Герман В. Е.
К утру изрядно подморозило. Но это был совсем не тот мороз, который своим жгучим дыханием еще совсем недавно заставлял тетерку искать защиты в снегу, в лунке. Сегодня мороз был легким, бодрящим, и чувствовалось, что, как только над лесом поднимется солнце, оно разогреет воздух и обнажающуюся из-под снега землю.
Последние дни непонятное и странное волнение овладело молодой тетеркой. Ей не сиделось на месте, тянуло куда-то лететь, чего-то искать. С месяц назад, когда мартовское солнце в полдень стало пригревать уснувший под снегом зимний лес, она равнодушно слушала еще неуверенное бормотание тетеревов, поднимающихся в полдень на верхушки деревьев. Теперь было по-другому.
Тетерку тянуло к знакомой поруби, густо заросшей молодым лесом и кустами, туда, куда по утрам и по вечерам слетались черные петухи и пели свои весенние песни, чуфыкали и с громким хлопаньем крыльев подпрыгивали на месте.
Сегодня тетерка была особенно беспокойной. Она плохо спала ночь, то и дело поднимала голову и к чему-то прислушивалась. Едва начало светать, как тетерка покинула место ночевки в густом ельнике и побежала по мелколесью туда, к заветной поруби.
Выбежав на небольшую полянку, освободившуюся от снега, она столкнулась с двумя коричневыми длинноклювыми птицами, отбежавшими от нее в можжевеловый куст. Какое-то смутное воспоминание возникло у тетерки. Прошлый год, еще молодым тетеревенком, она встречала этих птиц. Но тогда они казались ей очень большими и страшными, а сейчас были совсем маленькими и безобидными. Не взглянув на вальдшнепов, тетерка поднялась на крыло и полетела к месту тока.
Тетеревиный ток был в полном разгаре. Иссиня-черные косачи ходили кругами, и их переливчато-звонкое бормотание далеко разносилось вокруг. Тетерка села на дерево и стала наблюдать.
Широко раскрыв лирообразные хвосты, опустив до земли крылья и раздув шеи, краснобровые тетерева, как бы стараясь друг перед другом, пели свои весенние песни, песни любви и пробуждающейся жизни. Иногда два черныша сходились между собой и вступали в бой. Петухи яростно наскакивали друг на друга, — слышался треск ударяющихся крыльев, летели вырванные перья.
Тетерка не долго просидела на своей ветке. Какая-то сила толкнула ее вперед, и она слетела к поющим косачам. Те запели еще азартнее, еще яростнее закипела битва, еще звонче в утреннем морозном воздухе разнеслось по лесу бормотание и чуфыканье.
Один из тетеревов, волоча по земле опущенные крылья, быстро подбежал к тетерке. Она встретила его благосклонно и повела в глубь леса, подальше от токовища...
Так, по утрам и по вечерам, прилетая на ток, тетерка встречалась с петухами и уводила одного из них с поруби. Недалеко от токовища, в густых зарослях молодого ельника, тетерка соорудила несложное гнездо и стала откладывать в него бледно-охристые пятнистые яйца.
Однажды, прилетев на ток, тетерка среди поющих петухов увидела особенно крупного тетерева, в два раза превосходившего величиной остальных косачей. Этот странный петух был и похож и не похож на остальных. В его черном оперении встречалось много пепельно-серых и коричневых перьев, хвост был значительно длиннее, чем у остальных тетеревов, и не расходился в стороны изогнутой лирой. Тетерка не знала, что это был межняк — помесь тетерева с глухаркой, этот настоящий бич тетеревиных токов.
Межняк не бормотал и не чуфыкал, он яростно гонял по току тетеревов и мешал им петь. Когда тетерка слетела на землю, межняк, быстро подбежал к ней, и они вдвоем скрылись в лесу.
В гнезде прибавилось еще одно, такое же пестрое, но более крупное яйцо.
Наступил теплый май. В гнезде у тетерки уже отложено семь яиц, и она перестала посещать ток. Интерес к поющим петухам у тетерки пропал. Все ее внимание сосредоточилось на гнезде, и тетерка села высиживать.
Прошло больше трех недель. Из шести яиц вывелись желтовато-бурые, покрытые черными пестринами пушистые тетеревята. И только одно, самое крупное, яйцо, то, которое появилось на свет после встречи с межняком, не дало цыпленка. Оно осталось остывать, после того как выводок покинул гнездо и ушел в густые заросли леса.
