Александр Лаврин
Утро в тайге
Заря лилась на зелень сотых трав...
С далеких гор, росистою тропою,
Зубчатые рога к спине прижав,
Спускался лось красавец к водопою.
Вода светла, прозрачна до глубин,
Она холодной рыбою пропахла.
С лосиной влажной бархатной губы
Сверкающие опадали капли.
Дремал, развесив листья, краснотал.
Мерцала гладь. Ни звука, ни движенья,
И, как соперника, лось яростно бодал
На глади вод свое же отраженье.
Лизал он солончак на берегу,
Как изваянье, постоял над кручей,
И вновь ушел в далекую тайгу
Широкогрудый, стройный и могучий.
А. Масленков
Волки
I. В окладе
На нумера извольте становиться.
Некрасов
В лесу, в мороз, дыханье леденящий,
Услышать можно очень дальний звук.
Он еле слышно пролетел над чащей
И где-то тихо меж кустов потух.
Но в тишине он повторился ближе,
Слышней еще... И стало ясно тут,
Что осторожно, медленно, на лыжах
И напрямик к волкам, в сосняк идут.
Они привстали; напрягая уши,
Послушали, пошли, ступая в след.
Всходило солнце над дремучей глушью,
По снегу лился розоватый свет.
Вверху с крикливым стрекотом сороки
На ветках прыгали, и красный клёст,
Поднявши клюв, тяжелый и широкий,
Прижался к елке, опустивши хвост.
И волки, сразу перейдя на рысь,
К земле пригнувшись, быстро понеслись...
II. После облавы
С волками иначе не делать мировой.
И. Крылов
Лобастые, тяжелые, большие,
Сложенные для бега и борьбы,
Они лежали на снегу, впервые
Недвижные среди людской толпы.
Матерый волк глядел потухшим взором
Куда-то вдаль, губу прижав клыком.
Давно ль он, буйный, несся косогором,
Давно ли трепетало все кругом!
Еще шумели, спорили, сердились:
Кто упустил волчицу, кто сплошал?
Но их сердца теперь уже не бились,
И никого их вид не устрашал.
В снегу, в крови лежала волчья стая.
Звенел над ней синичий тонкий свист.
Слепило солнце, шерстью их играя,
И небосвод был холоден и чист...
Н. Заболоцкий
Лебедь в зоопарке
Сквозь летние сумерки парка
По краю искусственных вод
Красавица дева, дикарка,
Высокая лебедь плывет.
Плывет, белоснежное диво,
Животное, полное грез,
Колебля на лоне залива
Лиловые тени берез.
Головка ее шелковиста
И мантия снега белей,
И дивные два аметиста
Мерцают в глазницах у ней.
И светлое льется сиянье
Над белым изгибом спины,
И вся она как изваянье
Приподнятой к небу волны.
Скрежещут над парком трамваи,
Скрипит под машинами мост,
Истошно кричат попугаи,
Поджав перламутровый хвост.
И звери сидят в отдаленье,
Приделаны к выступам нор,
И смотрят фигуры оленьи
На воду сквозь тонкий забор.
И вся мировая столица,
Весь город сверкающий наш,
Над маленьким парком теснится,
Этаж громоздя на этаж.
И слышно, как в сказочном мире
У самого края стены
Крылатое диво на лире
Поет нам о счастье весны.
Анатолий Клещенко
Август
Уже черника зреет на борах...
Как горожанка, на аллеи парка
Птенцов, преодолевших первый страх,
В огромный мир гулять ведет глухарка.
Их охраняет бдительно она.
Осинки, свято соблюдая моду,
Оделись в золотистые тона
И хариус,
Прокалывая воду,
Выходит на холодный перекат,
На голубое лезвие похожий.
