портал охотничьего, спортивного и экстерьерного собаководства

СЕТТЕР - преданность, красота, стиль

  
  
  

АНГЛИЙСКИЙ СЕТТЕР

Порода формировалась в первой половине XIX столетия путем слияния различных по типу семей пегих и крапчатых сеттеров, разводившихся в Англии отдельными заводчиками. В России английские сеттеры появились в 70-х годах XIX столетия, главным образом из Англии. 

подробнее >>

ИРЛАНДСКИЙ СЕТТЕР

Ирландский сеттер был выведен в Ирландии как рабочая собака для охоты на дичь. Эта порода происходит от Ирландского Красно-Белого Сеттера и от неизвестной собаки сплошного красного окраса. В XVIII веке этот тип собак был легко узнаваем.

подробнее >>

ГОРДОН

Это самый тяжелый среди сеттеров,
хорошо известный с 1860-х годов, но
обязанный популярностью четвертому
герцогу Гордону, разводившему черно-
подпалых сеттеров в своем замке в 20-х 
годах XVIII столетия.

подробнее >>

За Окою

Александров Ю.

Волчьи были

Добрых пятнадцать километров отмахал я на лыжах по заснеженному лесу. Да еще с рюкзаком и увесистой двустволкой за плечами. Разморило меня порядком. И напившись чаю, залез я на печку. На громадную, жарко натопленную русскую печь, занимающую пол-избы...

Пахло сухой разогретой овчиной лежащего подо мной тулупа и зерном, пшеницей, рассыпанной тут же для просушки. А кругом стоял вкусный дух свежего горячего хлеба, каравай которого хозяйка только что вытащила из пекла наружу. Я лежал и прислушивался к занятному разговору.

Лесничий, Степан Иванович, и тесть его, дед Егор, опорожнили свою заветную полулитровую посудину и сидели отдыхаючи, лениво цепляя вилками кусочки огурца и вареной поросятины. Легонько потрескивала неяркая керосиновая лампа. Где-то за бревенчатой стеной торкались и порой глухо блеяли овцы. Рассказывал дед Егор, оглаживая свою бороду-лопату, белесую, со ржавчиной посередке от курева.

— Волки нынче жадные да нахальные стали. С месяц назад у меня в закуте аккурат посреди ночи овцы переполох подняли. Орут, спасу нет, словно режут их. Куры тоже раскудахтались, кочет голосит, собаки брешут, аж заходятся. Надо, думаю, глянуть— что с овцами: может, ногой застряла в полу которая?.. Закут мой так устроен, что окошко с одной стороны, где горка вровень с землей, а от полу до него — роста полтора, рукой не дотянешься. И стена склизкая — глина. Зажег я фонарь «летучая мышь», приоткрыл дверь... Батюшки, никак волк?! Он, окаянный! В окно-то он, как учуял теплый овечий дух, проломился, а потом покатился к низу и вылезти уж ни-ни!.. Хорошо, овец не задрал, сам напугался больше их. Ну, мы с мужиками навалились на его с тулупами да с кольями, закрутили веревкой морду, посвязали ноги. Потом в город свезли. Предоставили зверя в зоопарк, а нам — полторы сотни. Еще, говорят, волоките. Разохотились! Потому как мы не первые. До того колхозник из Гурьева на базар вез мясо. Ну и мешки с картошкой лежали в санях у него. Завируха была сильная — на три шага дорогу не видать. Мужик завернулся в тулуп и дремлет, новым длинным кнутом так только, для видимости, помахивает, кобыла не больно-то идет, колеи, почитай, вровень занесло. Да-а!.. И вдруг это лошадь зашевелилась, рванула, рысью пошла, потом в галоп и все глазом, глазом косит. Мужик оборотился. Видит: на задке розвальней вроде пес агромадный примостился и другачку резаную за мослак тянет. Ну, хозяин осерчал. Думать не стал и кнутом энтого пса что есть мочи вытянул. А кнут возьми да захлестнись у того раза четыре вокруг шеи. Аж захрипел, ворюга! Мужик тем временем углядел, что за пассажира везет. Живо тулуп скинул, навалился на приятеля, рукавицу в пасть... Кое-как скрутил. Прямо на базар доставил. Ну и сдал куда полагается допрежь нас.

