Егоров Олег Алексеевич
В истории русской охотничьей культуры особо выделяются два имени, которые возвышаются над всеми остальными наподобие Монблана. Имена эти — Сергей Тимофеевич Аксаков и Леонид Павлович Сабанеев.
Леонид Павлович Сабанеев. (1844—1898)
С. Т. Аксаков получил в русской охотничьей литературе почетный титул патриарха, а Л. П. Сабанеев так же давно и прочно заслужил почетные звания: «энциклопедист русской охоты», «первый русский охотовед», «выдающийся кинолог» и т. д. (См., например, очерк: Г. Дементьев, П. Мануйлов и Н. Смирнов «Л. П. Сабанеев — энциклопедист охотоведения — и его календарь» в книге: Л. П. Сабанеев «Календарь природы». — М., 1964.) Отмечаются и заслуги Сабанеева как зоолога, редактора популярного дореволюционного журнала «Природа и Охота», организатора первых собачьих выставок, автора капитальных сводок по охоте и рыбалке. Все эти определения деятельности Леонида Павловича, несомненно, верны, однако, не отражают полностью всю его многогранную деятельность. Без преувеличения можно сказать, что труды Сабанеева лежат в основании всей современной русской охотничьей культуры.
Сабанеев первым обобщил и систематизировал все предшествующие достижения русской охотничьей культуры, первым осмыслил их, определил основы и национальные особенности этой культуры, заложил ее новый, более прочный фундамент. Можно сказать, что во второй половине XIX века именно фигура Сабанеева сконцентрировала в себе всю русскую охотничью культуру, явилась ее зримым олицетворением, придала последней мощный импульс дальнейшего движения и определила ее развитие в XX веке. По сути дела, именно с Сабанеева началась современная русская охотничья культура, а потому мы и должны с полным правом называть его корифеем национальной охотничьей культуры.
Леонид Павлович Сабанеев родился 10 (22) декабря 1844 г. в Ярославле в семье военного инженера. Старинный дворянский род Сабанеевых происходил, по семейному преданию, от мурзы Сабан Алея, выехавшего из Золотой Орды в Касимов при Великом князе Московском Василии II (Темном) еще в XV веке. Потомки Сабан Алея были впоследствии поверстаны поместьями в Романовском уезде (ныне Тутаевский район Ярославской области) и пустили крепкие разветвленные корни в ярославской и костромской земле.
Отец Леонида Павловича, Павел Николаевич, занимал скромную должность производителя работ V округа Главного управления Путей сообщения и публичных зданий в чине капитана. Окружное правление V округа размещалось в Ярославле, в 10 верстах от которого находилось и родовое имение Сабанеева — сельцо Высокое Норской волости Ярославского уезда. Ни к какой карьере Павел Николаевич не стремился, проводя все свободное время в имении на охоте и рыбалке. Посему службу он закончил всего лишь начальником одного из отделов Окружного правления в том же чине капитана. В 1853 г. он вышел в отставку с присвоением ему следующего воинского звания — подполковника и с правом ношения в отставке военного мундира — отличия, полагавшиеся согласно закону Российской империи за беспорочную и усердную службу. По отставке он окончательно поселился в своем имении, где и скончался в 1860 году. (Павел Николаевич был похоронен на кладбище при церкви Всемилостивого Спаса села Иванькова (ныне вошло в черту города Ярославля). Здесь же была похоронена и мать Леонида Павловича — Клеопатра Павловна, скончавшаяся в 1868 году. Обе надгробные плиты родителей Леонида Павловича сохранились на Иваньковском кладбище г. Ярославля.)
Здесь, на берегу Волги, и прошло детство Леонида и его многочисленных братьев и сестер. Здесь же под руководством отца он постигал первые уроки охоты и рыбалки.
Начальное и среднее образование Леонид получил во 2-м Кадетском корпусе в Петербурге, полный курс которого закончил в 1862 году. (В литературе встречается указание на окончание Л. П. Сабанеевым Ярославского кадетского корпуса. Это не соответствует действительности, т. к. Ярославский кадетский корпус был основан только в 1866 году.) Можно предположить, что отец видел будущее своих сыновей в военной карьере. Но было здесь и то соображение, что в кадетских корпусах обучение шло за казенный счет, в то время как при обучении в гимназии, не говоря уж о домашнем образовании, пришлось бы платить. И в этом случае для не самого богатого помещика образование шести сыновей влетело бы в копеечку.
Кадетские корпуса ориентировались, в первую голову, на подготовку будущих офицеров для русской армии, делая это весьма успешно. К примеру, с 1855 г. по 1862 г. (т. е. годы учебы Леонида Павловича) 2-ой Кадетский корпус выпустил офицерами в армию 397 человек и только 7 выпускников предпочли статскую службу. (Ломан Н. Л. Историческое обозрение 2-го Кадетского корпуса. — СПб., 1862. — С. 197.) Но кроме специальных дисциплин, кадетские корпуса давали и неплохое общее образование, не уступавшее уровню тогдашних гимназий и вполне достаточное для продолжения образования в гражданских высших учебных заведениях.
Военная карьера не прельстила Леонида Павловича, и он продолжил свое образование поближе к дому, в Ярославском Демидовском лицее, дававшем широкое образование «в связи с отечественным законоведением». (Чисто юридическим лицей стал только после 1868 года.) Здесь, под влиянием преподавателя естественной истории А. С. Петровского, Сабанеев серьезно увлекся изучением зоологии. Вместе со своим учителем Леонид Павлович в ноябре 1864 г. участвовал в создании Общества для исследования Ярославской губернии в естественноисторическом отношении — первого научного общества в Ярославле. А по окончании лицея в 1866 г. он поступил вольнослушателем на естественное отделение физико-математического факультета Императорского Московского университета, которое и закончил в 1870 г. со степенью кандидата естественных наук.
Говоря о биографии Леонида Павловича, нельзя не упомянуть о мистификации, которая была сделана его сыном от второго брака — Леонидом. (Первым браком Леонид Павлович был женат на дочери известного уральского горнозаводчика Константина Ивановича Кокшарова — Марии. От этого брака у него было двое детей — Мария и Константин. Вторым браком Леонид Павлович был женат на Юлии Ивановне Дельсаль-Ахшарумовой. От этого брака у него тоже было двое детей — Борис и Леонид.)
