Белинский А. И.
С тех пор как наши предки поселились на Великой Русской равнине, они сдружились с лесами, которые большими массивами украшали их новую Родину. Здесь новожилы нашли себе и жилища, и пищу, и защиту от врагов. Из дерева они строили деревни, города, храмы, суда для поездок по водам, телеги и колеса для передвижения по суше, необходимое домашнее оборудование (жбаны, ушаты, лохани, блюда, миски, чашки, ковши, ложки и т.
д.).
Столяры и плотники существовали на Руси уже во времена языческие. В X веке в Новгороде было около 500 деревянных домов и только один каменный, обнаруженный недавно раскопками проф. Арциховского. Плотников в Новгороде было так много, что один конец города на Торговой стороне носил название «Плотницкого».
Поскольку сообщения по рекам производились на судах, значит, были и корабельные мастера. (Число кораблей во время похода Олега на Царьград составляло 2000.) Суда носили разные названия: корабли, дощаники, струги, уханы, ушкуи и др. Новгородцы на своих легких ушкуях плавали не только по рекам, но и по морям. По названию этих лодок жителей Новгородской области до настоящего времени называют «ушкуйниками».
В древнерусском языке сохранились названия: лубье, лыко, коробья. Таким образом, существовало производство лубяных и мочальных изделий. В 1395 году в Новгороде «вельми много погорело у купцов в коробьях всякого товара».
Леса обеспечивали наших предков не только жилищем, топливом, предметами домашнего обихода, средствами передвижения. Они защищали их жизнь. Поселившись между двумя мирами — Западом и Востоком, — славяне постоянно подвергались нападениям своих соседей. Чтобы затруднить проникновение врагов в населенные пункты, население рубило лес, делало завалы-засеки, строило города-крепости, которые окружались стенами из толстого прочного дерева — дуба, сосны.
Камень, кирпич, железо и прочие строительные материалы, приобретшие уже с далеких времен права, не вытеснили, однако, дерева и до наших дней. Дерево — дар леса — еще долго будет служить человеку.
Игрушки из дерева — все эти матрешки, ваньки-встаньки, акробаты, лошадки, семья кур на кормежке, медведи-кузнецы, тележки, лопатки, кораблики, русские тройки в санной упряжке с бородатым кучером на козлах и тому подобные изделия — никогда не перестанут интересовать детвору. Дома и хаты со смолистыми, душистыми сосновыми стенами, с резными облицовками окон, с вращающимися на ветру петушками и лошадками — еще годы и годы будут служить нам жилищами в сельских местностях и небольших городах. Мебель, хотя и принимает новые формы, делается все же из дерева. Летние экипажи, сани, лодки, челны продолжают оставаться деревянными. Словом, между человеком и лесом — союз от пеленок до гробовой доски.
С давних времен наш народ оценил леса не только за материал, который он получает для самого разнообразного строительства. Лес привлекал и привлекает к себе внимание людей и коренным своим населением: зверями, птицами, дающими человеку пищу и одежду.
Охота не только прокармливала население, но и обеспечивала возможность уплатить «дань» (подать) князю.
По словам путешественника Михаила Литвина, в первой половине XVI века в русских лесах «зверей такое множество, что дикие волы, дикие ослы и олени убиваются только для кожи, а мясо бросается, кроме филейных частей; коз и кабанов оставляют без внимания. На берегах живет множество бобров. Птиц удивительно много, так что мальчики весной наполняют лодки яйцами уток, диких гусей, журавлей и потом их выводками наполняют птичьи дворы.
В одном церковном поучении, обличающем богачей, говорится, что у богача на обеде «брашно много и различно: тетеря, гуси, жеравие, ряби, голуби, кури, заяцы, елени, вепреве, дичина...»
Князья считали охоту важной статьей дохода и в «рядных» грамотах выговаривали себе у населения определенные места для охоты за соболями, белками, тетеревами и т. п. Население тоже дорожило звериными ловами.
