Митрофанов И.
Кузьма Зёкин, невысокий, коренастый, бородатый рыбак, конопатил утлую лодку.
Израсходовав последнюю прядь пакли, он выпрямился, смахнул рукавом пот с лица и, посмотрев на свою работу, устало вздохнул:
— Ну, теперь не потечет.
Он спустил лодку на воду, когда к берегу подошел светловолосый молодой человек со спиннингом.
— Дедушка Кузьма, перевези! — попросил он.
— А ты откудова? — полюбопытствовал Кузьма.
— Из города. В отпуск приехал. Здешний.
Старик прищурил глаза, внимательно разглядывая незнакомца.
— Не узнаю что-то.
— Родиона Прокофьевича внук.
— Стало быть, Николай Алексеевич?! — радостно воскликнул старик.
Молодой человек, улыбнувшись, кивнул головой.
Кузьма крепко сжал его руку в своих шершавых ладонях.
— Давно здесь?
— Вторые сутки.
— Так-так. Ну садись!
Дед Николая и Кузьма были давними приятелями — лет двадцать назад вместе охотились и рыбачили. Родион Прокофьевич умер, Кузьма же, которому доходил седьмой десяток, держался бодро и своего любимого занятия не бросал.
Плоскодонка быстро пересекла реку, скользнула по песчаной отмели, зашуршала о мелкую гальку и остановилась.
Николай первым вышел на берег, за ним — старик.
— Рыбкой увлекаешься? — спросил Кузьма, поглядывая на спиннинг.
— Я и ружьишко привез, — усмехнулся Николай. — Да есть ли дичь-то?
— Уток нынче дюже много, прилет богатый. Ты с кем ладишь ходить-то?
Николай ответил, что товарища у него нет и охотиться придется одному.
Старик махнул рукой.
— Не люблю городских охотников.
— Почему? — удивился Николай.
Кузьма, глянув в сторону приближавшегося мужчины, одетого в зеленый плащ, неодобрительно сказал:
— Жадны больно. Всю дичь в один день перебить готовы.
— Это ты, дедушка, зря на всех наговариваешь.
— Да нет, я только к слову...
Старик добродушно пригласил Николая:
— Заходи утром за мной, да пораньше. Вместе поохотимся.
— Спасибо. Зайду обязательно.
Мужчина в плаще, поравнявшись с Кузьмой и Николаем, поздоровался.
— Здорово, Семен Михайлович! — ответил Кузьма. — Никак открывать охоту у нас, на Ушне, порешили?
— Я проведать сюда, спешу на Колпь. Там охота куда лучше, — ответил Семен Михайлович и быстро зашагал по берегу.
Кузьма поглядел ему вслед и покачал головой.
— Хитер бобер, нечего сказать...
С реки Николай вернулся вечером. От ужина отказался, выпил только стакан чаю и лег в приготовленную постель.
Поднялся он, когда на дворе было еще темно. Натянув длинные охотничьи сапоги, опоясав себя патронташем, Николай вышел из дому.
На улице было тихо, в бледнеющем небе тускло мерцали звезды, с реки веяло холодком. Предрассветную тишину неожиданно нарушили звуки рожка.
Пастух заиграл песню: «Ничто в полюшке не колышется, только грустный напев где-то слышится...»
Деревня пробудилась, послышалось хлопанье дверей, звон подойников.
Кузьма с Николаем вышли за околицу.
— Пойдем на Санчарское, лучше места не сыщешь. Я и лодку туда затащил, — предложил Кузьма и повернул в сторону болота.
— Можно и туда, — согласился Николай.
Сначала шли по сухой, едва заметной тропинке. Скоро она оборвалась, и охотники оказались в частом ольшанике, увязая по колено в болотной грязи.
Кузьма, раздвигая руками кусты, шел впереди, Николай — за ним.
— Вот и дошли! — весело протянул Кузьма, выбираясь на твердую землю. — Здесь и будем охотиться!
Вдалеке ухнул выстрел, за ним второй, третий, и, словно по сигналу, загремела беспорядочная пальба. Напуганные утки поднимались, набирали высоту, стаями проносились над поймой.
Из камышей выплыл выводок крякв. Николай приложил к плечу ружье, прицелился.
— Ты что, слепой, что ли? — сердито буркнул Кузьма. — Хлопунцы!
Николай, опустив ружье, виновато поглядел на старика. Две утки, отделившись от стаи, тянули прямо на него.
— Вот этих можно, — тихо сказал Кузьма.
Николай приложился, выстрелил дублетом. Одна птица, сложив крылья, камнем упала в воду, другая взмыла кверху и скрылась с глаз.
— Начало есть! — радостно воскликнул Николай и пошел было к лодке.
— Не торопись. После достанем. Сейчас, гляди, еще полетят, — предупредил Кузьма.
Но утки не летели.
Солнце поднялось высоко. Выстрелы раздавались реже. Кузьма сидел на траве и глядел, как Николай стоял у густого куста, держа ружье наготове.
— Посиди! У тебя одна есть... А я дома курицу подстрелю, вот мы и с добычей будем, — пошутил старик.
В конце озера забулькала вода. Кузьма насторожился, прислушался.
— Кто это там? — сказал он вполголоса.
Николай повернулся в сторону, куда глядел старик.