Юлия Ивановна Сабанеева, урожденная Дельсаль — вторая жена Л. П. Сабанеева
Л. П. Сабанеев с сыном Леонидом
Леонид Леонидович Сабанеев (1881—1968) в 1926 г. вместе со своей семьей эмигрировал во Францию, где и писал свои воспоминания. В них он говорит, что его отец учился в Петербурге в привилегированном учебном заведении, где познакомился и подружился с будущим императором Александром III, который впоследствии, посещая Москву, запросто бывал в доме отца, и что сам автор воспоминаний сидел на коленях у государя. (Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. — М., 2005. — С. 23—24.) Не надо закапываться далеко в документы, чтобы доказать, что это неправда. Трудно сказать, зачем эта мистификация была нужна самому Леониду Леонидовичу. Вряд ли для поднятия собственного престижа. Хотя при упоминании о самом Леониде Леонидовиче неизменно подчеркивается, что он не только дружил со многими известными тогда людьми России, но в детстве сидел на коленях у самого Александра III. Я думаю, что Леонид Леонидович хотел лишний раз подчеркнуть избранность и неординарность своего отца, который, по всей видимости, оставил у него по себе очень яркое и неизгладимое впечатление. В воспоминаниях несколько раз повторяется, что отец «объехал всю Россию от Ледовитого океана до Черного и Средиземного моря, от Кавказа до Аляски, до Дальнего Востока, от Китая до Тибета, Индии и Зондских островов» (Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. — М., 2005. — С. 24.), и «в юные годы он много путешествовал по России от Черного моря до Мурмана, был на Урале, в Сибири до Камчатки и Аляски, тогда еще не проданной Соединенным Штатам, был в Китае и на Зондских островах, на Яве и Борнео, где присутствовал при грандиозной сейсмической катастрофе, когда часть острова упала в море и вызванная этим падением колоссальная волна разбилась у берегов Соединенных Штатов». (Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. — М., 2005. — С. 21.)
Надо думать, рассказы отца об экзотических странах были столь ярки, что оставили у мальчика впечатление будто отец был в этих странах сам.
Но наряду с этими вымышленными эпизодами биографии отца есть у Леонида Леонидовича и несколько ценных наблюдений, которые позволяют нам лучше понять душевный мир Леонида Павловича: «В те годы, — пишет Леонид Леонидович — в России наблюдалось сильнейшее повышение интереса именно к естественным наукам, причем (как всегда в России) научные теории всегда увязывались совершенно произвольно с политическими теориями и направлениями. Так, например, политически левые направления и социалистические считались “уместными” для дарвинистов, но непристойными для “ламаркистов”. Мой отец был одним из редких и “первых”, которые порвали с этой нелепой привычкой: он был в личной переписке с Дарвином, разделял его теорию — политически же был убежденным монархистом для России, учитывая ее грандиозные размеры и пространства, и населения». (Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. — М., 2005. — С. 21.)
Возможно, именно по причине своих правоконсервативных взглядов Леонид Павлович не сделал или не захотел делать университетской карьеры. Студенческая среда, и во всем мире всегда отличавшаяся своими леворадикальными взглядами, в России щеголяла этим особенно. И если в технических вузах профессор, имевший правоконсервативные взгляды, еще мог как-то существовать, не сильно их афишируя, то в университетах «студенческий террор» стоил кафедры не одному выдающемуся ученому.
Ко времени учебы в Демидовском лицее относится и первое выступление Леонида Павловича в печати. В 16 и 17 номерах Ярославских губернских ведомостей за 1866 г. была опубликована его небольшая статья под названием «Наставление к собиранию и сохранению естественноисторических коллекций». (В «Указателе книг и статей охотничьего и зоологического содержания» сам Сабанеев указал, что указанная статья была опубликована в №№ 17 и 18 за 1865 год. Но эта ошибка Леонида Павловича, не проверившего отсылку и понадеявшегося на собственную память.) Это действительно подробное наставление по сбору и хранению коллекций птиц, зверей, насекомых, растений, минералов, а также проведению наблюдений в природе. Однако для нас здесь любопытны предваряющие замечания Леонида Павловича о цели подобного собирания и коллектирования, как нельзя лучше отразившие складывающиеся интересы молодого ученого: «В настоящее время, — пишет Сабанеев, — убеждение в необходимости изучения естественных наук начинает проявляться и у нас в России, и всего лучше доказывает это открытие Энтомологического общества в Петербурге, Общества любителей естествознания в Москве, издание естественноисторических журналов и помещение статей по естествознанию в периодических изданиях. <•••> Понимание необходимости исследования среднерусских губерний вызвало к необходимости создание общества для исследования Ярославской губернии. <•••> Цель нашего общества — основать местный музей и исследовать естественные произведения губернии. <•••> По нашему мнению, особенную пользу в этом отношении могли бы принести обществу охотники и сельские хозяева, т. е. такие лица, которые всего более заинтересованы в естественных науках».
Таким образом, естественнонаучные исследования необходимы были именно с прикладной точки зрения. Убеждение, весьма характерное для человека, выросшего в помещичьей семье, и страстного охотника и рыболова. Для планомерного же проведения научных исследований, всестороннего обсуждения полученных данных и их публикации необходимо было создание различных научных обществ. А для широкой пропаганды добытых знаний среди других заинтересованных лиц необходимо было и создание соответствующих музеев. В рамках этой парадигмы и лежала деятельность Сабанеева как ученого-естествоиспытателя, организатора и пропагандиста.
Поступление в 1866 г. в Московский университет, знакомство со многими известными учеными-естествоиспытателями расширили кругозор молодого ученого. А его организаторские способности не оказались незамеченными. Леонид Павлович был избран секретарем Императорского Московского общества испытателей природы (МОИП).
В летние месяцы 1868 г. по заданию общества Леонид Павлович вместе с братом Владимиром совершил свое первое путешествие на Урал. Целью экспедиции были фаунистические исследования. Как охотника и рыболова, Сабанеева не могли не заинтересовать местные охотничьи промыслы, и он решил изучить их более детально. В 1870 г., уже после окончания университета, Леонид Павлович совершил второе путешествие на Урал (тоже по заданию МОИП), где изучал местные охотничьи и рыболовные промыслы по заранее составленной и подробно разработанной программе. В этом же году Сабанеев стал одним из членов-учредителей Уральского общества любителей естествознания.
Во второй половине 60-х — первой половине 70-х гг., основываясь на своих исследованиях в Ярославской и Московской губерниях и в Уральском регионе, Сабанеев публикует ряд статей и очерков в научных изданиях (Бюллетень МОИП), в охотничьих («Журнал Охоты и Коннозаводства») и литературно-художественных журналах («Беседа»), посвященных вопросам фауны этих регионов и описанию охотничье-рыболовных промыслов и быта местного населения.
Уже в этих его первых работах хорошо заметна сфера основных научно-исследовательских интересов: биология охотничье-промысловых зверей, птиц и рыб, охотничьи и рыбные промыслы, любительское и промысловое собаководство, вопросы организации правильного охотничье-рыболовного хозяйства.
Фундаментальная научная школа и практика полевика-исследователя в соединении с фантастической работоспособностью позволили Сабанееву приступить к написанию обобщающих монографических работ, которые и принесли ему широкую известность среди любителей охоты и рыбалки в России.
Одной из первых таких работ стала монография «Соболь и соболиный промысел», увидевшая свет в сборнике «Природа» в 1874 г. и в следующем году вышедшая отдельным изданием. Это была обстоятельная работа, специально посвященная одному из важнейших промысловых зверей России: «Соболь важен, по крайней мере в настоящее время, далеко не с точки зрения доставляемых им выгод, но как чисто русский зверь, который составляет исключительную принадлежность нашего обширного отечества и некогда играл самую видную роль в колонизации Северной Азии. Не жажда золота и приключений руководила храбрыми завоевателями Сибири, как это мы видим в Америке, а обилие пушных зверей, между которыми первое место, бесспорно, принадлежало тогда соболю». (Сабанеев Л. П. Соболь и соболиный промысел. — М., 1875. — С. 1—2.)