Для охоты (лова) употреблялись: «пругло» (тенета), сети, силки, петли, перевесы «кляпца» (клетки), луки, соколы, ястребы.
В былине о Вольге Святославиче хорошо рисуется древний способ ловли птиц и зверей:
Вейте веревочки шелковые,
Становите веревочки во темном лесу,
Становите веревочки по сырый земли
И ловите вы куниц и лисиц,
Диких зверей и черных соболей...
Закон ограждал частную собственность ловцов: за кражу добра в «Русской Правде» определен штраф в 12 гривен «продажи». Порча инструмента, занятие чужой просеки тоже карались штрафом. С жителей в пользу князя шел налог, носивший название «ловчего».
Леса содействовали полноводности рек, а это дало начало другому промыслу — рыболовству. Рыбы в реках было так же много, как зверей в лесах. В житии Антония Римлянина рассказывается, что рыболовы «ввергоша мрежи своя в р. Волхов и извлекоша набрег множество великих рыб, едва не проторжеся мрежа». Ловились разные сорта рыбы: лини, плотицы, щука, осетры и др. Для личного потребления рыбу ловили на уду, для торговли — неводами, сетями, бреднями, мережами и т. п.
Лес дал начало и еще одному виду промысла — бортничеству — пчеловодству. Новгородские купцы и князья собирали в своей земле столько меда и воска, что торговали ими и внутри страны и за границей. Уже в XI веке были купцы «вощники», торговавшие только воском и медом. Предметом внешней торговли являлись главным образом меха бобров, соболей, куниц, лисиц, горностаев, а также и воск.
Одновременно с охотой, рыбной ловлей, пчеловодством, торговлей население Древней Руси занималось и земледелием. Но в лесной полосе мало было земель, удобных для посева хлебных злаков. Поэтому славянам приходилось продолжать ту же систему земледелия, которую они нашли у финнов при своем поселении в этих местах — «подсечную».
Но долго ли, коротко ли — медленно, но верно — на месте непроходимых лесов образовались огромные площади, занятые посевами, и люди больше стали дорожить этими угодьями, чем лесными богатствами.
Земледельцам помогали лесопромышленники, которые продавали лес на сруб. Не последнюю роль в уничтожении лесов играли лесные пожары и войны. Позже потребовалось дерево и для телеграфов, телефонов, железнодорожного транспорта, электростанций… И вот уже в конце прошлого столетия стали раздаваться голоса в защиту леса. А в нашем веке и писатели, и ученые, и народные массы заговорили о лесных хищениях, о пользе леса для здоровья людей, для процветания искусств, для экономики государства. Создалось Всесоюзное общество охраны природы, организуются заповедники, предупреждающие дальнейшее истребление лесов, а вместе с ними и их драгоценных обитателей. К охране лесных богатств приглашаются охотники и рыболовы.
Вместе с тем у нас все еще не исчез злейший враг живой природы — хапуга и браконьер, — с которым, к сожалению, не ведется подлинно беспощадной борьбы.
Виноваты в этом и законодательные полумеры. Например, охотничьему обществу выдается лимит на отстрел 5—7 лосей при условии уничтожения 3—5 волков. Лосей убивают, а волков нет — «ушли куда-то». Нельзя ли наоборот: сперва убей волков, а потом охоться на лосей. Хуже всего то, что первыми нарушителями законов, указов, постановлений являются нередко сами же представители милиции.
Я далек от мысли, что штрафы и другие наказания — единственное и лучшее средство борьбы. Думаю, что этот рецепт будет практиковаться недолго — до тех пор, пока люди научаться понимать, что закон — это закон, обязательный для всех, и пока нарушители закона не поймут, что борьба за охрану народных богатств ведется всерьез.
