Соловьев Владимир
Шла первая половина октября, и лес начал, готовясь к зиме, сбрасывать летний наряд. Остывающее солнце только в середине дня согревало охладевшую за ночь землю.
Несмотря на полдень, волчья семья крепко спала, забравшись в лесную крепь. Ночью волкам удалось совершить удачный набег на колхозную кошару, безнаказанно зарезать несколько овец и наесться до отвала.
Волчьи желудки не успели переварить всей пищи и волкам все еще требовался отдых. Пять прибылых полугодовалых волчат спали поблизости от матери. В стороне лежали матерый волк и три переярка — два кобеля и сука.
Но вот матерая волчица услышала сквозь сон донесенный ветром далекий человеческий крик. Ему стали отвечать другие людские голоса. Было похоже на то, что перекликаются грибники, и волчица успокоилась. Но скоро ветер снова принес обрывки людского крика. На этот раз они слышались ближе. Волчица подняла голову и насторожилась. Однако ветер в этот момент стих и перестал доносить пугающие звуки. Гнездарка — так называют охотники мать волчьего семейства — несколько минут настороженно слушала, но слух ее больше ничего не уловил, и она опять успокоилась и, положив голову на лапу, задремала.
Но вдруг человеческие крики раздались неожиданно близко и сразу в нескольких местах. Волчица, вскочив, предостерегающе взвизгнула. Сон моментально слетел с сытых волков. Гнездарка стала уходить от настойчиво приближавшихся людских голосов, за нею со всех ног бросились прибылые. Старый волк подождал, когда скроются волчата, и повел переярков рысцой в другом направлении. Впереди шла волчица-переярок, за ней следовали два брата, а сзади — материк. Человеческие крики стали отдаляться. Волчица неожиданно затормозила ход и остановилась, упершись передними лапами в землю и присев на задние ноги; шерсть на ней встала дыбом. Шедший сзади кобель от внезапности наскочил на сестру. Впереди, между деревьями, шевелились на ветру какие-то неведомые и раздирающие зрение красные, похожие на женские, платки.
Материк потянул воздух, но ветер дул от него, и он никаких подозрительных запахов не учуял. Тогда, выйдя вперед, он стал осторожно подвигаться к напугавшим волков шевелящимся платкам. Он уже решился было пройти между двумя красными платками, но увидел протянутую бечевку и одновременно уловил запах самого страшного врага — человека. Волк отпрянул назад. Эти непонятные, пахнущие человеком платки напугали старого волка больше, чем слышавшиеся сзади крики, и он бросился со всех ног от опасного места. Волчица-переярок, стараясь не отстать от отца, шла за ним широкими махами, братья же отбились куда-то в сторону. Впереди красных платков больше не было, а сзади людские крики стали едва слышными, и волчица стала успокаиваться.
Вдруг неожиданно грянул удар грома, и ее отец, шедший впереди, упал, ткнувшись носом в землю. Запахло кровью. Волчица отпрянула в сторону от бившегося в предсмертной агонии материка. В этот момент раздался второй удар, и она в неиспытанном ею сильном страхе, но невредимой помчалась обратно, дальше от этих потрясающих все вокруг громких звуков. Волчица мчалась вперед без оглядки. Слышавшиеся все ближе человеческие крики заставили ее свернуть в сторону. Вскоре волчица наткнулась опять на пахнущие человеком красные платки. Тогда она кинулась в противоположную сторону, но и там тоже человек развесил такие же опасные платки. А в той стороне, где погиб старый волк, опять раздались удары грома. Они были для нее страшнее всего на свете. И она пошла на кричащих людей. Когда крик человека раздался почти рядом с ней, она бросилась в сторону, в куртину, густого мелколесья, но слева мелькнули опять красные платки, заставившие ее податься правее, ближе к человеку. Однако его крик послышался уже сзади волчицы: она прорвалась через линию загонщиков, пройдя чащей около окладных флажков.
Быстро уходила она от опасного места и, дойдя до другого лесного отъема, забилась в чащу. Когда стемнело, волчица осмелилась выйти из своего убежища и призывно завыла. Ей не терпелось узнать, где спряталась ее мать, братья и прибылые, ей хотелось скорее соединиться со своей семьей. Но никто не ответил на призыв. Это ее удивило. Неужели семья запряталась так далеко, что не слышит ее громкого воя? Она завыла еще сильнее. И чем дольше она выла, тем больше тоски слышалось в ее призывах.
Наконец она осмелела настолько, что подошла к хорошо знакомому лесу, который был избран ее семьей для дневок и раньше нисколько не пугал, а теперь стал страшным: в нем убили отца, в нем с трудом удалось ей самой избежать гибели. Но и здесь на вой никто не ответил. Только глубокой ночью отважилась она войти в лес. Красных платков уже нигде не было. В лесу еще кое-где пахло человеком, но его запахи были уже не свежи, слабо улавливались и пугали не сильно. Все же она, ища свою семью, ходила с опаской. Волчица учуяла запах мяса и крови и нашла ободранные, но еще пахнущие знакомыми и родными запахами трупы.