— Утки, верно, полощутся. А может, лось забрел на водопой...
— Не то и не другое, — ответил Кузьма, поднимаясь на ноги.
Тонкий охотничий слух не обманул старика. В болоте за озером послышался протяжный крик;
— Помогите!.. Спасите!..
Кузьма знал, что вокруг озера среди зарослей есть глубокие колодцы. Местные жители называли их «провалихами». Сверху они поросли осокой и другими травами. Стоит попасть в эту «ловушку» — и считай, что человек погиб. Много лет назад в болоте охотник Санчарский утонул. С тех пор озеро и прозвали его именем.
— Кто-то в беду попал! — сказал старик, глядя на Николая.
— Что же делать? — беспокойно спросил Николай и опустил ружье.
— В лодку давай!
Быстро погрузились в лодку.
— Успеем ли? — произнес Николай.
— А ты — греби! — крикнул Кузьма и шестом оттолкнулся от берега.
Николай налег на весла, лодка быстро понеслась в ту сторону, откуда слышался крик. Старик, стоя в лодке, усердно упирался шестом. Между тем крики о помощи раздавались все тише, глуше.
В конце озера лодка врезалась в плотную зеленую тину. Николай что было силы нажал на весла, но лодка не двигалась с места. Зеленая масса, походившая на кисель, плотно обволокла весла. Кузьма взглядом смерил расстояние до берега, схватил со дна лодки веревку и, не раздумывая, опустился по пояс в воду. Он бросил вперед себя шест и, придерживаясь за него, побрел к берегу, волоча за собой лодку. Николай, закинув ногу за борт, хотел было выйти из лодки, но Кузьма остановил его:
— Не ходи! Место гиблое. Не ровен час...
Николай вернулся на свое место и, волнуясь, глядел, как старик, бросая перед собой шест, шаг за шагом продвигался вперед. А из болота все слышались крики. Наконец нервы Николая не выдержали, он выпрыгнул из лодки и побрел за стариком.
— Возьми весло и держись поближе, — недовольно приказал тот.
С трудом вытаскивая ноги из грязи, они медленно шли на крик.
— Дедушка Кузьма, ведь это твой приятель, Семен, — прислушавшись, сказал Николай.
— То-то голос вроде знакомый, — отозвался старик.
— Он, он! —подтвердил Николай и показал на лежавший в траве зеленый плащ.
До Семена оставалось не более пятнадцати шагов, когда Кузьма остановился. Кругом была топь. А Семен, выбиваясь из сил, махал руками, цеплялся за траву, старался удержаться, но не мог. Намокшая одежда и длинные охотничьи сапоги тянули вниз. Ржавая болотная грязь засасывала его.
У Кузьмы по спине пробежали мурашки.
— Подай весло, а сам держись вон за ту кочку! — крикнул он Николаю, а сам снова кинул вперед шест.
Опираясь одной рукой на шест, другой на поданное весло, Кузьма решительно направился в топь.
Наполненные водой сапоги сильно затрудняли движение, но старик упрямо продвигался вперед. Наконец он достиг небольшой кочки, поросшей травой, и, крикнув: «Держи!», бросил Семену тонкую бечеву.
Тот потянулся к ней, но достать не смог.
Кузьма поспешно собрал веревку и бросил снова. На этот раз она легла далеко в стороне.
— Да ты бросай на меня! — поднимая руки, кричал Семен.
Старик, стоя по грудь в воде, уложил веревку и бросил ее в третий раз. Теперь она упала возле Семена. Он крепко ухватился за конец, намотал его на руку и малость приподнялся.
— А теперь выбирайся! — громко сказал Кузьма, натягивая веревку.
Кузьма и Николай старались высвободить Семена. Веревка натягивалась, словно струна. Семен, напрягая усилия, разгребал перед собой болотную жижу.
Увидев за плечами Семена рюкзак, старик пришел в ярость.
— Да сними рюкзак-то!.. — закричал он.
Семен освободился от лямок и легче стал двигаться к старику.
В стороне лежала вверх брюшком убитая кряква. Семен потянулся к ней, но тут же отдернул руку и виновато взглянул на старика.
— Бери, бери! Не пропадать же ей! И рюкзак не забудь!..
Когда выбрались из болота и подошли к реке, был полдень.
Над поймой стояла тишина. Только изредка слышались вдалеке глухие выстрелы.
— Ну, Кузьма Яковлевич, жизнью я тебе обязан, — благодарно проговорил Семен, сбрасывая с себя грязную одежду.
Николай молча разводил костер.
— Хлеб-то небось размок? — спросил Кузьма, подымая с земли тяжелый рюкзак. — Никак на неделю приволок?
— Оставьте, я потом сам... — тихо выговорил Семен и потянулся к рюкзаку.
— Ничего, управлюсь... — Кузьма развязал шнур. На траву посыпались битые утки. Их было больше двух десятков.
Старик нахмурил брови, сурово взглянул на Семена и с презрением сказал:
— Хапуга!
Семен стоял в одних трусах, переминался с ноги на ногу.
— Уток, дедушка, много, всем хватит, — дрожащим голоском проговорил он.
— Может, и хватит! Но совесть иметь надо, а у тебя ее нет! Жадность сожрала!
Кузьма, оглянув свою мокрую одежду, кивнул Николаю:
— Пошли!