Тетерка нежно заботилась о своих малышах. Она водила их по кормовым местам, помогала разыскивать пауков, насекомых и другую пищу, на дневной отдых и на ночь собирала цыплят под крылья, и вовремя предупреждала об опасности.
Среди тетеревят особенно выделялись два петушка — живые и бойкие, смелые и любопытные, больше всех доставлявшие беспокойства матери. Четыре курочки были тише и скромнее и никуда не отдалялись от наседки.
Однажды утром, когда тетеревята уже стали перепархивать, один из петушков с разбега наскочил на пушистого коричневого зверя с темной полосатой мордочкой. Материнская школа сказалась. Петушок, как мышь, юркнул в высокую траву и, плотно припав к земле, стал невидимым.
Но он не знал, что енотовидная собака обладает отличным чутьем и способна разыскать одного за другим всех затаившихся птенцов. Спасла тетерка, молниеносно появившаяся перед зверем.
Распластав крылья, она, напоминая всем своим видом тяжело больную или раненую птицу, с клохтаньем побежала в сторону. Енот не выдержал и устремился за, казалось бы, легкой добычей. Несколько раз он почти настигал тетерку и вот-вот готов был схватить ее, но в последний момент птица ускользала и снова бежала вперед, тяжело волоча как бы перебитые крылья.
Хищник вошел в азарт. Он забыл про тетеревят и продолжал преследование. Он уже чувствовал во рту приятный вкус теплой крови и предвкушал предстоящее пиршество. Но тетерка никак не давалась в зубы. Она все дальше и дальше уводила зверя от затаившегося выводка, ловко увертываясь от его хваток.
Выводок уже остался далеко позади. Енот сделал решительный бросок. Его челюсти щелкнули, готовые схватить добычу, но тетерка неожиданно легко оторвалась от земли и полетела в сторону. Удрученный хищник остановился, поглядел вслед улетающей птице, облизнулся и отправился восвояси в поисках новой добычи.
Но не всегда так удачно оканчивались встречи с многочисленными врагами. Одну из молодых тетерочек поймала на утренней кормежке и унесла с собой сизокрылая сойка, с виду такая красивая и безобидная птица, а вторая стала жертвой прожорливой вороны. В выводке осталось четыре тетеревенка — два петушка и две курочки.
Подошел август. Петушки уже наполовину оделись в черные перья, на их хвостах все заметнее стали обозначаться будущие косички. Они все дальше стали отходить от матери, все самостоятельнее вести себя.
Однажды в густом малиннике произошла первая встреча выводка с человеком. Уже несколько дней в лесу стали раздаваться не слышанные раньше грохочущие звуки, появились новые люди с железными палками в руках и сопровождаемые собаками — незнакомыми до этого зверями. Тетерева не знали, что открылся сезон летней охоты.
В этот день тетерка с подросшими тетеревятами кормились малиной. Они аппетитно склевывали с веток рубиновые сладкие ягоды, ставшие теперь главной пищей тетеревов. Внезапно старка издала предостерегающий звук. Молодые птицы увидели огромную пеструю собаку, идущую к ним с высоко поднятой головой. Миг — и тетерева запали, крепко прижавшись к земле среди густых кустов малинника.
Собака встала как вкопанная, устремив горящие глаза туда, где затаились птицы. Сзади собаки показался всегда страшный для лесных обитателей человек. Он что-то сказал собаке, и она ринулась вперед.
С клохтаньем взлетела тетерка, за ней дружно поднялись молодые. Грохнул выстрел, за ним другой. Молодая тетерка, перевернувшись в воздухе и роняя перья, тяжело шлепнулась на землю. Петушок, тот, который был поменьше и не такой бойкий, как его брат, почувствовал резкую боль и какую-то странную тяжесть в теле, но удержался на крыльях и, напрягая последние силы, устремился за улетающим выводком.
Птицы, перелетев широкий и глухой овраг, опустились в густые заросли ольшаника. Раненый петушок, тяжело дыша, нахохлив перья, прихрамывая и стараясь не отставать, плелся позади выводка. Он не участвовал в вечерней кормежке тетеревов, но инстинкт самосохранения заставлял его не покидать семьи, держаться вместе.
Однако ранение было не смертельным, раны зажили, а мелкая дробь заросла в теле. Молодой тетерев поправился. Вскоре два брата полностью оделись в черное перо, отрастили лиры и покинули мать и сестру.
Наступила поздняя осень. Облетели листья с деревьев, пожухла трава, исчезли насекомые. Все чаще стали тетерева подниматься на деревья, а вскоре после того, как земля покрылась снегом, перешли на питание березовыми сережками.