В этой монографии впервые дана биология соболя, его географическое распространение, взаимоотношения с другими куньими и хищниками, связь ареала его распространения с распространением бурундука и хвойных лесов, рассмотрены промысловые аспекты и т. д. Говоря о будущем соболя, Леонид Павлович пророчески заметил: «Строго говоря, первоначальная область распространения соболя в течение исторического периода уменьшилась лишь в незначительной степени. Это обстоятельство прямо указывает на трудность полного истребления этого зверька: несмотря на все преследование, он наверно еще долго не исчезнет с лица земли, подобно некоторым другим животным». (Сабанеев Л. П. Соболь и соболиный промысел. — М., 1875. — С. 15.)
Работа эта явилась не только этапной для самого Леонида Павловича, но и знаковой в истории русской охотничьей культуры, т. к. обозначила начало зарождения в России охотоведения как серьезной науки, хотя сам этот термин появился много позже. И далеко не случайно, что основным делом созданного впервые в России в 1911 г. государственного охотничьего ведомства (Делопроизводство по охоте) были меры по сохранению соболя как важнейшего промыслового зверя: подготовка и принятие закона по охране соболя (1913), организация и успешное проведение знаменитых соболиных экспедиций (1913—1917); создание специальных соболиных заповедников (1916) — первых государственных заповедников в России. Не будет преувеличением сказать, что соболь является символом отечественного охотоведения как науки. И в этом есть заслуга Сабанеева.
В 1875 г. Леонид Павлович издал труд, принесший ему широкую и заслуженную славу, — «Рыбы России. Жизнь и ловля наших пресноводных рыб». В следующем году вышло дополнение к ним: «Таблицы для определения родов и видов пресноводных рыб, встречающихся в России». А в 1892 г. Сабанеев выпустил этот труд вторым изданием в двух томах и почти в два раза увеличившимся объемом, полностью переработав и дополнив.
«Рыбы России» Сабанеева в русской рыболовной литературе занимают такое же место, что и «Записки ружейного охотника Оренбургской губернии» Аксакова — в охотничьей. Значимость этого фундаментального труда подчеркивается тем, что до сих пор это — один из самых переиздаваемых трудов Сабанеева, делающий его имя известным среди различных слоев населения России, увлекающегося рыбалкой.
В те же годы вышло еще несколько классических трудов Леонида Павловича: «Тетерев-косач» (1875), «Глухой тетерев» (1875), «Рябчик» (1876), которые имели общий подзаголовок — «Охотничья монография». В предисловии Сабанеев отметил, что данная работа представляет собой первый выпуск обширного сочинения, посвященного охотничье-промысловым птицам, и которое будет состоять из трех томов (куриные, голенастые и водяные птицы), объемом около 30 печатных листов каждый. «Вообще, по этому выпуску, — писал Леонид Павлович — читатель может судить как о программе предпринятого нами труда, так и о том, насколько удачно выполнена задача — представить возможно полное описание образа жизни каждой птицы и различных охот на нее». (Сабанеев Л. П. Тетерев-косач. Охотничья монография. — М., 1876. — С. 1.)
Однако, Леонид Павлович не стал продолжать задуманное исследование. Причин тому было несколько, но главная из них, я думаю, заключалась в том, что в это же время в сборниках «Природы» и в «Журнале Охоты» (а затем и в журнале «Природа и Охота»), редактируемых Сабанеевым, начали появляться очерки молодого талантливого орнитолога М. А. Мензбира, ставшего впоследствии профессором и ректором Московского университета, академиком, и чье имя по праву носит Русское орнитологическое общество. Надо думать, не без влияния Леонида Павловича, поощрявшего молодого ученого, исследовательские интересы Михаила Александровича постепенно от общезоологических были смещены в сторону охотничье-промысловых птиц, что, в конце концов, воплотилось в фундаментальном трехтомном труде Мензбира «Охотничьи и промысловые птицы Европейской России и Кавказа» (М., 1900—1912).
В 1877 г. во втором сборнике «Природы» напечатана еще одна монографическая работа Сабанеева — «Волк», на следующий год вышедшая отдельным изданием. Впервые «серому помещику», который — по словам Сабанеева, — «как ни покажется это странным и даже парадоксальным, занимает бесспорно первое место в ряду диких животных, имеющих значение в экономическом быту нашей родины», ввиду того, что «ни истребление дичи, ни оскудение рыбных промыслов не имеет такого общего значения для сельского сословия, такого подавляющего влияния на его благосостояние, как размножение волка» (Сабанеев Л. П. Волк //Природа, 1877, сб. 2. С. 229.), было уделено столь пристальное внимание. Леонид Павлович особенно подчеркнул трудности борьбы с волком, главная из которых заключалась в том, что «для борьбы с паразитами, добывание которых сопряжено со значительными трудностями, которые не служат непосредственно на потребу человека и не доставляют ему прямой, очевидной выгоды, требуются большие усилия, сложные, а главное, общие и постоянные, а не единичные и случайные: общие же усилия необходимо обуславливаются высокой степенью развития общества, потому что не следует забывать, что каждый человек, взятый в отдельности, заботится только о своей личной пользе, и что большинство гораздо лучше сознает свои прямые выгоды и барыши, чем вред и убытки, прямо его не касающиеся и затрагивающие интересы не одного его» (Сабанеев Л. П. Волк //Природа, 1877, сб. 2. С. 232). В последующие годы Сабанеев опубликовал серию очерков, специально посвященных способам истребления волка.
В 1876 г. в «Журнале Охоты» появилась небольшая заметка Л. П. Сабанеева: «Происхождение маркловских собак», ознаменовавшая наметившийся интерес исследователя к происхождению отечественных пород собак.
Высокий уровень исследовательских работ невозможен без тщательной проработки предшествующих материалов. И здесь Леониду Павловичу помогла его страсть к собиранию охотничьей литературы. Хотя уже с конца XVIII века обязательный экземпляр каждого издания по закону должна была получать библиотека Академии наук, а затем Публичка (Российская национальная библиотека) и библиотека Румянцевского музея (Российская государственная библиотека), но практически даже крупнейшие государственные библиотеки комплектовали тогда свои фонды по факту, не было и сводных библиографий.
Леонид Павлович оказался здесь первопроходцем, опубликовав первые сводки зоологической литературы на русском языке. В 1877 г. вышел его «Список книг и брошюр охотничьего содержания», а в
1882 г. приложением к журналу «Природа и Охота» издана наиболее полная на то время сводка: «Указатель книг и статей охотничьего и зоологического содержания». Императорское общество акклиматизации животных и растений присудило Сабанееву за этот труд Большую золотую медаль. Известный дореволюционный охотник-библиофил Н. Ю. Анофриев заметил: «Только те, кто составлял подобные издания, могут оценить, сколько терпения и настойчивого кропотливого труда взяла эта книга». (Анофриев Н. Ю. Русская охотничья библиотека. — Брест-Литовск, 1906. — С. 47.)
