Страница 2 из 2
И на старуху бывает проруха
Старого, знакомого нам русака, много раз умело путавшего опытных гончаков, мы подняли на задах деревни. Лежал он в огороде, опоясанном высоким плетнем, куда пришел «по капусту», да тут же «в столовой» и лег. Встреча для обеих сторон оказалась неожиданной, возможно поэтому наши дуплеты по метущемуся в загороде зайцу нанесли ему только моральный ущерб, а, может быть, наоборот, отрезвили косого: он после выстрелов, казалось рассудку вопреки, кинулся в нашу сторону, буквально у наших ног пролез через дырку в изгороди и был таков.
Трудно предположить, что хитрый русак нарочно дал нам возможность разрядить ружья и потом кинулся к спасительной дыре, оказавшейся единственной в добротно сделанной изгороди.
Короткий зимний день клонится к вечеру, а мы никак не можем перенять опытного зайца. В этом виноваты мы сами — косой-то ходит хотя и разными, но кругами — нет-нет да и вернется на понравившийся ему перекресток дорог или другое место, и мы эти места знали. Стоять бы нам на таком лазу и ждать. Так нет: стоит собакам на минуту смолкнуть, как мы мчимся им помогать.
Так и сейчас. Только что горячо гнал смычок в березовом перелеске, но вышел косой в поле и где-то на дороге сбил гончих. Распутывать заячьи премудрости, читать их письмена на страницах снежной книги особенно любил Саша Громов — мой постоянный спутник на охотах с гончими — в этом он видел основной смысл охоты.
— Надыть разобраться, — закуривая, говорит Саша, — нас не проведешь. А ты не бегай, встань у этого перекрестка, может быть, сюда вернется.
Это легко сказать — встань у перекрестка. Встать-то просто, а как спрятаться за голыми прутиками хилого кустика на чистом поле? Попробую. Здесь, на перекрестке, как удалось прочитать письмена, русак проявил завидную изобретательность: дошел до перекрестка по одной дороге, свернул направо, потом вернулся, сходил налево, снова вернулся и, вопреки всякой логике, поскакал обратно, навстречу собакам, шагах в двухстах скинулся в сторону. И скидку-то сделал на кочку, потом на другую, не сразу нашли.
С бугра мне хорошо видна низинка с кустиками, где скололись гончие, черная фигурка Саши. Слышу поспешный дуплет и дружный гон смычка. Заяц пошел старым следом к деревне, потом куда-то вдаль и снова собаки смолкли. На этом, казалось, охота сегодня завершится.
Неожиданно на дальнем конце поля замечаю движущуюся темную точку, постепенно она превращается в серый комочек. Приглядываюсь внимательнее — да это же наш русак! Идет по дороге своим старым следом, не спеша. Нет, нет остановится, послушает и снова приближается ко мне. Вот он в какой-нибудь сотне шагов от перекрестка, остановился, сел, замер. Неужели заметил? Я хотя и стою давно на коленях, но виден с расстояния в полверсты и даже больше; единственное, что я могу делать — это не двигаться.
Похоже, косой не смотрит по сторонам, все внимание занимают преследователи. Сидит и, кажется, ухмыляется: провел охотников.
У меня же сердце бьется так, что прислушайся заяц как следует, — услышал бы. Стрелять? Далеко, безнадежно. Гадаю, куда пойдет? Может, вернуться назад и снова скинуться на старый след? Надо бы там встать. Надо бы, но как там встанешь на совершенно чистом поле? А он сидит и вроде бы ничто его не интересует. Но вот вдали подали голос гончие. Косой встрепенулся и не спеша двинулся на меня. Глухой выстрел звучит в безлюдном поле. Какой же он красавец, крупный русак в голубых штанах и каштановой, в завитках, накидке!
Позднее, почти в такой же ситуации встретился с лисицей. Стою на открытом всем ветрам пригорке, передо мной чистое, без единого темного пятнышка, снежное поле, где-то внизу, примерно в километре, в островке леса гончие подняли лисицу. Сделав небольшой кружок в мелочах, кумушка вышла в поле и прямым ходом катит в мою сторону. Только и успел присесть на колени и подгрести валик снега. А зверь пройдет метров 200—300, остановится, оглядывается назад, похоже, оценивает обстановку и снова, от греха подальше, катит в мою сторону.
Лисица ближе и ближе, до нее каких-нибудь 200 метров, остановилась. Теперь-то меня несомненно заметит — торчу на белом снегу, как обгорелый пень, даже мелькнула мысль пальнуть из левого картечью. В этот момент появились из леса гончие и навалились на прямой след. Она это видит и снова бросается полным ходом в мою сторону.
Я застыл в неподвижности: неужели свершится заветная мечта — добыть лисицу?
Так и не увидел меня зверь, пока не поравнялся, но было уже поздно. Мгновенная вскидка, прицеливаюсь, стреляю...
Старая крупная лисица. Выходит, и на старуху бывает проруха.
