Абрахина Ирина
Сурская экспедиция (1919—1921 гг.) базировалась в г. Алатыре, где жила семья моего деда Л.К.Гешеля. О временах этой экспедиции и о ее руководителе С.А.Бутурлине, который на это время поселился в их доме (С.А.Бутурлин и мой дед были знакомы с гимназических времен), я много слышала от моей бабушки.
Она вспоминала его с теплым чувством, как культурного и очень порядочного, доброго человека. Мне очень запомнился рассказ о том, как Сергей Александрович относился к их кошке — позволял ей производить и воспитывать потомство на его, бутурлинской, постели («На новом атласном одеяле!» — восклицала бабушка), сидеть рядом с ним на письменном столе, когда он читал или писал (он в то время работал над определителем птиц). Бабушка вспоминала и его жену Амалию Ивановну, которая приезжала к нему в Алатырь с сыном Константином.
Жили в то время очень трудно, из еды была только картошка, плохой хлеб да все то, что добывалось на охоте. Всякая живность считалась съедобной. Поэтому мясо медведя, убитого Р.Баложем (эта его охота и описана дедом в рассказе «Слепое счастье»), варили и ели все охотно. Вспоминая то время, бабушка говорила, что после отъезда экспедиции ей пришлось выжигать сковородки, потому что на них «жарили всякую дрянь».
Позднее, из охотничьего дневника деда я узнала, что они с Бутурлиным по Суре добирались до богатого дичью озера Суходол (сейчас входит в состав Сурского республиканского заказника), где Бутурлин «стрелял всякую мелочь», а дед искал «настоящую дичь».
Дед был хорошим фотографом, альбомы с его снимками долгие годы сопровождали жизнь нашей семьи. На приведенной здесь фотографии, сделанной после охоты в окрестностях Талызино, Леонид Карлович сидит внизу, в тарантасе — его братья, стоит с зайцем в руке — местный охотник.
Но в годы Сурской экспедиции, видимо, было не до фотографирования — ни одной фотографии того времени у нас не было. Хотя Р.Балож тоже увлекался фотографией и впоследствии стал известным рижским фотографом.
Дед мой был инвалидом — плохо владел правой рукой, хромал на правую ногу. Несмотря на это, был умелым и очень активным охотником, стрелял с левой руки.
До революции семья жила спокойно и счастливо. В доме всегда было много гостей — родственников и друзей. Неподалеку от Талызино был хутор В.Н.Шмита, который приехал в Россию из Люксембурга. Семьи Гешеля и Шмита были очень дружны. У них было много общих интересов — работа в сельском хозяйстве, охота, книги. Сын В.Н.Шмита Эдуард считал Леонида Карловича своим наставником в охоте. Л.К.Гешель, заметив в подростке интерес к природе, стал брать его с собой на охоту, выписал ему ружье, подарил подписку на охотничий журнал. Впоследствии Э.В.Шмит стал зоотехником-оленеводом и охотоведом.
После революции обе семьи, носящие фамилии не русского происхождения, перенесли немало мытарств. У Шмитов отобрали и разграбили хутор, разорили и рассеяли всю семью. Гешелю пришлось сменить много мест, работать на самых разных работах, вплоть до сторожа на лесопилке. Я помню своего деда в Кулебаках. Помню, как еще весной он приносил домой добытых на охоте тетеревов и вальдшнепов, а осенью тяжело заболел дизентерией. Время было тяжелое и голодное — 1938 год — питались очень плохо, а больному была нужна строгая диета. Вылечить его не удалось и в этом же году он скончался.
Еще до смерти деда мы получили известие об аресте моего отца, который служил на Дальнем Востоке и был арестован как «японский шпион». Сразу после похорон деда семье пришлось немедленно менять место жительства и мы перебрались в Ульяновск, к Э.В.Шмиту, который купил там дом на деньги, заработанные на Севере — он был зоотехником-оленеводом на культбазе.
Работая на Севере, Эдуард Викторович встречал немало «следов» пребывания в этих суровых краях С.А.Бутурлина. Впрочем, мы можем послушать самого Э.В.Шмита — прочитаем его письмо к сыну Сергея Александровича — А.С.Бутурлину (копия этого письма любезно предоставлена мне самим адресатом):
«Многоуважаемый Александр Сергеевич!
Моим учителем по охоте был Л.К.Гешель. Человек талантливый, он не был честолюбив, мирился со скромным положением, которое занимал в жизни. Зато все, что он делал, делал хорошо... Его увлекали механика, ручные ремесла, фотография, он интересовался литературой, любил общение с людьми, острое слово, любил интересно рассказывать.