Несколько дней волчица держалась поблизости от страшного места, тоскливо и подолгу воя по ночам и питаясь мясом своих родичей. Поедать волчье мясо ей помогали лисицы, сороки и вороны. Лисиц она небезуспешно отгоняла, но бороться с массой птиц оказалась не в состоянии.
Когда волчье мясо было съедено, для волчицы наступили голодные дни. Она не брезговала мышами и ловила их у ометов соломы. Но для того чтобы насытиться, надо было поймать очень большое количество мышей, а этого сделать никогда не удавалось. Однажды волчице повезло: стадо овец, к которому она подобралась, оказалось без пастуха. Взяв с собою собак и бросив стадо на произвол судьбы, пастух ушел в соседнюю деревню, чтобы с удобствами там пообедать. Овцы, учуяв волчицу, сбились в тесную кучу. Они жалобно блеяли и били копытами землю. Волчица несколько раз обошла стадо, пытаясь найти удобное для нападения место. Овцы поворачивали головы за хищницей, но не разбегались. Волчица, выбрав удобный момент, схватила барана за шею, но тот изо всех сил рванулся в гущу стада, и у волчицы в пасти остался только большой клок овечьей шерсти. Тогда хищница пошла на хитрость: легла на землю вверх ногами и стала переворачиваться через спину с боку на бок. Глупые овцы заинтересовались необычайным поведением своего врага. Ближайшие, бросив блеять, стали осторожно подходить к валяющейся на земле волчице. Подпустив животных поближе, волчица сделала огромный прыжок и схватила за горло ближайшую овцу, поплатившуюся жизнью за свое неосторожное любопытство. Волчица унесла свою жертву в ближайшие кусты и, положив ее там, хотела повторить свое нападение на стадо, но, услышав крики подошедшего пастуха и лай собак, воздержалась.
После этого удачного случая волчица не раз пробовала подходить к стадам, но всякий раз ее отгоняли чабаны или собаки. Больше ей ни разу не удалось встретить стада, брошенного беспечным пастухом, а однажды охранявший овец человек издал из заблестевшей на солнце палки такой же удар грома, какой сразил ее отца.
Наступила зима, потянулись еще более голодные дни. Волчица, расширив район своего действия, стала пробавляться в основном зазевавшимися собаками, которых ловила ночью по селам. Она хотя и похудела за зиму, но раздалась и взматерела.
Наступил март. Ярче стало пригревать солнце. По-иному стал пахнуть предвесенний воздух. У волчицы наступил период любви, и ее неудержимо повлекло на розыски самца. Далеко, на два-три десятка километров в стороны, уходила волчица. Она искала волчьи следы, а ночами подолгу выла. В ее вое слышалась тоска одиночества и в то же время призыв жаждущей любви самки. Но на ее призывы никто не отзывался. Все волки в этом районе были уничтожены охотниками.
Однажды ночью в поисках пищи она подошла к кошарам совхоза «Первомайский». Недалеко от овчарни учуяла на снегу запах собаки и насторожилась. В нос ей ударил запах самца. Этот запах оказался настолько сильным, что вражда к собаке у нее пропала, и шерсть, торчавшая дыбом, улеглась. Запах самца заставил забыть и цель прихода к кошаре, и голод, и исконную вражду к собаке. Волчица призывно заскулила.
Охранявший кошары рослый и злобный кобель Пират, помесь овчарки с крупной дворняжкой, услышав визг непрошенного гостя, ощетинился и с громким лаем бросился в темноту. Учуяв впереди запах волка, Пират заворчал и стал с осторожностью приближаться к врагу. Но волчица и не подумала убегать или защищаться. Она призывно взвизгнула и, выражая свою покорность, легла на спину. Такое необычайное поведение волчицы озадачило кобеля, он остановился и сильнее потянул ноздрями воздух. В нос ему ударил запах находящейся в разгаре любви самки. Он одурманил Пирата. Кобель перестал рычать, пододвинулся совсем близко к волчице и обнюхал ее. Сомнения не было: дурманящий запах шел от волчицы. У Пирата шерсть, торчавшая дыбом, улеглась, и он завилял хвостом. Волчица игриво ударила его лапой по морде и вскочила на ноги. Завязалась игра. Затем волчица, призывно поскуливая, побежала прочь от кошары. Пират следовал за ней. Отбежав километра два от дома, кобель в нерешительности остановился. Но волчица снова позвала его и позволила себя обнюхать. Тогда Пират, забыв ради любви все — и людей, которым он служил и которые кормили его, и будку, в которой он родился и вырос, и свои обязанности по охране овец, — покорно последовал за жаждущей любви волчицей.
Несколько дней собака и волк прожили в любовном экстазе. Даже голод в эти дни редко напоминал им о себе, и они утоляли его небольшим количеством мышей, которых удавалось поймать в остожьях соломы.
Однажды волчица, проснувшись раньше кобеля, почувствовала, что пора любви у нее кончилась. Она обнюхала спавшего рядом Пирата и ощетинилась: запах собаки стал более сильным, чем запах самца. Она заворчала, но кобель продолжал спать. Волчице неудержимо хотелось есть. Любовь не заглушала больше чувства голода. Зарождавшиеся в ее утробе новые жизни требовали также питания. Глаза волчицы вспыхнули хищным огоньком, и она, прыгнув, впилась собаке в горло...