Одновременно с этим надо поставить на должную высоту пропаганду об охране природных богатств, чтобы у людей прочно окрепло сознание, что леса, воды — это народное богатство, что уничтожение лесов, загрязнение вод, хищническое истребление зверей, птиц, рыбы вредно как для честного гражданина, так и для самого браконьера. Надо добиться того, чтобы голос наших писателей, ставших на защиту леса и его обитателей, дошел до всех слоев населения, чтобы он звучал ежедневно. Здесь огромную роль может сыграть радио и телевидение. С детских лет, со школьной скамьи надо внедрять любовь к природе, сознательное отношение к ее богатствам, ссылаясь при этом на наших писателей-пейзажистов. Послушаем, в частности, А. П. Чехова. В драме «Дядя Ваня» Астров говорит Войницкому: «Ты можешь топить печи торфом, а сараи строить из камня. Ну, я допускаю, руби леса из нужды, но зачем истреблять их? Русские леса трещат под топором, гибнут миллионы деревьев, опустошаются жилища зверей и птиц, мелеют и сохнут реки, исчезают безвозвратно чудные пейзажи, и все оттого, что у ленивого человека не хватает смысла нагнуться и поднять с земли топливо... Надо быть безрассудным, чтобы жечь в своей печке эту красоту, разрушать то, чего мы не можем создать. Человек одарен разумом и творческой силой, чтобы приумножить то, что ему дано, но до сих пор он не творил, а разрушал. Лесов все меньше и меньше, реки сохнут, дичь перевелась, климат испорчен, и с каждым днем земля становится все безобразнее. Вот ты глядишь на меня с иронией, и все, что я говорю, тебе кажется несерьезным... Но когда я прохожу мимо крестьянских лесов, которые я спас от порубки, или когда я слышу, как шумит мой молодой лес, посаженный моими руками, я сознаю, что климат немножко и в моей власти и что если через тысячу лет человек будет счастлив, то в этом немножко виноват буду и я. Когда я сажаю березку и потом вижу, как она зеленеет и качается от ветра, душа моя наполняется гордостью».
Обратимся теперь к писателю-современнику К. Г. Паустовскому. Вот что он пишет в «Повести о лесах»:
«Чехов устами доктора Астрова выразил одну из своих совершенно удивительных по меткости мыслей о том, что леса учат человека понимать прекрасное. В лесах с наибольшей выразительностью предстают перед нами величавая красота и могущество природы, усиленные некоторой дымкой таинственности. Это сообщает им особую прелесть. Помните, пушкинское “Лесов таинственная сень”. Я не могу умолчать, что в глубине наших лесов создавались подлинные жемчужины нашей поэзии, хотя бы такие, как “Подруга дней моих суровых” или “Роняет лес багряный свой убор...” Леса являются величайшими источниками вдохновения и здоровья. Это исполинские лаборатории. Они вырабатывают кислород и улавливают ядовитые газы и пыль. Представьте себе, что на леса обрушился пыльный ураган. Уже в километре от опушки вы будете ощущать его лишь как потоки свежего и чистого ветра. Каждый из вас, конечно, помнит воздух после грозы. Он душист, свеж, полон озона. Так вот, в лесах как бы бушует невидимая и неслышная вечная гроза и расточает по земле потоки озонированного воздуха... Лес — это самый верный наш помощник в борьбе за урожай: он хранит почвенную влагу, смягчает климат, останавливает сухие и жаркие ветры, преграждает своими зелеными плотинами путь сыпучим пескам — лазутчикам пустыни... Нам нужно сажать леса не только для восстановления природных сил земли, но и для нашего хозяйства. Нам нужно много древесины. В нашем хозяйстве существует не менее пяти тысяч способов ее применения».
В «Повести о жизни» (кн. II, «Беспокойная юность») Паустовский пишет:
«Нет ничего омерзительнее, чем равнодушие человека к своей стране, ее прошлому, настоящему и будущему, к ее языку, быту, к ее лесам и полям, к ее селениям и людям, будь они гении или деревенские сапожники».