Странствуя по опустевшему лесу, молодые тетерева присоединились к старому и опытному косачу и, как раньше за матерью, стали всюду следовать за ним. Рано утром они поднимались на крыло и летели втроем к излюбленным березам, чтобы поклевать растущие на них вкусные сережки и молодые веточки.
Однажды в морозное солнечное утро птицы летели знакомым путем к своим березам. Но еще издали они заметили, что их опередили. На березах уже сидели, повернувшись зобами к заре, четыре тетерева. Они не обратили внимание на странную неподвижность пришельцев, не заметили длинных жердей, на которых были высажены на березах их мнимые собратья. Стадное чувство, которое владеет тетеревами зимой, заставило их сесть на березы рядом с чучелами.
И сейчас же из еловой копны — шалаша, стоящего под березами, блеснула яркая молния, сухо щелкнул выстрел, и старый косач, только что собравшийся склевать свисающую сережку, тяжелым комом повалился вниз и гулко стукнулся о мерзлую землю, слегка покрытую снегом.
Братья в страхе понеслись в лес. Долго в этот день не могли они успокоиться, так и не дождавшись своего вожака. Неделю спустя они присоединились к небольшому табунку чернышей и стали вместе с ними коротать однообразные зимние дни и ночи.
Выпал обильный снег, ударили суровые морозы. Ночевать на поверхности земли было холодно, и тетерева сразу же после вечерней кормежки стали падать с берез и, пробивая снег, уходить в глубокие лунки на ночевку. Там, в снежной пещере, укрытые от ветра и стужи, они проводили ночи до утра.
В этот день бушевала сильная вьюга, метель заносила снегом кусты и молодые деревца, наверху было очень холодно. Тетеревиная стая рано отправилась на вечернюю кормежку к знакомым березам. На лету они заметили в лесу человека на лыжах и, сделав большой круг, облетели его стороной. Птицы не обратили внимания на то, что человек проследил их полет и пошел вслед за ними.
Быстро покормившись, тетерева попадали в снег и ушли в лунки. Братья, как и всегда, закопались рядом друг с другом в смежных лунках. Меньшему брату в этот вечер не спалось. Болели полученные летом раны, и он беспокойно ворочался в своей ямке.
Он первый услышал странный скрип снега на поверхности земли. Внимательно прислушавшись, тетерев понял, что кто-то приближается к лункам. Тревога охватила птицу. Собрав все силы, он пробил снежную крышу и с громким треском крыльев, вздымая каскады снежной пыли, вылетел из лунки. Как по команде, вслед за ним поднялись и остальные тетерева.
Звучный дублет разорвал лесную тишину. Молодой косач, первый поднявшийся из лунки, и еще один старый петух, перевернувшись в воздухе, упали в снег. Остальная стая скрылась за березовым лесом.
Молодой тетерев, потеряв брата, остался один. До весны он держался вместе со стаей петухов, весной отделился от них. Когда в марте под лучами весеннего солнца старые петухи, поднимаясь на деревья, начинали петь свои первые песни, молодой косач с удивлением слушал их, а потом и ему тоже захотелось петь.
Когда на возвышенностях обнажилась земля, а в лесу зажурчали первые вешние ручейки, молодой косач прилетел на ту самую порубь, на которую прошлой весной прилетала его мать во время тока тетеревов.
Первые дни молодой косач только слушал пение старых чернышей, наблюдая их азартные драки, но его все сильнее тянуло туда, на середину поляны. Хотелось так же бормотать и чуфыкать, так же яростно драться за что-то пока неизвестное ему, но такое манящее и сильное.
Наконец, он запел. Он обосновался на высокой кочке, распустил крылья, веером расправил хвост и, низко, до самой земли, нагнув напружиненную шею, забормотал, залился этой вечно старой и столь же вечно новой песней весны и любви.
Он пел, не замечая ничего вокруг, не обращая внимания на других тетеревов, не слыша, как над лесом с ликующими криками пролетел журавлиный караван, не видя, что с недалекой ели за ним наблюдает большая беловато-серая птица с желтыми глазами и хищным крючковатым клювом.
Он не слышал, как птица стремительно бросилась на него, как в испуге поднялись в воздух остальные тетерева, и только почувствовал могучие острые когти, впившиеся в его тело. Он попытался сбросить с себя вцепившуюся птицу, поднял голову и хотел распрямиться, но страшный удар железным клювом по голове заставил его уронить шею. Больше он ничего не чувствовал.
Ястреб-тетеревятник, тяжело махая сильными крыльями, волоком, почти по земле, уносил добычу в глубь леса.