Костром горит по вечерам закат,
А это значит: завтра день погожий
И ты опять,
Поднявшись до зари,
Протрешь еще раз старую двустволку,
В рюкзак уложишь соль и сухари
И, не будя домашних,
Втихомолку,
Уйдешь, чтоб мокнуть в утренней росе,
За сучья елок задевать стволами,
И на заросшей тальником косе
Часами
Наблюдать за чучелами...
И только ночью,
Вместе с синей тьмой,
Созвездья засветившей над долиной,
Едва-едва притянешься домой
Полы в квартире перепачкав глиной,
Вздохнешь легко
И, падая в кровать,
Без длинного о подвигах рассказа,
Пообещаешь: «ноги убивать»
Не станешь больше... до другого раза!
Федор Поленов
Майская ночь
В сумрак вечерний оделись леса,
Пала на травы роса.
Лип молодых лубяная кора
Снова влажна до утра.
В зареве полная всходит луна,
Виснет над лесом она,
Щедро даруя полянке любой
Призрачный свет голубой.
Чащам черемух молчанье не в мочь
В тихую майскую ночь:
Слышится ритм человечьей молвы
В шорохах юной листвы.
В старчески мудром познанье судьбы
Спят вековые дубы.
Толпы березок в сиянье луны
В ясную ночь влюблены.
Белой коры под луною кусок
Свеж, как березовый сок.
Вымокла в каплях алмазной росы
Зелень девичьей косы.
Неизреченных весенних чудес
Полон таинственный лес.
Будут ему до захода луны
Спиться волшебные сны...
Валерий Замесов
Осень
Осень... осень... кружатся голуби,
Ветерок беспокойный утих.
В белых тучах далекие проруби, —
Синева так и плещет из них.
Взять ружье — и с собакой любимою
Целый день бродить и бродить,
И летящую стаю гусиную,
Чуть прищурившись, в путь проводить.
Меж желтеющих листьев — холодная
Невесенняя грустная дрожь...
На душе все теплей, все свободнее,
И все легче и легче идешь.
Ярко светят над тропкою узкою
То рябина, то дуб или клен.
В нашу осень, прохладную, русскую,
Я, как в девушку, нежно влюблен.
А. Бабкин
Охота — молодость
В голубоватом свете лунном
Неторопливо вьется снег.
Скользя на лыжах, друг мой юный,
Спешим с тобою на ночлег.
В свою охотничью избушку
Придем, продрогшие слегка.
Чай вскипятим, нальем по кружке
И будем пить у камелька.
А завтра, чуть засеребрится
Рассвет холодный по горам,
Пойдем мы по следам лисицы,
По четким заячьим следам.
Проходят дни, слегаясь в годы,
Пусть скоро буду я седым, —
Все ж из охотничьих походов
Я возвращаюсь молодым.
К. Чебанов
Песня об охотничьей дружбе
Под птичьи поэмы и речи
В лесу ли, в речном камыше —
Повсюду я спутника встречу
С охотничьей страстью в душе.
Он выйдет из чащи косматой,
Приветливо руку пожмет.
Согретые дружбой крылатой,
Мы вместе продолжим поход.
В бору, на дремучем пригорке,
Где только что взят был глухарь, —
По-братски разделим махорку
И серый дорожный сухарь.
И если несчастью лесному
Случится взглянуть из кустов, —
Один на подмогу другому
В любую минуту готов.
Нам мягкой постели не нужно:
Мы ночью проспим у костра.
И наши товарищи-ружья
Спокойно вздремнут до утра.
А утром пойдем мы, как гости,
К рассветному краю небес, —
Пойдем и насмотримся вдосталь
Лесных и болотных чудес...
П. Стефаров
В метель
Зимний день,
Затмили небо тучи,
Закрутилась
В поле карусель.
В голубую шубу
Бор дремучий
Кутает пушистая метель.
Снежной пылью
Взвихрилась дорога,
Ветер с лету
Бьет тугим крылом.
Вдруг призыв
Охотничьего рога
Раздается
Где-то за холмом.