Другой советский писатель — М. М. Пришвин — всем своим творчеством прививает читателям ту же любовь к природе, учит наблюдательности ко всем ее явлениям, к поведению зверей, птиц. Любопытство белок («Белка»), веселый нрав зайца («Синий лапоть») и другие совершенно человеческие черты зверюшек настраивают автора, а вместе с ним и читателя на мысль, что в животном мире хранится бездонный запас любви, нежности и что люди несправедливо бранятся «зверем».
В целой серии рассказов Пришвин творчески воспел красоту леса и его огромные богатства. И каким упреком человеку, губящему без нужды лес, звучит рассказ «Лесной доктор»!
А как мы зачастую относимся к лесу?
Вот несколько примеров и наблюдений, касающихся новгородских и псковских лесов, где я прожил всю жизнь.
С давних пор по рекам Ловать, Волхов, Пола, Шелонь, Полнеть и другим, а в Псковской — по Великой и остальным рекам новгородские леса вырубались и вывозились в Петербург и другие города. Вывоз леса за пределы области продолжается и сейчас. К старым потребителям нашего леса присоединились украинские колхозы и совхозы, которые рубят лес в пределах Валдайского, Старорусского и прочих районов.
Лесные полосы все дальше уходят от берегов рек, железнодорожных линий. Там, где были хорошие боры, богатые лиственные рощи, остались пни — немые свидетели былых лесных богатств. По реке Пола ежегодно сплавляют сотни тысяч кубометров древесины. Теперь берега Полы обнажились, тогда как недавно кругом станции Пола и далеко вверх по течению реки стояли глухие леса.
Не удивительно, что свидетелями лесных богатств остаются только названия деревень, которые выросли среди лесов: Березка, Борки, Дубки, Дубовицы, Дубровы, Залесье, Липовец, Подберезье, Большие Боры, Тополёво... В дореволюционное да и в советское время лесные массивы Старорусского, Валдайского, Демянского, Полавского и других районов Новгородской, а также Псковской области разрабатывали многочисленные организации.
Площади, освобожденные из-под леса, частично использовались под пашни, частично запускались под покос, нередко зарастали кустами, в редких случаях — лиственными породами деревьев (береза, ольха, осина). Поэтому в Новгородской и Псковской областях чаще можно встретить не леса, а перелески. Почти ежегодные лесные пожары ускоряют процесс вымирания лесов. Большое количество сплавляемой древесины не доходит до места — тонет. За десять лет на дно Полы легло столько леса, что теперь говорят: «У Полы золотое дно». Видно, как бревна и дрова лежат ярусами в несколько метров глубины.
А сколько леса гибнет из-за небрежности человека, лени, хищнических повадок! Надо сделать веник — рубят под корень самые стройные березки, от которых возьмут маковки да несколько веточек. Пройдет по молодому березняку сотня диких хищников, и гектары зеленого березняка превращаются в жалкую коллекцию уродов, калек, на которых нельзя смотреть без содрогания. Надо огородить пастбище —вырубают молодой сосняк в возрасте 15—20 лет и стеной складывают деревья на протяжении нескольких километров. Молодой сосной огораживают стога сена. В то же время сколько добротного валежника, сухостоя годами ожидает пилы, топора! Слова Астрова Войницкому сказаны как будто про нас.
Вместе с лесами исчезают и дикие звери. О них опять-таки напоминают лишь названия деревень: Соболево, Боброво, Медведь...
Причина исчезновения зверей кроется не только в порубке лесов. Орудия охоты стали более совершенными и истребительными. Поднимающиеся цены на меха стимулируют занятие охотой. Во времена моего детства, лет 65—70 назад, на белок, например, не охотились: выстрел стоил дороже продажной цены меха (за шкурку платили 5 коп.).
