Недоля И. К.
Облака низко нависли над черной землей. Ровная степь лежала вокруг однообразными полями с остатками прошлогодних растений. Далеко на западе видны были курганы, и к ним уходила цепь телеграфных столбов.
Дорога, почти позабытая, наводила уныние. Глубоко изрезанная колесами проезжавших повозок, она почти ничем не отличалась от окрестных полей.
Идти по ней было трудно, и человек старался выбирать по обочинам и межам более сухие места. Оглядываясь назад на высокий курган, где был последний привал, и изредка стряхивая с ботинок налипшую грязь, он устало, но быстро шагал — его ждали в соседнем совхозе.
День клонился к вечеру. Дали посинели, а низкие облака словно еще ближе опустились к темнеющей земле. Человек остановился, достал папиросы и закурил. Поправляя заплечный мешок, он осматривался вокруг в поисках более сухого места для отдыха, но, не найдя его, пошел дальше.
Машины этой дорогой не ездили, а до деревни, в которой предстоял ночлег, оставалось еще километров десять.
Поля казались пустынными, но в них была жизнь. Стайками перелетали жаворонки, изредка вспархивали с мочажин кулики. В небе были слышны крики летящих на север гусей и журавлей; кое-где стаи птиц спускались на поля для отдыха и корма.
Усталый человек мало обращал внимания на окружающее: он жалел, что не послушал товарищей и устроил себе путешествие по этим пустынным местам. Иногда он останавливался и к чему-то прислушивался. В одну из таких остановок он увидел в стороне от дороги, под прикрытием кучи курая и перекати-поля, нерастаявший снег. Шаги ускорились. Ему давно хотелось пить, а здесь можно было немного утолить жажду снегом и отдохнуть.
Раненный выстрелом из ружья старый дрофич, убегая от охотников, также облюбовал это место. Он залег около кучи сорняков и своей защитной окраской хорошо сливался с остатками прошлогодней травы и курая. Эти кусты хорошо его скрывали от постороннего взгляда. Снег был покрыт ржавыми каплями, а в том месте, где лежал дрофич, сильно подтаял от обильно сочившейся крови.
Старый дрофич в этот день ошибся. Он был обманут кустом курая. Настороженно оглядываясь на этот куст и продолжая кормежку, дрофич потихоньку уходил от него, уводя за собой стаю. Когда же подозрительный куст был далеко и не казался страшным, грянул выстрел затаившегося за межником охотника.
Поднимаясь в воздух, дрофич увидел молодую самку лежащей на земле и в ту же минуту почувствовал жгучую боль в правом боку и в крыле, куда угодил заряд картечи из второго ствола.
Стая рассыпалась, а он, медленно взмахивая крыльями, продолжал полет в избранном направлении, подальше от опасных, поднявшихся из борозды и куста курая человеческих фигур.
Выше и дальше! Но силы убывали. С трудом махая крыльями, дрофич увидел землю сбоку, потом наверху, а серое небо внизу: правое крыло отказалось служить ему, он стремительно падал. Кусок свинца, сорвав перья, пробил мускулы и надколол крепкую кость крыла. Не выдержав в полете тяжести дрофича, кость сломалась.
Оправившись от удара о землю, дрофич быстро побежал в том направлении, куда летел до падения, помогая себе здоровым крылом и таща опустившееся правое. Почти без сил опустился он в борозду под прикрытием куста курая, где и залег, сторожко оглядываясь. Когда люди подходили к нему и искали раненую птицу, он не побежал, а только прилег плотней к земле, сливаясь своей окраской с остатками травы.
Охотники прошли мимо и не увидали дрофича. Когда они скрылись, дрофич поднялся и заковылял в противоположную сторону. Остановившаяся во время лежки кровь, вновь обильно закапала на землю. Выбиваясь из сил, дрофич пробежал еще с километр, увидел снег и кучу травы, шатаясь добрел туда и лег, хватая снег клювом. Потом он переполз к кустам курая и здесь залег: силы покидали его.
Чуткое ухо птицы еще издали уловило шаги человека. Но дрофич не спешил покинуть убежище: оно так хорошо скрывало его. Когда же до человека осталось шагов пятнадцать, дрофич собрал последние силы и бросился бежать. Человек остановился, глаза его широко раскрылись, на лице выразилось крайнее недоумение: «Индюк! — подумал он. — Откуда? До села еще далеко. Дудак!» — вдруг сообразил он и быстро побежал за птицей.
Азартное чувство охотника, таящееся почти в каждом человеке, заставило его мчаться за птицей. Чтобы легче было прыгать по рыхлому чернозему, он сбросил заплечный мешок.
Когда дрофич повернулся к человеку, тот не смог сразу остановиться. Он услышал грозное шипение и увидел, что птица будет защищаться. Дрофич двинулся к человеку, подпрыгнул и нанес ему сильный удар клювом в живот, а здоровым крылом в бедро.
— Ну ты! — с удивлением крикнул человек, еще не соображая, как можно защищаться от нападения птицы. Взмахом ноги он опрокинул на спину дудака, и хотя тот грозно шипел, но уже не казался страшным.
Человек увидал рану, покрывавшую весь правый бок птицы, и перебитое крыло, в нем постепенно стал исчезать азарт охотника.
— Бедняга! — с жалостью произнес он. — Что же я с тобой буду делать? Мучиться тебя оставить нельзя, но и убить нечем.
Дрофич при звуке человеческого голоса пытался приподняться, но не смог и, бессильно опустив голову, следил за человеком, который растерянно оглядывался по сторонам. Он нагнулся над дрофичем, раздумывая, как помочь несчастной птице. Но вдруг по обессиленному телу дрофича прошел трепет.
Могучая птица, дернув несколько раз ногами, затихла. Человек дрожащими руками, со смешанным чувством жалости и волнения, достал папиросу.
Он так близко впервые рассматривал такую птицу, ее могучие крылья, сливавшиеся своими пятнами с травой и почвой. Затем он вспомнил о своем заплечном мешке и пошел за ним. А когда возвратился к дрофичу, усталое выражение на его лице исчезло.
Приладив за плечами поверх мешка дрофича, человек забыл об отдыхе и зашагал к дороге, думая о только что разыгравшейся трагедии. Легкие шаги его вскоре стали замедляться, он поправил неудобную ношу, стараясь не испачкать кровью одежды.
Пройдя километра три и выбившись из сил, человек остановился и сбросил птицу на землю. Лоб его был покрыт испариной, хотелось отдохнуть, но поблизости не было сухого места. Нерешительно глянув на ношу, он нехотя поднял ее и долго пристраивал за плечами.
Вскоре человек начал ворчать, все чаще и чаще поправляя движением плеча давящую его ношу. Через некоторое время, усталый, измученный, он сбросил птицу с плеч и, не оглядываясь, пошел вперед, медленно переставляя ноги.
День, короткий весенний день, клонился к вечеру, а села все не было видно. Внезапно человек остановился, повернулся к брошенной им птице и зашагал к ней. Вновь взвалил на плечи и пошел, широко расставляя натруженные ноги.
На равнине быстро темнело, а проселочная дорога, уйдя от телеграфных столбов, мало чем отличалась от полей.
Пройдя еще немного, человек остановился, поправил дрофу на плечах, прислушался...
Тягучий звон колокола приглушенно донесся до его слуха: в совхозе кончился рабочий день. С легким порывом ветра он услыхал отдаленный лай собак и в низине над Днепром ясно увидел огни.
И упрямо согнувшись под тяжестью груза, он мерно зашагал туда, откуда слабый ветер нес радостные звуки.