В мае 1872 г. Сабанеев вместе со своим учителем и другом, профессором зоологии Московского университета Сергеем Алексеевичем Усовым, одним из основателей Императорского общества акклиматизации животных и растений и Московского Зоологического сада, подали прошение в Главное управление по делам печати о разрешении им издавать сборник «Природа». В октябре этого же года разрешение было получено, и уже в декабре вышел в свет первый номер «Природы». Издателем сборника выступил Сабанеев, а редакторами стали Сабанеев и Усов. Деньги на первоначальное издание сборника дал ярославский меценат Николай Александрович Пастухов (Полевой П. К некрологу Л. П. Сабанеева //Исторический Вестник. — 1898. — Август. — С. 749), знавший Сабанеева еще по Обществу изучения Ярославской губернии.
Программа сборника была следующая:
1. Популярные статьи по чистому и прикладному естествознанию, т. е. по астрономии, физике, физической географии, метеорологии, химии, технике и механике, минералогии, геологии, палеонтологии, физиологии, ботанике, зоологии, антропологии, народному хозяйству, насколько оно зависит от естественных условий.
2. Кроме чисто научных статей, будут помещаться анализы книжных сочинений по естествознанию, биографии знаменитых естествоиспытателей, охотничьи рассказы, заметки путешественников.
3. Смесь, состоящая из мелких известий об открытиях и вообще новостей из области естествознания.
Сборник должен был выходить четыре раза в год, к сотрудничеству в нем Сабанеев и Усов привлекли весь цвет тогдашней российской науки. Сборник быстро стал одним из лучших научно-популярных изданий того времени и получил широкую известность.
В том же 1872 г. по инициативе Императорского общества любителей естествознания, антропологии и этнографии в Москве была организована крупнейшая Политехническая выставка, охватившая все отрасли промышленности, сельского хозяйства, транспорта, военного дела, науки и культуры. Она собрала более десяти тысяч российских и двух тысяч иностранных экспонентов. Длилась она три месяца (с 30 мая по 1 сентября), ее посетило более 750 тысяч человек. Выставка была приурочена к 200-летию со дня рождения Петра Великого, ее целью был сбор экспонатов для создававшегося в Москве Музея прикладных знаний (будущего Политехнического музея). В организации этой грандиозной выставки участвовали, наряду с государственными ведомствами, различные научные и просветительские общества — Московское общество сельского хозяйства, Русское общество акклиматизации животных и растений и другие.
По инициативе московских охотников, среди отделов выставки (всего было 25 отделов, не считая частных экспозиций) был организован и Отдел охоты, почетным председателем которого стал Великий князь Владимир Александрович. «Кружок московских охотников, — как заметил современник, — первый решил помочь обществу осмыслить жизненное значение для народа живого богатства страны — птицы и зверя». (Туркин Н. В. Исторический очерк деятельности ИОПО за 25-летний период существования. 1872—1897//Природа и Охота. — 1898. — № 1. — С. 3.)
В рамках подготовки этого отдела выставки у московских охотников возникла идея организации Общества правильной охоты. Благодаря поддержке августейшего покровителя, проект устава будущего Общества был высочайше утвержден уже 2 мая 1872 г., а месяц спустя император соизволил разрешить наименовать общество Императорским, а первым его почетным председателем, естественно, стал Великий князь Владимир Александрович. Так и возникло одно из крупнейших и авторитетнейших дореволюционных охотничьих обществ — Императорское общество размножения охотничьих и промысловых животных и правильной охоты (ИОПО), много сделавшее для пропаганды правильной охоты в России. Н. В. Туркин писал: «Большая заслуга московского кружка истинно русских охотников состояла в том, что они первые явились в обществе и в литературе с протестом против равнодушия к русской охоте, к судьбам русских охотничьих промыслов, доставляющих средства к жизни многим десяткам тысяч жителей, с протестом против ложного отношения к охоте; они первые обратились к изучению отечественных промыслов, к охранению полезных животных и к истреблению вредных. От них в первый раз явственно услышало наше сбитое с толку образованное общество, что наши промыслы, наша охота и наша богатая фауна заслуживают серьезного отношения общества и правительства, что они имеют весьма важное значение для национального богатства». (Туркин Н. В. Исторический очерк деятельности ИОПО за 25-летний период существования. 1872—1897//Природа и Охота. — 1898. — № 1. — С. 2.)
Однако, свою деятельность ИОПО начало только через полтора года, с заседания, состоявшегося 15 января 1874 г. Одним из первых крупных начинаний Общества стало учреждение собственного журнала, главной целью которого было: «Ознакомить публику с деятельностью общества, вызвать образование местных охотничьих отделов, выработать с помощью всестороннего обсуждения частных проектов и правил, прочные основания для охоты, сообразуясь с разнообразными условиями нашего обширного отечества, и вместе с тем положить начало серьезному отношению к охоте и промыслам в России». (Туркин Н. В. Исторический очерк деятельности ИОПО за 25-летний период существования. 1872—1897//Природа и Охота. — 1898. — № 1. — С. 6.) Журнал без лишних мудрствований был назван «Журналом Охоты», а редактировать его единогласно был приглашен Сабанеев. Первый номер журнала вышел в июле 1874 г.
В 1874—75 гг., по инициативе Сабанеева, ИОПО провело первое в России обследование состояния охоты и охотничьих промыслов. Основываясь на практике своих исследований, Леонид Павлович разработал подробный перечень вопросов, касающихся всех сторон охотничьего хозяйства. От имени ИОПО, при поддержке августейшего председателя, этот перечень был разослан всем губернаторам и во все губернские статистические комитеты. Стоит заметить, что эта инициатива ИОПО стала началом систематического ежегодного собирания сведений об охоте для многих губернских статистических комитетов. И во многом именно эта статистика легла в основу фундаментального труда А. А. Силантьева «Обзор промысловых охот в России» (1898 г.).
Сводки ответов от губернаторов и губернских статкомитетов по регионам и отдельным губерниям публиковались в «Журнале Охоты». Из этих отчетов впервые стало вырисовываться положение с охотой и охотничьими промыслами в Российской империи. И положение это оказалось катастрофическим. Обнаружилось повсеместное оскудение охотничьих промыслов и падение численности основных объектов охоты. Ввиду того, что основной поток добываемой дичи шел в обе столицы, Сабанеев, как одну из профилактических мер, предложил просить от имени ИОПО московского генерал-губернатора запретить продажу дичи на московских рынках в недозволенное для охоты время. Однако, эта мера из-за отсутствия законодательной базы в то время не могла быть осуществлена. Стало ясно, что необходима кодификация и систематизация всех принятых до этого положений об охоте. ИОПО поручило выполнить эту работу Сабанееву. Сводка была сделана, и на одном из заседаний общества в 1882 г. Леонид Павлович предложил отпечатать существующие положения об охоте и разослать их губернаторам, чтобы они могли содействовать их распространению по волостным правлениям. Ввиду того, что к этому времени в МВД уже лежал проект временных правил об охоте, разработанный силами самого ведомства, было решено выработать собственный проект закона об охоте. Однако специальная комиссия для выработки проекта была создана только в апреле 1889 г. В феврале 1892 г. был принят и высочайше конфирмован первый общий Закон об охоте в Российской империи, вызвавший шквал критики со стороны общественных охотничьих организаций.