Помнится, как я мальчиком ходил с книжкой — посидеть на скамье под соснами парка в Петровском, в километре от города Опочка. Читать было некогда: только расположишься на широкой скамье, как зашуршат над тобой в ветвях любопытные белки... Сколько их? Трудно сосчитать, так как все они — в движении. Постепенно белки приручались, прыгали по земле у самой скамьи, подняв свой пушистый хвост. В награду за приятные визиты я приносил им орехи, которые подбрасывал наиболее смелым. Белочки хватали их с большой ловкостью, но не ели, а прятали во рту. Набрав несколько штук орехов, которые проступали у них за щеками, зверьки на некоторое время скрывались, потом опять появлялись... Все это мне вспомнилось, когда я читал 184-ю страницу книги Н. А. Розенель «Память сердца». В 1930 году А. В. Луначарский со своей женой Н. А. Розенель был в Берлине. И вот она пишет: «Мы шли тропинками соснового бора. Белки, не прячась и не пугаясь, прыгали с ветки на ветку, как расшалившиеся дети, бросали в нас сосновыми шишками и ореховой скорлупой. Анатолий Васильевич похвастал, что у него теперь “своя” ручная подружка — белочка. Очевидно, она обитает в дупле дерева возле виллы “Таннэк”, и когда А. В. по утрам работает у открытого окна, ему приятно, что за ним следят две блестящие бусины — глаза... “Постепенно моя белочка осмелела, — рассказывал А. В., — и, когда я кладу для нее орехи на край подоконника, она прыгает чуть ли не в самую комнату, и очень деловито их собирает... Сознаюсь, — добавляет он, смеясь, — что отчасти из-за нее я не тороплюсь возвращаться в город”. В этот момент я вскрикнула: буквально из-под ног у меня выскочил заяц и скрылся в густом орешнике. И это — в тридцати километрах от огромной столицы, в одном километре от фешенебельного теннисного клуба, куда съезжаются ежедневно сотни автомобилей».
В начале XX века за шкурку белки платили уже 20—25 копеек, причем особенно ценился хвост, требуемый для позолотных работ. Затем из беличьего меха стали шить женские шубы. Этот мех вошел в моду, и белок совсем выбили. Так было и с другими породами зверей. Зато до настоящего времени в наших лесах в достаточном количестве водятся волки, помогающие истреблению зверьков. Вывелись козы, мало осталось зайцев. Законом запрещено убивать лосей под угрозой штрафа. Но браконьеры все же уничтожают их.
Вместе с лесами редеет и птичье царство: мало уток, гусей, рябчиков, куропаток, глухарей, тетеревов. Не собирается теперь столько ягод, грибов, как в недавние времена. А ведь эти дары леса — большое подспорье в нашем обиходе. Клюква, брусника, черника, голубика, малина сдабривают, разнообразят пищу человека.
У нас много благодушия: учредили «день птиц», поставили скворечники, объявили месячники посадки деревьев, открыли общества охраны природы — и успокоились. Часто мы видим, что одной рукой школьники вешают скворечники, а другой стреляют по скворцам, синицам и другим певчим птицам из рогаток. Посадят вдоль дороги грациозные деревца, но вскоре половина саженцев уже обломана от комля до маковки.
Мне кажется, что такое варварство процветает потому, что все благородные начинания и другие полезные дела совершаются без предварительной широкой идейной подготовки. В лучшем случае поговорят о пользе лесов, зверей, птиц — и забудут о них на целый год.
Следовало бы не только для школьников, но и для всего населения регулярно устраивать вечера, собрания, посвященные охране лесов. Тематику для таких мероприятий, подбор материалов для докладов, декламаций, пения и т. д. должны сделать отделы культуры, отделы народного образования, общества охраны природы, учителя...
«Итак, в лесу есть все, что нужно для человека», — писал Сэтон Томпсон. Надо лишь приложить все старания, чтобы сберечь природные богатства, остановить их хищническое уничтожение и приумножить эти богатства. Задача нелегкая, но разрешимая, если на борьбу за охрану природы сомкнутым строем выйдут школа, институты, истинные любители природы, писатели, художники, музыканты... а им помогут газеты, журналы, книги, театры, кино, радио и телевидение.
Всеми силами, всеми путями и средствами мы должны стремиться охранять родную природу!
