Ульянов С.
Люблю собак. Однако случай, о котором хочу рассказать, надолго оттолкнул меня от собачьего племени. Так вот. Во вторник меня пригласили в горсовет.
— Полугодовой план отдел благоустройства должен выполнить безоговорочно, — раздраженно говорил в телефонную трубку председатель горисполкома Алексей Дмитриевич.
Он кивнул мне, указывая на стул, а сам все продолжал кого-то распекать. Когда кончил, протянул мне руку:
— Здравствуй, директор! Как дела в парке? Танцуешь? Цветы посадил?
— А как же, на семь тысяч рублёв.
— Неплохо, директор, неплохо... Жара-то какая стоит. Небось поливаешь цветочки?
— И цветочки, и травку, Алексей Дмитриевич, — ежедневно.
— Так, так. Береги травку, береги...
Председатель помолчал минуту и вдруг огорошил меня:
— Есть соображение, Петр Петрович, в следующее воскресенье организовать областную выставку охотничьих собак. Надеюсь, ты поддержишь это мероприятие. Я ведь и сам охотник.
— А как же план? — всполошился я. — В воскресенье у меня — новый фильм, днем — симфонический оркестр, вечером — цирк, в читальном павильоне — две лекции...
— Все отменяй, от всего отказывайся! — приказал Алексей Дмитриевич.
В правлении общества охотников меня встретили солидные, преимущественно лысые и усатые, дяди. Встретили вежливо и на все условия сразу же согласились. Договор об аренде парка — как мне казалось, очень выгодный — был подписан.
Вечером того же дня в парк нагрянули толпы городских охотников. Среди них оказались столяры и плотники, художники и декораторы. На нескольких машинах они привезли тес, фанеру, краски, какие-то подставки и таблички. Выставочный комитет занял мою небольшую контору.
— В пятницу, — сказал мне председатель выставкома, — из области начнут прибывать собачки.
— Позвольте! В пятницу и в субботу в парке — мероприятия, несовместимые с собаками.
— Ничего, ничего, — успокаивали меня охотники. — Наши собаки танцующими не интересуются. Вот если бы в парке была дичь, тогда другое дело. Мы скромно, в сторонке, проведем регистрацию и медицинский осмотр.
— Какой медицинский осмотр? — еще больше встревожился я. — Неужто привезут и бешеных?..
— Бешеных не бешеных, но глядеть придется в оба.
Меж тем охотники-художники в течение двух дней покрыли все мои рекламные щиты, заборы и многие стены парковых сооружений изображениями собак. Вот собака на производстве: гон, классическая стойка. Собака в быту. На отдыхе. В кругу семьи. Кормящая собака. Богатая фотовыставка чистокровных медалистов дополняла собачью галерею. Все эти дни в газетах и по радио небывало рекламировалась выставка. Дома покрылись афишами. С самолетов летели тысячи листовок. Молодежная газета дала передовую: «Собака — друг человека».
Началась предварительная продажа билетов. Пришлось открыть восемь дополнительных касс. Очереди не убывали. Банковская машина с инкассатором постоянно маячила у парка. Бухгалтер торопливо перебегал от кассы к кассе, едва успевая подписывать ордера и квитанции.
Председатель горисполкома подбадривал меня по телефону, справлялся о газонах.
Охрипшим голосом я сообщал:
— Газоны пока целы, продано пятьдесят три тысячи билетов. Сколько продавать еще?
— Какая емкость парка? — хрипел голос в телефонную трубку.
— Вместимость театра и танцплощадки знаю, а парка... Какая его емкость? Двадцать гектаров.
— Ну, гляди. Народ обижать нельзя, если идет — значит интересуется.
В выставочном комитете я случайно узнал, что на воскресенье охотники пригласили в парк чуть ли не все рестораны города.
— Ваши буфеты не смогут удовлетворить посетителей, — разъясняли мне. — Выставка для охотника — большое событие. Как же не закусить по такому случаю!
— Товарищи, водка в парке не рекомендована. Я не могу...
— Охотник тоже не может. А за порядок мы ручаемся...