В рамках Отдела охоты Политехнической выставки 1872 г. по инициативе В. А. Шереметева была организована одна из первых в России выставок собак. А с 1874 г. Общество правильной охоты стало организовывать ежегодные охотничьи выставки, в рамках которых были и выставки собак. Классификация собак и общие правила судейства на этих выставках были разработаны Сабанеевым. В серии статей и очерков Леонид Павлович развил свои идеи по организации самих выставок и судействе собак на них:
«Задача выставки собак, — писал Леонид Павлович — так же серьезна, как и задача всякой другой выставки; поэтому гг. охотникам, смотрящим на это важное охотничье дело как на забаву, подобный взгляд, по меньшей мере, не делает чести. Прямая задача и цель выставки собак заключается в том, чтобы:
1) Ознакомить охотников с различными породами существующих в данное время собак.
2) При помощи правильной, беспристрастной оценки всех типических особенностей каждой породы указать охотникам лучшие, ближе подходящие к идеалу, и даже идеальные экземпляры, могущие служить производителями для сохранения и поддержания пород в чистоте.
3) Показать, какие улучшения можно произвести в породах путем строгого, целесообразного подбора чистокровных производителей.
4) Указать результаты скрещивания различных пород для вывода новых.
5) Поощрить охотников к сохранению пород в чистоте, к улучшению их и к выводу новых пород выдачей медалей и наград как чистокровным типическим улучшенным и неулучшенным представителям пород, так равно и представителям помесей, происшедших от тех скрещиваний, которые производятся правильно, на рациональных основаниях, разумно и целесообразно, а не случайно, не кое-как, не на авось.
Таким образом, выставки имеют значение, во-первых, охотничьей школы, где могут почерпнуть много полезных сведений как новички-охотники, знакомясь с различными породами собак и их характеристическими особенностями, так и опытные в деле охоты люди, знакомясь с выводами других, тоже опытных практиков. Выставка имеет, во-вторых, значение охотничьего клуба, общего охотничьего собрания, где охотники могут обмениваться взглядами и суждениями, возбуждать и разрешать всякие более или менее важные охотничьи вопросы». (Сабанеев Л. П. Охотничьи хроника //Природа и Охота. — 1878. — № 7. — С. 403.)
Принимал участие Сабанеев в собачьих выставках и как эксперт в отделе легавых, знатоком которых, несомненно, был. Интерес к происхождению отечественных легавых собак не мог не перерасти в изучение истории легавых, затем к истории происхождения охотничьих собак и собак вообще. Это было необходимо для создания классификации пород собак и описания различий этих пород. Собственная судейская практика, личное общение со знатоками различных собачьих пород, глубокое изучение не только русской, но и западноевропейской кинологической литературы, общение и постоянная переписка с русскими путешественниками — Н. М. Пржевальским, П. К. Козловым и др., бывавшими во многих уголках мира и рассказывающими о встреченных там собаках, их типах и предназначении, позволили Сабанееву приступить к написанию обширного труда, к сожалению, оставшегося незавершенным, под общим названием «Собаки. Охотничьи, комнатные и сторожевые». При жизни Сабанеева вышла только первая книга этого труда — «Легавые» (М., 1896). Леонид Павлович успел также подготовить серию очерков, посвященных борзым и гончим, которые должны были составить основу второй книги. Большая часть этих очерков публиковалась уже после смерти Сабанеева в «Природе и Охоте». Но отдельной книгой «Собаки охотничьи… Борзые и гончие» вышли лишь в 1987 г. в составе ненумерованного девятитомного собрания сочинений Сабанеева, изданного московским издательством «Физкультура и спорт».
Во введении «От автора», помещенного в первой книге «Собак», Леонид Павлович писал: «Позволяю себе выразить надежду, что русский охотничий мир, целое поколение которого воспиталось на моем журнале, оценит по достоинству этот добросовестный труд, которым завершается мое 25-летнее вполне бескорыстное служение русской охоте». И хотя этот труд Сабанеева так и остался незавершенным, он лежит в основе всей русской кинологической литературы и до сих пор остается непревзойденным и единственным в своем роде.
В декабре 1877 года ИОПО приостановило издание «Журнала Охоты», дефицит по которому достиг 1300 рублей. Сабанеев решил выкупить у Общества журнал (Туркин Н. В. Исторический очерк деятельности ИОПО… //Природа и Охота. — 1898. — № 1. — С. 7.), а приобретя его в собственность, объединил с издаваемым уже сборником «Природа» в единый журнал под названием «Природа и Охота», разрешение на его издание было получено от Главного управления по делам печати 10 января 1878 г. (РГИА, ф. 777, оп. 3, ед. хр. 93, л. 5.)
Программа журнала была следующая:
1. Популярные статьи по чистому и прикладному естествознанию, т. е. по астрономии, физике, физической географии, метеорологии, химии, технике и механике, минералогии, геологии, палеонтологии, физиологии, ботанике, зоологии, антропологии и народному хозяйству.
2. Путешествия и этнографические очерки.
3. Научное обозрение новейших открытий, усовершенствований и изобретений. Биографии и некрологи знаменитых естествоиспытателей.
4. Охота, звериный и рыбный промыслы, акклиматизация животных и искусственное рыбоводство, охотничье оружие и охотничьи собаки, коннозаводство, скотоводство, птицеводство, бега и скачки.
5. Рассказы и очерки по охоте.
6. Охотничьи фельетоны, известия и смесь по предметам, входящим в программу журнала.
7. Правительственные распоряжения, касающиеся охоты и охотничьих промыслов.
8. Обозрение русской и иностранной литературы по предметам, входящим в программу журнала.
Издание журнала и редакцию Сабанеев перенес в Петербург, видимо рассчитывая на августейшее покровительство и думая сохранить журнал как научно-популярное издание. И действительно, первые два года новый журнал сохранял двойственное направление и деление на две равноценные части — естественноисторическую и охотничью. «Приняв во внимание, во-первых, что тот, кто любит охоту, любит, несомненно, и природу (в широком смысле этого слова), и, следовательно, не без удовольствия встретит в охотничьем журнале общепонятно изложенные статьи по разным отраслям естествознания; и, во-вторых, что читатель, не интересующийся специально охотничьими статьями, встретив их в естественноисторическом журнале, посмотрит на них, как на «балласт», без которого не обходится ни один толстый журнал, и если не прочтет их, то все-таки найдет рядом с ними достаточно материала для чтения, наиболее походящего его вкусу», — писал Леонид Павлович в первом номере. (Природа и Охота. — 1878. — № 1. — От редакции.)