Радостно
И грустно замираю,
Слушаю,
Дыханье затая...
— То с ружьем
В лесах родного края
Молодость скитается моя.
Вл. Кушнир
В зимнем лесу
Сковал мороз седые пущи.
Тяжел и долог зимний сон.
Пытливый ветер вездесущий
Заводит звучный перезвон.
Спеша к лесной своей столовой,
Где что ни шаг, — то шишек гроздь.
Шла белка — в зелени сосновой
Мелькали кисточки и хвост.
Лиса в болоте мышковала, —
То неподвижно замирала,
То вдруг бросалася вперед
И лихорадочно искала
В снегу мышиный тайный ход.
Синицы шустрые галдели,
О чем-то споря меж собой.
И по коре столетней ели
Бежал поползень голубой.
Василий Алферов
Подснежники
Не слышно птиц в пустом лесу,
Но радость в сердце я несу...
И счастлив я, и жизни рад,
Весны вдыхая аромат...
Еще прохладно и свежо,
В ложбинах прячется снежок.
А на полянке — там и тут
Уже подснежники цветут.
Они скромны, они просты,
Смотрю на них я вновь:
Такие нежные цветы,
Как первая любовь!
Амурские волны
Амурские волны,
Простор голубой,
Крутые лежат берега,
Веселые песни
Звенят над рекой,
Шумит золотая тайга!
Пришли новоселы
На Дальний Восток
И песни с собой принесли,
И самый заветный,
Родной огонек
В тайге нелюдимой зажгли.
Проснулись озера,
Леса и луга,
Нарушен извечный покой.
Назад отступает
Глухая тайга,
Звериной уходит тропой.
В сторонке далекой,
Суровой, лесной,
Мы знаем — дорога трудна,
Но там, за глухою
И хмурой тайгой
Нам светлая радость видна!
Александр Балонский
По пороше
Выпал снег, закрыл тропинки
В зимних рощах и полях...
Словно звездочки, снежинки
На электропроводах.
Ветра нет. Денек хороший.
В чистом поле ни души,
Лишь охотник по пороше
К лесу с гончими спешит.
И польются утром ранним
Быстрых гончих голоса.
В белоснежном одеянье
За рекой стоят леса.
И лесная речка стынет,
У краев синеет лед...
С хвойных веток ломкий иней
Белка резвая стряхнет.
Старый бор вчера был хмурым,
А сегодня, посмотри —
Он от снега белокурый
И румяный от зари.
Он пропах весь хвоей свежей,
Гон веселый слышен в нем...
И лисица в елках снежных
Желтым мечется огнем.
Леконт де Лиль
Ягуар
Где в отдалении холмов темнеют массы,
Свет, бивший волнами, на склоне дня иссяк,
И тенью длинною покрытые пампасы,
Дрожа от свежести, ночной встречают мрак.
Теперь доносится все явственней и резче
С заросших травами высокими болот,
С песков, с уступов скал какой-то хор зловещий,
Смолкающий, едва луч солнечный блеснет.
Огромная луна сквозь белые туманы
Струит холодное сиянье с высоты
На илистый поток, где черные кайманы
Всплывают, выставив бугристые хребты.
Одни корявыми замшелыми стволами
Лежат на отмели недвижно там и тут,
Другие, щелкая стальными челюстями,
Томимы голодом, вдоль берега ползут.
Вот час, когда зрачки прикрыв, расширив ноздри,
На красном дереве, прильнув к нему, как гад,
Охотник царственный со шкурой дивно пестрой
Вдыхает в ветерке добычи аромат.
Сейчас он нежится в мечтах о близком лове,
Облизывая грудь шершавым языком,
И когти, и клыки на пагубу готовя,
Грызет с урчаньем ствол и рвет кору пластом.
То хвост упругий свой спиралью извивает,
Им хлещет дерево, то выпрямит опять,
И морду положив на лапы, он зевает,
Мурлыча сладостно, как будто хочет спать.