...Частый гость в нашем доме, Л.К. заметил во мне охотника, взял под свое покровительство. Он выписал мне первое ружье, первые мои охоты проведены под его руководством. Охота в моей жизни занимала большое место, в какой-то мере определила мою судьбу, мой жизненный путь. От Л.К. я впервые услышал о Сергее Александровиче Бутурлине. Читая охотничьи журналы, я часто встречал его статьи. Уже тогда С.А. стал для меня высшим авторитетом в охотничьем деле.
Впервые я встретился с С.А. в 1917 году в Петровской сельскохозяйственной академии, слушая его курс охотоведения. Лекции С.А. отличались простотой и ясностью изложения. Материал лекций преподносился в конкретной, доступной данной аудитории форме. Увесистое слово лектора легко и прочно укладывалось в головах слушателей. Невнимательных учеников у С.А. никогда не было. Мы получили реальные знания, которые позволили нам в дальнейшем сознательно разбираться в спорных вопросах, часто возникающих в охотоведении.
В 1928 году, получив назначение на Колыму (мне было поручено организовать в низовьях реки зоотехнический пункт), я перед отъездом навестил С.А. Он любил колымский край, где когда-то плодотворно работал. С.А. был очень внимателен ко мне, много рассказал о крае и людях, с которыми мне предстояло провести более трех лет. Его практические советы оказались для меня очень полезными.
На Колыме я встретил много следов Сергея Александровича. Но все эти следы уже были запорошены пылью времени. С.А. долго на одном месте не сидел. Его работа требовала постоянного передвижения. Он встречался с сотнями людей всех званий и национальностей, от всех хотел получить что-то ценное для дела.
...В низовьях Колымы — в Нижне-Колымске, Походске, Пантелеихе и других заимках я встречал еще стариков, служивших в его экспедиции каюрами, гребцами лодок, проводниками, переводчиками... Сергей Александрович обследовал рукава Стадухиной протоки и тундры западного берега Колымы.
«Начальник из Петербурга» поразил всех, с кем встречался, своей простотой и обходительностью и больше всего целеустремленностью в сборе птиц. Поездка С.А.Бутурлина на Колыму привела в смятение администрацию Среднеколымского уезда не менее, чем ревизор — героев Гоголя. Конечно, С.А. полностью использовал материалы, имеющиеся в местных учреждениях и касающиеся хозяйства уезда. Но, вероятно, он немало узнал и от политических ссыльных, большинство которых были образованными, культурными людьми. Они много дали для изучения северо-восточных окраин России, бывших для них тюрьмой.
...Я еще несколько раз выезжал на Крайний Север. Возвращаясь в Ульяновск через Москву, считал своим долгом побывать у Сергея Александровича с неофициальным отчетом перед Учителем о своей работе на Севере.
С искренним уважением Эд.Шмит»
О себе же могу сказать, что с детства знакомая с семьей Шмитов, я особенно подружилась с Эдуардом Викторовичем уже в Ульяновске. Пользовалась его библиотекой и советами, когда училась в Казанском университете, когда готовила кандидатскую диссертацию. Тесное общение с такими людьми помогло и в выборе профессии — я всю жизнь работала в природоохранных организациях (в заповеднике Гасан-Кули, в зоопарке, в отделе природы краеведческого музея в Ульяновске, в областном обществе охраны природы, охотоведом в облпотребсоюзе и госохотинспекции).
Работая в 60-е годы в Ульяновском краеведческом музее, я разбирала еще не обработанный архив С.А.Бутурлина, попавший туда в 1928 году, видимо, после разгрома имения его бабушки в с. Лава (теперь Сурский район). Там были черновики писем ученого к губернским властям и в г. Карсун по поводу судьбы его всемирно известной орнитологической коллекции, включавшей 12 тысяч экземпляров тушек птиц России с добавкой нужных материалов из соседних стран (Западная Европа, Индия, Китай, Япония, Сев. Америка). Он называл свою коллекцию «сводкой фауны в натуре». Коллекция была перевезена ученым из г. Везенберга (ныне Раквере, Эстония), где он жил и работал, в село Белый Ключ (Присурье) в дом Кротковых и там в 1918 году разграблена и повреждена во время разгрома этого дома. Уцелевшие экспонаты были перевезены в уездный город Карсун, где коллекция была опять разграблена во время пожара.
Все, что удалось спасти, С.А.Бутурлин завещал зоомузею МГУ, а часть птиц, собранных в Симбирской губернии (285 экз.), попали в Ульяновский краеведческий музей, где сейчас и хранятся.
В архиве С.А.Бутурлина я встретила материалы, касающиеся создания и работы в г. Алатыре Института природоведения, где ученый возглавлял кафедру зоологии. Впоследствии этот институт стал педагогическим техникумом.