Всю пятницу и субботу возбужденно лающие собаки заполнили парк. Их везли в легковых автомобилях, на грузовиках, на мотоциклах. Лай, вой, визг заглушали духовой оркестр танцевальной площадки. У столов ветеринарных врачей образовались буйные очереди. Я опасливо обходил их стороной.
Вскоре на газонах появились живописные группы: собаки со своими владельцами отдыхали с дороги. Периферийный охотник почувствовал себя в парке вольготно; тут и там запылали костры.
Я метался по парку, умолял беречь газоны. Но вопли мои не действовали. Большинство попросту меня не понимало: кто я такой и чего хочу? Наконец я понял, что перекричать всех смогу лишь по радио.
У микрофона паркового узла сидел диктор областного вещания, специально приглашенный на воскресенье. Он репетировал предстоящие передачи, осваивал необычную терминологию. Вокруг теснились члены выставочного комитета.
— Товарищи, — сокрушенно тянул диктор, — давайте заменим в тексте «суку» на «самку» — благозвучнее будет.
— Это у вас с непривычки, молодой человек, с непривычки, — возражали охотники хором. — А в нашем деле без кобеля и сучки никак не обойдешься.
От усталости и возбужденья у меня перехватило горло...
Всю ночь под воскресенье не прекращались подготовительные работы. Большинство приезжих охотников ночевали в парке. Ресторанам «Дунай», «Антей» и «Эрмитаж» удалось удобно разместить свои столики на террасах театра и читального павильона. Огромную танцевальную площадку занял ресторан «Волга». У входа в него стояли пальмы в кадках и чучело огромного медведя. Из музыкальной раковины неслась бойкая дробь поварских ножей.
Ровно в 10 председатель выставочного комитета по радио дал команду — открыть выставку. Духовой оркестр грянул марш. Все ворота распахнулись одновременно. Шли пожилые рабочие с женами, почтенные педагоги, врачи в чесучовых костюмах, заслуженные артисты в тюбетейках, художники, профессора, военные, писатели в толстовках, престарелые юристы с очень молоденькими племянницами. Ну и конечно охотники всех мастей. Глядя на это многолюдье, я понял: исконное занятие наших пращуров — охота — имеет куда больше болельщиков, нежели футбол.
На кортах начался осмотр четвероногих претендентов. В центре каждой площадки священнодействовал собачий судья. Взволнованные владельцы собак водили своих питомцев по кругу. Судья проницательным оком оглядывал собак, прищуривался, приседал, некоторых выводил на середину. Десятки ревнивых взоров впивались в избранниц и... не находили ничего выдающегося.
Переполненный парк гудел: лаяли собаки, вещало радио, играл оркестр... В аллеях встречались сотни старых знакомых и тоже радостно шумели. Все рестораны сразу же получили предельную нагрузку.
А из динамиков непрерывно несся сочный баритон диктора: «На ринге номер два сука — ирландский сеттер Диана — получила большую золотую медаль. Владелец — Яхнин. Диана — потомок известных призеров кобеля Вьюна и суки Гортензии».
Сияющий Алексей Дмитриевич — председатель горисполкома, — встретив меня, долго тряс мою руку, благодарил за хорошо организованное культурное, мероприятие.
— Кстати, Петр Петрович, — возбужденно сообщил он, — мой молодой гончак получил большую серебряную. Пес-то способным оказался!
Чувствуя, что хозяин города в хорошем настроении, я решился попросить у него несколько бочек битума для асфальтирования дорожек и две тонны кровельного железа. Алексей Дмитриевич изменился в лице, но пообещал.
Весь день я сбивался с ног; некогда было сесть, отдохнуть, перекусить. До ночи затянулось это необычное мероприятие.
На другой день в газете появился хлесткий фельетон. Автор разносил директора парка за превращение очага культуры в источник коммерческой выгоды.
Позже, в кабинете председателя горисполкома, я подсчитывал убытки.
— Н-да-а, наломали дров, — растягивая слова, сказал Алексей Дмитриевич. — Придется дать тебе выговор.