Только так счастливо не всегда случается. В Ивантеевке, слышь, учительку съели. Одни косточки милиция нашла. Да бумажки горелые. Она, учителька, вечером скрозь лес идти надумала, дорогу скостить хотела. Те, голубчики, тут как тут: за ней, стало быть, увязались. Они в январе, когда жениться им пора, злые становятся. На человека вдвоем идут, не думают, что да как!.. Огня только и боятся. Учителька, видать, знала. Сперва, сердешная, газету жгла, потом тетрадки школьные, потом спички, потом настигли ее... Всякая тварь по-своему питается... Скотине от нас тоже добра мало.

— А ведь это, Силантич, ты уже брешешь!.. — возразил Степан Иванович, до того молчавший.

— Ну, может, и брешу, — согласился дед Егор. — Вишь, охотник на печке слушает, ему для храбрости полезно. Давай, Степа, тебе чайку налью!..

Звякнула чашка. Дедов басок зарокотал опять. Глаза мои сладко слипались. Перед ними шли радужные круги, в которых плясали волки. Я повернулся на другой бок, лицом в теплую духовитую темноту.

Завтра спозаранку — на охоту!

В конце радуги

Мне нужно было пополнить мою коллекцию чучел экземпляром сизоворонки. Не все знакомы с этой птицей. А ведь природа особенно потрудилась над ее окраской. Это просто радуга какая-то из голубых и синих оттенков!.. Наша русская колибри, только величиной с голубя.

Я примерно знал, где искать ее. Сизоворонки, по две, по три, сидели обычно на телеграфных проводах в поле за трансформаторной подстанцией. Туда я и направился, прихватив ружье, бинокль и корзинку. Кроме охоты, можно было поднабрать в ельнике рыжиков.

Миновав крупный березняк, я вышел на свободное пространство. Вдали словно шагали по лесистым холмам гигантские кружевные мачты электромагистрали. В открытом поле торчали, как спички, телеграфные столбы. С южной стороны горизонта клубились и ползли, подбираясь к солнцу, грозовые тучи...

Сизоворонок я обнаружил очень легко, там, где им полагалось быть — на проводах, их было три. Две при моем приближении снялись и улетели в лес. Одна, побольше, осталась. Я шел по дороге, не глядя на птицу, но держа ружье наготове. Как только я повернул голову, сизоворонка перепорхнула, села в следующем пролете, шагов на пятьдесят подальше.

Я стал красться из-за столба. Птица вертелась на проводе, с любопытством вытягивала шею. Потом, должно быть, замечала полу моего плаща, плечо или локоть — и опять меняла место. Измучила она меня порядком. Я решил отдохнуть. Углубился в молодой ельник. Рыжиков оказалось видимо-невидимо. Увлекся я ими, позабыл обо всем на свете. Продирался в чаще колючих веток на четвереньках. Корзинка быстро наполнялась.

Вдруг раздался оглушительный удар грома. Сразу стемнело. Задул порывистый ветер. С юго-запада надвинулась черная туча. В ней зазмеились огненно-лиловые ленты молний. Не успел я выбраться из мелколесья, как разразился сильнейший ливень. Меня мигом промочило, несмотря на плащ. Корзинка отяжелела. На мокрых головках рыжиков сияли радужные круги.

Надвинув капюшон плаща, опустив книзу ружейные стволы и спрятав за пазуху бинокль, я неторопливо шагал вдоль опушки.

Вдруг туча разорвалась, и в ней показалось уходящее на закат солнце. Косые лучи хлынули на зелень полей, пересекая отвесные струи дождя. Я внезапно застыл, пораженный невиданным зрелищем.

Прямо передо мной, шагах в десяти, со дна оврага поднимался и уходил в небо световой многоцветный столб толщиной метра в два. Куда-то вправо разворачивалась исполинская дуга. Я вошел в этот столб. Я был внутри радуги! Воздух, полный мелкими блуждающими каплями, пронизанный солнцем, слабо светился вокруг меня всеми оттенками спектра. За этой дугой, в конце которой был я, в необъятном пространстве вставали еще четыре такие же арки.

Ливень внезапно прекратился, и радужный свет вокруг меня померк. Стволы берез начали розоветь по верхам. Солнце садилось. Я вышел на шоссе. На проводе невдалеке виднелась мокрая сизоворонка. Ее оперенье на спинке, на голове и боках играло и сияло, подобно радуге.

Английский сеттер|Сеттер-Команда|Разработчик


SETTER.DOG © 2011-2012. Все Права Защищены.

Рейтинг@Mail.ru