Левченко-Уссурийский Ф.
В распадке горной речушки Нижняя Биронджа медведь-шатун, подбираясь к кабаньему косяку, стал обходить стадо с подветренной стороны, но откуда-то вынырнула сойка. Заметив затаившегося в буреломе хищника, птица тревожно с кошачье резким криком закружилась над ним.
Кабан-секач поднял голову, резко фыркнул, и весь табун шарахнулся в густую поросль дубняка, с шумом ломая кусты.
Медведь вышел из засады, долго прислушивался к вою ветра, потом перешел речушку, занесенную снегом, и на склоне сопки наткнулся на сруб — продовольственный склад геологов. Остановившись, хищник осмотрелся и втянул в себя воздух. Набежавший ветерок обдал его незнакомым запахом. Сутулясь, медведь поднялся на задние лапы и осторожно обошел вокруг сруба. «Знакомясь» с ним, он сразу же попытался сдвинуть сруб с места, разобрать толстые стены. Забравшись на крышу сруба, рыча, разбросал настил жердей и под настилом кору лиственницы. Сквозь узкие щели потолка медведь еще сильнее ощутил раздражающий запах пищи. Когтями и зубами он пытался проделать лазейку, но толстые бревна не поддавались, мешали хищнику проникнуть в склад. Спрыгнув с крыши, медведь еще злее стал прощупывать стены. Рядом с дверью он увидел глухо заколоченное окно и, выдрав раму с косяками, со злым урчанием забрался в склад.
Жадно закусив копченой кетой, сушеным компотом и макаронами, зверь отведал и хозяйственного мыла, но оно пришлось ему не по вкусу, и он со злобой отбросил мыло в сторону. Зато с живым интересом медведь отнесся к бочке со свиным жиром. Выбив дно, он долго наслаждался этим лакомством, а потом решил захватить и часть с собой, но после нескольких попыток просунуть бочку в окно отказался от затеи и тогда с усердием стал «наводить порядок».
Всю муку из кулей высыпал на пол, чай смешал с солью, вермишель с крупой. Блаженно повалявшись на такой перине, медведь обнаружил в продуктах большую коробку с молотым красным перцем. Зверь зубами разорвал ее, и сразу же невидимый враг сжег ему пасть, забрался в нос. Взревев, хищник лапой ударил по коробке. Взлетев под потолок, коробка осыпала незадачливого «ревизора» красной пылью. Чихнув, медведь замотал головой, стараясь лапами отбиться от злого невидимого врага, который лез в пасть, нос, разъедал глаза. Пятясь к окну, отбиваясь лапами, зверь с ревом выскочил в окно, но и на морозе он не сразу успокоился. Медведь долго катался по снегу, с головой зарываясь в сугроб.
Двое суток хозяин тайги отлеживался в буреломнике. Голодный и злой, перед утром снова пришел к складу, нерешительно просунул голову в окно, но сразу же в густом облаке муки, которую в вихре кружил ветер, обнаружил присутствие прежнего врага. Он зло колол глаза, залезал в нос. Чихнув, медведь взревел и, защищаясь лапами, отскочил от окна. Злой и голодный, хищник с ревом стал ходить вокруг сруба...
Тускло мерцали звезды. По занесенной пургой дороге уставшие собаки тяжело тянули нарты. Вдруг проводник геологов нанаец Тука Омоленкан остановил собак и стал внимательно прислушиваться.
— Хозяин ревет!
— Кто?
— Пурэн Мапани. Медведь, хозяин тайги, сердится.
Геологи замерли, стараясь услышать рев медведя.
— Ослышался, Тука Камбукович, в эту пору зимы медведи сладко спят, — сказал начальник геологической партии.
Но нанаец настаивал:
— Не всегда... Пойду посмотрю, почему хозяин сердит. Осенью я здесь охотился. На этой сопке есть продуктовый склад.
Проводник схватил ружье, отвязал собак и быстро с ними скрылся в чаще. Вскоре ветер донес далекий азартный лай. Выбравшись из чащи на склон сопки, нанаец заметил, как, подняв дыбом шерсть, разъяренный зверь отбивался от собак, бросаясь на них широкими прыжками.
В морозной тишине гулко прокатился выстрел. Медведь взревел, и сразу же со звонким визгом собаки повисли на шубе зверя. Вот он зло рявкнул и, отбросив лаек в сторону, взметая снежную пыль, с рычанием бросился в густой ельник. А затем перед геологами показался проводник с собаками. Не спеша он подошел к нартам.
— Ну как, Тука Камбукович, все в порядке, убил медведя?
— Нет.
— Неужели промахнулся?
— Пожалел.
— Ну, это на тебя не похоже... Надо было убить косолапого, к обеду была бы у нас свежая медвежатина!
— Жалко, начальник!
— Ну, что это за таежные сантименты... Пожалел, а медведь снова придет к складу.
— Больше не придет. Хозяин умный. А убить его можно, только зачем? Какая польза? Медведь старый, худой, пускай живет до осени. Тогда мясо будет и жирное и сладкое, и шуба будет хорошая. Слушай меня, начальник, я правильно говорю, хозяин не виноват. Надо думать правильно склад делать, медведь в склад не полезет. Идем, пожалуйста, забьем хорошо окно, нечего на хозяина сердиться. Зима длинная, а он старый, совсем чуть не пропал голодный. Не сердись, начальник. Я правильно говорю.
Посветлело. За далеким бледно-синим конусом сопки взошло солнце. Ярко заискрился снег. В мглистой синей дали гасли далекие звезды.