Однако, попытка усидеть на двух стульях не удалась, читатели не поддержали это начинание, и Сабанееву пришлось выбирать. Выбор, естественно, был сделан в пользу издания чисто охотничьего журнала. В этом случае не было смысла оставаться в Петербурге. В первопрестольной охотничья жизнь была не в пример более кипучей, чем в имперской столице. Леонид Павлович, сравнивая петербургские и московские собачьи выставки, отмечал: «По примеру москвичей устроили у себя выставку собак и петербуржцы. Неудивительно, конечно, что Москве принадлежит почин в этом деле и что Петербург является лишь подражателем: Москва всегда была, есть, да, по всем вероятностям, и впредь будет центром русских охотников. В чем другом она, быть может, и уступает, а в отношении охоты ей, конечно, принадлежит первое место. Еще в давно минувшие времена съезжались сюда со всей России богатые бары померить своих собак на садках, и эти охотничьи съезды служили своего рода выставками, хотя исключительно борзых собак. Затем, когда коренная русская — псовая — охота пришла в совершенный упадок, москвичи-охотники, не желая все-таки совершенно погубить дело охоты, продолжали собираться по воскресным дням на Лубянской площади, которая таким образом служила им как бы первобытным клубом. В шестидесятых годах москвичи же, не желая действовать в одиночку, вразброд, устроили первое общество ружейных охотников (Московское общество охоты имени Императора Александра II — О. Е.), которое до сих пор, когда охотничьих обществ и кружков насчитывается уже очень много, остается самым многочисленным и самым благоустроенным обществом. Оно сплотило всех или почти всех лучших московских охотников в одну, хотя, само собою разумеется, и не вполне дружную, но тем не менее тесную семью; в этом собственно и заключается чрезвычайно важная его заслуга». (Сабанеев Л. П. Выставка собак С.-Петербургского общества любителей охоты //Природа и Охота. — 1878. — № 4. — С. 97.)
В декабре 1879 г. Сабанеев получил разрешение перевести издание журнала и редакцию в Москву. С января 1880 г. и до последнего года издания «Природа и Охота» издавалась в Москве.
Еще в первой половине 70-х годов, задумав подготовить серию охотничьих монографий, Сабанеев в первой из них («Тетерев-косач») привел подробный обзор предшествующей охотничьей литературы. Говоря о первых попытках создания охотничьих энциклопедий («Книги для охотников» В. А. Левшина и «Охота в России во всех ее видах» М. П. Вавилова), Леонид Павлович заметил, что Вавилов не справился со своей задачей, т. к. не был знаком с русской охотничьей и зоологической литературой, и его книга заключает в себе много ошибок. Однако «во всяком случае, обширный труд Вавилова, несмотря на все многочисленные недостатки, заключает в себе много интересных и новых фактов, наблюдений и практических замечаний и стоит несравненно выше сочинения г-на Романова (“Охота на птиц в России”, Москва, 1874 г.). Каждая книга ценится, главным образом, по качеству и количеству заключающихся в ней новых фактов и наблюдений, но читать то же самое, что читалось прежде, только в других словах, конечно, не доставляет никакого удовольствия, а главное пользы». (Сабанеев Л. П. Тетерев-косач. — С. 5.)
В 1876—77 гг. упомянутый Сабанеевым С. И. Романов выпустил «Словарь ружейной охоты», предприняв очередную попытку дать русским охотникам энциклопедическое справочное издание по ружейной охоте. Эта книга также вызвала скептический отзыв Сабанеева. Надо думать, что именно в эти годы у Леонида Павловича родилась мысль о необходимости подготовки и издания настоящего энциклопедического справочника по охоте для русских охотников. Тем более что у него уже был успешный опыт подготовки подобного типа издания для рыболовов, принесший ему заслуженную славу и авторитет.
В 1885 г. Сабанеев выпускает свой «Охотничий календарь». (Титульное название. На издательской обложке значится: «Иллюстрированный охотничий календарь».) В предисловии к нему он написал: «При составлении этой книги я руководствовался двоякой целью: во-первых, дать охотникам возможность иметь под руками все необходимые сведения, не прибегая для отыскания их к охотничьим архивам; во-вторых, привести в известность сумму охотничьих знаний, составляющих “науку” охоты, чтоб яснее можно было видеть какие вопросы разработаны достаточно, какие требуют дополнений, какие вовсе стоят еще непочатыми. Дополнить вторые и вызвать к жизни последние — будет задачей моей как редактора и издателя журнала «Природа и Охота», и моих уважаемых сотрудников; а также, надеюсь, не откажутся служить ей, по мере сил, и те из неизвестных еще редакции охотников и любителей естествознания, которые в состоянии обогатить журнал отсутствующими в нем сведениями.
Книгу эту я посвящаю вам, дорогие товарищи — сотрудники журнала, — вам всем, без исключения, близким и далеким, крупным и мелким, ученым и самоучкам! В ней каждый из вас увидит большую или меньшую частицу и своей работы, и порадуется, что и его кирпич пошел в дело при возведении общего здания охотничьих знаний».
В 1892 г. Сабанеев выпускает второе, переработанное и значительно дополненное издание этого труда под названием «Охотничий календарь. Справочная книга для ружейных и псовых охотников».
«Охотничий календарь» Сабанеева, как и аксаковские записки, одна из самых знаменитых книг в истории русской охотничьей культуры, вызвавшая массу более-менее удачных и неудачных подражаний. Это было первое полное и качественное справочное издание по охоте на русском языке. Но не только в этом заключалось его значение. «Охотничий календарь» вместил в себя всю совокупность знаний о национальной охоте, накопленных русскими охотниками на тот момент. Таким образом, он первым дал подлинный срез национальной охотничьей культуры XIX века, и в этом его непреходящее значение в истории этой культуры. Именно на этой книге воспиталось целое поколение выдающихся деятелей русской охоты, определивших своей литературной и практической работой все движение русской охотничьей культуры в первой половине XX века. И нисколько не будет преувеличением сказать, что вся русская охотничья культура XX века вышла из сабанеевского календаря.
В редакции «Природы и Охоты» накапливалось очень много разнообразных мелких охотничьих заметок, не подходящих по формату для публикации в журнале, поэтому Леонид Павлович решил издавать еженедельное приложение к журналу под названием «Охотничья Газета». За формат этого издания он взял формат выходившего в первой половине 70-х гг. еженедельного «Журнала Охоты и Коннозаводства». В октябре 1887 г. Сабанеев получил от Главного управления по делам печати свидетельство на издание «Охотничьей Газеты» (РГИА, ф. 776, оп. 8, ед. хр. 469, л. 11), а уже 8 января 1888 г. вышел ее первый номер. Подписаться на 1888 год можно было на журнал «Природа и Охота» вместе с «Охотничьей Газетой», при этом годовая подписка возрастала всего на 1 рубль, т. е. стала 15 рублей вместо 14. А можно было подписаться только на «Охотничью Газету», без журнала, при годовой подписке всего в 5 рублей. Однако это не принесло роста числа подписчиков и оказалось финансово убыточно. Поэтому на 1889 год Сабанеев решил разделить эти издания: на «Природу и Охоту» осталась прежняя подписная цена — 14 рублей, а на «Охотничью Газету» назначена в 10 рублей.
В связи с увеличением объема работы по изданию двух журналов Сабанеев решил пригласить помощника и попросил М. А. Мензбира подыскать ему такого среди выпускников Московского университета. В 1887 г. Мензбир порекомендовал Сабанееву Н. В. Туркина, закончившего в 1886 г. юридический факультет со степенью кандидата прав.
