Зверев М. Д.
Стайка диких гусей отдыхала на песчаной отмели разлившейся реки. Весеннее солнце село за высокими островами, озаряя небо багровыми красками. Над рекой неслись табунки диких уток. С криком потянулись на ночлег чайки и белыми хлопьями усыпали длинную песчаную косу. Над лугами кувыркались чибисы, мелькая то белыми брюшками, то черными спинками.
В небе дребезжали бекасы, и где-то на озерах перекликались журавли — «горнисты» утренних и вечерних зорь.
В поздних сумерках постепенно стихали голоса птиц. Прошло несколько часов. Время близилось к полуночи. Гуси спали на отмели. Только старый гусак стоял на одной ноге, иногда вытягивая шею, озираясь и опять впадая в дремоту.
Черное небо было усыпано яркими бесчисленными звездами. Но вот две звездочки блеснули необычайными зеленоватыми тусклыми огоньками и погасли на темном фоне берега. Гусак сразу заметил их и настороженно вытянул шею.
И вдруг, теперь уже совсем близко, опять заблестели две зеленоватые звездочки.
«Га-га-га-га!» — раздался в тишине ночи голос гусака, когда два зеленоватых огонька быстро понеслись на гусей.
Стайка дружно взлетела, а на месте ее ночлега запрыгала и завертелась лисица. Она опоздала на несколько прыжков. Далеко над рекой, в темноте, замирали испуганные крики гусей...
Все это удалось представить себе, когда я утром наткнулся на следы лисы, ползущей по прибрежному песку. Конечно, я свернул по ним, чтобы посмотреть, к кому она подкрадывалась. Вот место, откуда лиса бешеными прыжками понеслась к воде. На берегу было видно, как она затормозила лапами, взрыв песок там, где были следы гусей, а в нескольких шагах в сторону берега резко отпечатался на песке след одной крупной лапы гуся, словно у него не было другой. Это здесь стоял на одной ноге старый тяжелый гусак, прикрывая стаю.
Перьев и крови на песке не было. Ночное нападение лисе не удалось — бдительность старого гусака спасла стаю.
