Коновалов В. М.
В пути их застал затяжной ливень. Восьмой день Мальцев и Альбова сидели под дырявым навесом, который наблюдатели заповедника называют в шутку балаганом.
— Метеостанция виновата, — твердил Андрей. — Плохо определила прогноз погоды.
— Андрей, неужто нельзя переменить тему разговора? — взмолилась однажды Альбова. — И что ее обвинять?
Ты бы лучше придумал, как добыть пищу.
В раздумье Мальцев закрыл ладонью глаза.
— В заповеднике нельзя отстреливать копытных животных, где же взять пищу?
— Не обязательно стрелять, есть крахмалистые корни.
— Не знаю я растений, — буркнул Мальцев. — Если бы звери были поблизости...
— Какие?
— Хотя бы олени.
— Что-о? — переспросила Марина. — Убил бы?..
— Да! — отчеканил Андрей. — Ради тебя, понимаешь?
— Понимаю, — Марина скупо улыбнулась. — Ты думаешь, что я больше тебя проголодалась?
— Да, чего спорить... — не закончив фразы, Мальцев отошел от дымного костра и лег в углу балагана. Заснуть он сразу не смог, все прислушивался, как внизу, под горами, словно от артиллерийских выстрелов, ослепительно взрывались грозовые разряды, страшно потрясая горный воздух оглушительными раскатами.
«Интересно получается, — думал охотник, — молния сверкает внизу, гром гремит тоже под нами, а дождь льет сверху».
Марина просидела половину ночи у костра и разбудила Андрея задолго до рассвета:
— Погляди на небо!
Мальцев вышел из балагана и долго смотрел на крупные звезды, хорошо видневшиеся в разреженном воздухе.
— Не звезды, а фонари небесные, — потягиваясь, сказал охотник.
— Утром будет хорошая погода!
На рассвете, когда снеговые вершины окрасились в розовый цвет, Альбова выглянула из балагана и прошептала:
— Андрей! Серны!
На альпийском лугу паслись серны, а над ними летали розовые скворцы. Когда появлялась новая стайка скворцов, некоторые серны мчались им навстречу, становились на широко разведенные ноги, услужливо подставляя свои спины птицам.
Эти строгие животные с загнутыми назад рожками, в большой дружбе с розовыми скворцами.
Когда в Иране не бывает саранчи, розовые скворцы перекочевывают на альпийские луга Кавказских гор, с азартом уничтожают кузнечиков и с большой заботой выбирают в шерсти серн перхоть и насекомых.
Андрей давно не видел этих нежных птиц. Они по окраске немного напоминают сорок, у которых тоже по крыльям проходят черные каемки. Но в отличие от сорок у скворцов вместо белых полей — розовые.
Вот одна серна вытянула шею, а скворец уселся ей на голову и что-то старательно выбирает между рожками.
— Что ж ты даже ради меня не стреляешь? — хитро прищурившись, спросила Марина.
— Далековато, — лукаво ответил Андрей.
— Бери ружье, а я сейчас подзову серн.
Марина сняла с головы розовую косынку и начала ею помахивать.
Серны перестали щипать траву и, подняв головы, долго всматривались в развевающуюся косынку, затем одна за другой медленно начали спускаться к балагану: они приняли косынку за розовых птиц.
Несколько серн совсем близко подошли к навесу. Андрей стоял, не шелохнувшись, крепко сжимая ружье. Он уже отчетливо видел у передней серны черные ободки на голове, небольшие загнутые назад рожки и крупные доверчивые глаза.
«Идут ко мне, а я буду стрелять. Нет, это не охота», — подумал он и, опустив ружье, прижал его к ноге. Серны заметили движение и мгновенно скрылись в скалах. Розовые скворцы полетели следом за своими четвероногими подругами. Марина быстро повернулась к Андрею:
— Значит, для приличия говорил: «Ради тебя»?
Андрей приложил руку к сердцу и с шуткой ответил:
— Осечка вот тут произошла.
— Ну, за такой обман вот тебе в наказание, — и Марина достала из рюкзака небольшой кусочек сала и головку чесноку. — Неприкосновенный запас. Нарочно тебе о нем не говорила. Голодными сидеть в горах еще терпимо, а спускаться с вершины натощак нельзя.
Скромный завтрак двух натуралистов состоял из крохотного кусочка сала и четырех зубчиков чесноку, остальное они сберегли в дорогу.
И все же Андрей почувствовал себя лучше. Он сходил на луг, где кормились розовые скворцы, и вернулся с букетом альпийских цветов:
— Тебе, Марина, — сказал он, подавая букет. — А в заповеднике я буду бить только волков...