Николай Васильевич Туркин (16(28).06.1861 — после 1920) происходил из донских казаков (РГИА, ф. 776, оп. 8, ед. хр. 469, л. 18, 20—21) и по своим политическим взглядам, а также взгляду на охотничье дело оказался полностью созвучен Сабанееву. Их совместное сотрудничество быстро переросло в искреннюю дружбу и, по словам сына Леонида Павловича — Леонида Леонидовича, Туркин стал близким членом их семьи.
Известный дореволюционный охотник М. В. Андреевский так описал свое впечатление от Сабанеева и Туркина в своем дневнике от 1 декабря 1888 года: «Был в Москве. Познакомился с редакторами журналов «Природа и Охота» и «Охотничья Газета» Л. П. Сабанеевым и Н. В. Туркиным. Вынес особенное впечатление. Долго мы беседовали, сидя в уютном кабинете на Большой Дмитровке (дом Шаблыкина), об охоте. Здесь повеяло на меня чем-то поразительно большим, солидным. Это люди, смотрящие на охотничье дело России, как на отрасль государственного хозяйства, и отрасль великую: 1/4 земного шара занимает наша родина, в ней гнездует и зимует большинство крупных и полезных птиц, в ней область распространения крупнейших зверей, в ней страны, которые на веки вечные обречены плодить диких зверей, как все земли за полярным кругом, где невозможно земледелие, в ней целые народы, затерянные в неплодородных тундрах, у полюсов, поставленные судьбою в исключительную необходимость заниматься только охотою. Надо упорядочить “охотничье хозяйство” Империи, надо действительно смотреть на охотничье хозяйство России, как на отрасль государственной жизни. Какие широкие горизонты раскрываются для деятельности!
Я долго слушал Туркина, он говорил убежденно. “Охотничье хозяйство”! Охотничье хозяйство на 1/4 земного шара! Вот чему надо послужить. Я уехал из Редакции окрыленный. Взгляд на мою любимую охоту сразу углубился и расширился. Я пойду рука об руку с этими учеными охотниками в созидании охотничьего хозяйства России. Да поможет нам Господь!». (Андреевский М. В. Охотничьи записки и дневники. — М., 1909. — С. 500—510.)
С 1889 г. редактором-издателем журнала «Природа и Охота» стал Сабанеев, а «Охотничьей Газеты» — Туркин. Однако и раздельное издание двух журналов не привело к росту числа подписчиков и экономической стабильности. В сентябре 1891 г. Сабанеев и Туркин подали совместное прошение в Главное управление по делам печати вновь соединить эти издания с общей подписной годовой ценой в 15 рублей.
Однако и эта мера не принесла журналам финансового благополучия. Число подписчиков колебалось в пределах 500—600. Долги по изданиям продолжали нарастать и к 1896 г. достигли громадной по тем временам суммы в 30 тысяч рублей. В этот год вышло всего 6 номеров «Природы и Охоты» вместо 12-ти. У Сабанеева кредиторами было описано все имущество. Он был вынужден продать собиравшуюся им долгие годы охотничью библиотеку, одну из самых полных тогда в России. В октябре 1896 г. библиотеку купил близкий друг семьи Леонида Павловича граф С. Д. Шереметев.
Судьба сабанеевской библиотеки была выяснена современным исследователем М. В. Поддубным. (Поддубный М. В. Судьба Сабанеевской библиотеки //Охотничьи просторы. — 2002. — № 3. — С. 178—193.) В 1904 г. граф перевез библиотеку в свое имение в село Вощажниково Ростовского уезда Ярославской губернии, где она составила основу его собственной охотничьей библиотеки. На первом листе описи библиотеки записано: «№№ 1-2800 составляют библиотеку графа С. Д. Шереметева, ранее принадлежавшую Л. П. Сабанееву». В 1920 г. вся шереметевская библиотека из Вощажниково была вывезена в Ростовский музей древностей. В 1932 г. часть книг из Ростовского музея древностей была передана «Международной книге», из состава бывшей сабанеевской библиотеки было взято 283 экз. Однако, ныне в самом Ростовском музее сохранилось всего чуть больше сотни экземпляров из состава сабанеевской библиотеки. Остальные почти 2000 экземпляров книг и журналов в 30-ые годы канули в неизвестном направлении. Часть из них со штампом Ростовского музея древностей ныне находится в различных частных собраниях. (Например, у известного московского охотника-библиофила М. В. Булгакова. См. Каталог его библиотеки: Каталог редких и замечательных книг 1748—1917 гг. из собрания М. В. Булгакова. — М., 2000.)
В конце 1896 г. Сабанеев был вынужден обратиться с прошением к министру земледелия об оказании государственной помощи изданиям, а заодно и в Главное управление по делам печати об очередном разрешении издавать «Природу и Охоту» и «Охотничью Газету» с 1897 г. раздельно. Министерство оказало помощь в виде рекомендации подписываться на эти издания библиотекам, подведомственным министерству учебных заведений. Чуть раньше была высочайше одобрена и рекомендация подписки на сабанеевские журналы и библиотеками кадетских и военных училищ. Помогло это мало. К 1903 г. долги по обоим журналам достигли 50 тыс. рублей.
В мае 1903 г. Туркин подал прошение на высочайшее имя о помощи журналам и попросил выделить ежегодную субсидию в 6 тыс. рублей на 10 лет из сумм Охотничьего капитала, который достиг к 1 января 1901 г. 1,5 млн. рублей. Прошение было поддержано Великим князем Сергеем Михайловичем. 11 августа 1903 г. Николай II разрешил ежегодную субсидию в 6 тыс. рублей на издание журналов с отнесением этого расхода на суммы сбора за право охоты. (РГИА, ф. 776, оп. 8, ед. хр. 469, л. 74, 81, 84.)
К сожалению, Туркин так и не смог вывести журналы на уровень рентабельности, и когда в 1912 г. закончилась государственная поддержка, они тихо и незаметно закрылись. И надо сказать, что никаких действенных мер по спасению «Природы и Охоты» и «Охотничьей Газеты» Туркин больше не предпринял.
Однако, несмотря на столь печальный конец любимого детища Леонида Павловича, которому он отдал всю свою душу без остатка, «Природа и Охота» и «Охотничья Газета» сыграли выдающуюся роль в истории русской охотничьей культуры. Они стали подлинным центром, который объединил первых разрозненных исследователей охотничьего хозяйства России. На их страницах опубликовано немало интересных материалов, охватывающих все стороны охотничьего дела и не утративших познавательно-исторического значения до сих пор. На уровень этих изданий равнялась вся последующая охотничья периодика. Достаточно сказать, что возникший в 1901 г. и быстро ставший самым популярным охотничьим изданием дореволюционной России «Охотничий Вестник» взял за образец именно «Охотничью Газету».