Но смолкнув вдруг подобно глыбе темной
Окаменев, глядит среди густых ветвей:
Подходит медленно пампасов бык огромный —
Могучие рога, пар веет из ноздрей.
Еще два-три шага, и вот, оцепенелый,
Бык видит: с вышины, где тени глубоки,
Впиваются в его прикованное тело
Кровавым золотом горящие зрачки.
Ошеломлен, дрожа, от ужаса слабея,
Он испускает вдруг глухой безумный рев,
Тогда, обрушившись стрелой ему на шею,
Вонзает ягуар в него ножи клыков.
Сперва, не выдержав внезапного удара,
Бык пригибается, и землю рвут рога,
Но тотчас, бешеный, в приливе злобы ярой,
Уносит на хребте свирепого врага.
По гибельным пескам и бесконечным дюнам,
Болотам, зарослям, со склона вновь на склон,
Они несутся вскачь при тусклом свете лунном —
Тот — склепан с жертвою, тот — кровью ослеплен.
За ширью снова ширь. Все дальше в сумрак мутный
Они уносятся и тонут в черноте.
И вот издалека лишь гул доходит смутный
Смертельной их борьбы, кипящей в темноте.
Охота орла
Небес монгольский князь, орел золотоокий,
Весь черный, с проблеском рассветного луча,
Зонт крыльев распростер, угрюмый и широкий.
На миг недвижный, он сперва парит ища:
Там, на краю скалы обрывистой, орлята
Топорщатся в гнезде, от голода крича.
В степи, где без конца луга, равнины, скаты,
Со взором, блещущим сквозь космы длинных грив,
Пасутся жеребцы ордою бесноватой.
Один заржал, другой ответил на призыв,
А третий, трав густых вдыхая запах пряный,
Несется весело, хвост опьяненно взвив.
Со свежим и живым сверканьем свет багряный
Растет, взметнув лучи, огней развеяв град,
И солнца мощный шар выходит из тумана.
В просторы нежные, где пар голубоват,
Зловещий, в воздухе, сияющем, как пламя,
Свой безошибочный орел вонзает взгляд.
Но не летит никто кругом под облаками,
Нигде не пронеслись через росистый луг —
Олень или газель с капризными скачками.
И с резким хрипом он то снизится, то вдруг
Ударом злым крыла, чтоб лучше видеть, снова
Стремится в вышину, чертя за кругом круг.
Проходит час. Жара и голод. Так как лова
Все нет привычного, то должен на обед
Он мяса мертвого добыть или живого.
В одежду белую и гладкую одет,
Выходит жеребец, дым жаркий выдыхая,
И войско ржущее за ним несется вслед.
Когда его призыв разносит степь сухая,
Трепещущий табун на краткий гордый зов
Сбегается, хвосты и гривы развевая.
Орел, как мрачный сон, ударив с облаков,
Ему железные вонзает когти в шею
И клювом загнутым бьет в глубину зрачков.
Лягая пустоту, в конвульсиях шалея,
Конь мчится в слепоте, где адский мрак горяч,
С голодной птицею, как бы увенчан ею.
Взвиваясь на дыбы, проносится он вскачь,
Кровь вырывается потоком из орбиты.
Он мчится, а его казнит и ест палач.
Смертельной влагою бока его покрыты,
Он содрогается, безумьем опьянен,
От клюва рвущего и крыльев нет защиты.
Пустыню, яростный, пересекает он,
То зашатается, топча ковыль сожженный,
То рухнет, то встает и продолжает гон.
Потом напрасною борьбой изнеможенный
Он, высунув язык, бескровный и тугой,
В своей степи родной вдруг падает сраженный.
Там солнце выбелит его скелет нагой.
Меж тем назад, в когтях сжимая кус добытый,
Летит орел, равнин угрюмый зверобой.
Сегодня вечером орлята будут сыты.
Перевод с французского Марка Гордона