В 1892 г. Сабанеев приступил к изданию еще одного еженедельного журнала под названием «Домострой». Первый его номер вышел 30 апреля. Из редакционной статьи хорошо видна не просто цель издания, а жизненная позиция самого Леонида Павловича: «Главную опору порядка и благосостояния в государстве всегда и всюду составляла и составляет семья: с нею неразрывно связаны самые существенные интересы государства; она хранительница добрых семейных преданий; она воспитательница граждан, слуг своего отечества, жен, матерей… Центром семьи служит домашний очаг; хозяйственная же опора домашнего очага есть дом и земля, вместе связанные. Чтобы устроить, охранить и пользоваться всеми благами и выгодами домашнего очага, дома, земли, чтобы добыть и возможно здоровее приготовить себе пищу и питье, чтобы удобнее и выгоднее одеться, обуться, противодействовать сырости и холоду, сохранить здоровье, извлекать и пользоваться всеми дарами, которые дает земля, украсить и облагородить жизнь и вообще получить счастье от жизни, требуются знания, искусство и уменье, соединенные с заботою и попечением. Забота и попечение зависят от самого человека, — это внутри его, в нем самом; но трудно получить настоящие и своевременные знания, искусство и уменье без пособия извне. Между тем труд может быть плодотворным и приятным только тогда, когда он является результатом знания, искусства.
Первая задача, которую ставит себе “Домострой”, — это давать необходимые знания по всем отделам прикладных наук, учить искусству, как русской семье лучше устроить, лучше охранить свой домашний очаг, свой дом, свою землю. <…>
“Домострой”, ставя себе главною целью служить нуждам русской семьи, в ее хозяйственном преуспеянии и в сохранении здоровья, времени и денег, будет служить также руководителем в полезном и приятном употреблении досуга.
Опыт учит нас, что там, где семья, как опора благосостояния государства, имеет больше знаний, подготовки и навыков, больше уменья распоряжаться этими знаниями и уменьями, прилагая их в ежедневном обиходе, сохраняя свое здоровье, извлекая из земли все разнообразие запасов питательных и других полезных продуктов, какие она только может дать, пользуется благосостоянием и большим досугом, который дает возможность расширить наши духовные потребности. «Домострой» ставит своею второю задачею указывать, как с пользою и удовольствием употреблять этот досуг, укрепляя тело и просвещая ум (выделено Сабанеевым — О. Е.)».
Плоть от плоти своего класса, считая его становым хребтом Российской империи, а монархию единственной формой правления на ее пространстве, Леонид Павлович, конечно же, не мог безучастно наблюдать, как рушатся вековые устои, когда «порвалась цепь великая», ударив «одним концом по барину, другим — по мужику». Журнал «Домострой», отражая глубинные чаяния Сабанеева, был его вкладом, его участием в рождении и воспитании русского человека как настоящего хозяина своего дома и своей земли. К сожалению, этот интересный и весьма познавательный журнал издавался Сабанеевым всего три года, и из-за общих финансовых трудностей Леонид Павлович был вынужден прекратить его издание, пытаясь спасти в первую очередь свои охотничьи издания — дело всей жизни.
17 февраля 1897 г. была высочайше утверждена Специальная комиссия по пересмотру Закона об охоте 1892 г. под председательством Великого князя Сергея Михайловича. Сабанеев был приглашен принять в ней участие. 15 марта состоялось первое заседание комиссии. (РГИА, ф. 390, оп. 1, ед. хр. 7, л. 1.) Именно здесь в первый и последний раз встретились и познакомились лично Сабанеев и будущий основоположник отечественной школы научного и практического охотоведения А. А. Силантьев.
На этом заседании рассматривались главным образом организационные вопросы и распределение между членами комиссии вопросов, по которым они должны были подготовить доклады. Леонид Павлович должен был представить доклад по общим вопросам промысловой охоты и по охоте в регионах Урала, Западной и Восточной Сибири.
Второе заседание комиссии состоялось только 23 декабря, но Сабанеев на нем не присутствовал, т. к. серьезно заболел. А 24 декабря 1897 г. Ученый комитет Лесного департамента послал Программу курса охотоведения для чтения в Лесном институте, разработанную Силантьевым, на отзыв Сабанееву. (РГИА, ф. 382, оп. 2, ед. хр. 1924, л. 1.) Леонид Павлович не успел дать свой отзыв на курс, который должен был впервые читаться в России, возможно даже не успел ознакомиться с его программой. Тем не менее, все происшедшее нельзя не рассматривать как символический акт передачи эстафеты от человека, стоявшего у истоков отечественного охотоведения к человеку, создавшему ее первую научную школу.
В январе 1898 г. ИОПО должно было отмечать свою 25-летнюю годовщину созывом юбилейного съезда общества и организацией юбилейной выставки. В декабре 1897 г. совет общества единогласно назначил Сабанеева председателем оргбюро по подготовке юбилейного съезда. Ему же было поручено подготовить исторический отчет по деятельности ИОПО. Но в это время Леонид Павлович уже был серьезно болен и в начале 1898 г. по совету врачей выехал на лечение в Крым, в Ялту, где 25 марта (6 апреля) скончался. Там же на Ауткинском кладбище он был похоронен. (Чернопятов В. И. Некрополь Крымского полуострова. — М., 1910. — С. 280.) К сожалению, в советские годы Ауткинское кладбище было упразднено, и могила Сабанеева не сохранилась. Ныне на месте старого кладбища разбит сквер, носящий имя Батурина.
Леонид Павлович Сабанеев обладал непререкаемым авторитетом и пользовался самой широкой известностью среди московских охотников, рыболовов и собачников. Мимо столь яркой, неординарной и крупной (причем, во всех смыслах: « … Отец мой был геркулесова сложения и огромного роста», — пишет Леонид Леонидович) (Сабанеев Л. Л. Воспоминания о России. — М., 2005. — С. 23.) личности не мог пройти известный бытописатель Москвы и один из самых популярных журналистов старой России В. А. Гиляровский, который на страницах своей книги «Москва и москвичи» запечатлел колоритную фигуру Леонида Павловича.
Но самые драгоценные строки о Леониде Павловиче оставил его близкий друг, известный дореволюционный охотничий писатель В. М. Сысоев в своем очерке, посвященном памяти Сабанеева, небольшой цитатой из которого я и хотел бы закончить свой очерк, посвященный корифею русской охотничьей культуры:
«Трудно представить тому, кто только видел Леонида Павловича в Москве, в его редакции или на заседаниях разных обществ, что этот на вид олимпийски спокойный, неразговорчивый и как будто даже угрюмый человек, мог так преображаться на рыбной ловле, среди природы и любимой забавы. Здесь был уже не строгий редактор и серьезный ученый, а суетливый охотник, весельчак и шутник.
Знал я Леонида Павловича лет двадцать как редактора и некоторое время жил даже с ним, и никогда не видал его сердящимся до выхода из себя и бранящимся. А тут на ужении, без улыбки невозможно было смотреть, как он раздражается от перепутанной лески, от застрявшего на катушке шнура или от ушедшей из рук добычи; как мило и наивно он сердился, превращаясь в какого-то нетерпеливого, капризного ребенка. Все это показывало, какой искренний и безумно-страстный был он охотник». (Сысоев В. М. Утро на Сенеже (памяти Л. П. Сабанеева) // Природа и охота. — 1898. — № 8. — С. 32—33.)
г. С.-Петербург
