Лесков В.
Охотники Подмосковья и центральных областей с 1957 года посажены на жесткий «паек»: за один выезд на охоту им разрешается отстрелять по 1 зайцу или по 2 утки и по 3 мелких болотных птицы. Причина — оскудение охотничьих угодий, резкое сокращение дичи, особенно водоплавающей.
Казалось бы, такое катастрофическое положение с дичью должно было подсказать нашему Главному управлению по делам охоты при Министерстве сельского хозяйства СССР, что пора принять самые крутые и решительные меры по охране водоплавающей и болотной дичи, в первую очередь на юге, на местах зимовок, во вторую — в тундре, в летнее время, где в обширных водоемах сосредоточивается большое количество лебедей, гусей и казарок во время линьки.
Увы! До сих пор осенью и зимой на юге, а летом на севере продолжается поголовное истребление дичи.
В январе 1958 года мне довелось побеседовать с одним из научных работников — С., побывавшим в Ленкорани, в Муганской степи и в Государственном птичьем заповеднике, в самых лучших для зимовки птиц местах.
Спрашиваю:
— Как там, нынче наших птиц не беспокоят выстрелами? Может, местные исполкомы и общества охотников навели порядок?
Товарищ взволнованно отвечает:
— Душа горит... Сам не знаю, что делать и куда писать. Возмутительное безобразие творится в Муганской степи и в самом сердце государственного заповедника. Всю осень и зиму идет беспрерывная стрельба. Стреляют военные, палят гражданские лица. Бьют на зорях и среди белого дня. Солят дичь браконьеры в бочках, ящиками коптят в коптильнях, мешками отправляют на базар. Фламинго, лебедей, пеликанов, гусей, казарку и утку так обстреляли, так терроризировали, что птицы, не выдержав беспрерывного террора, стаями снимались с водоемов и улетали в Иран. Хочу об этих безобразиях писать в газеты. Но поместят ли мою статью? Ведь многие, даже и редакторы газет, охоту считают не серьезным делом, совершенно недооценивая ее значение и не понимая, что сохранность и разведение дичи так же важно, как и поднятие животноводства. Ведь обилие дичи — дополнительные сотни тысяч центнеров вкусного и питательного мяса для народа.
Не знаю, написал ли С. об этих бесчинствах, творящихся на птичьих зимовках, или нет? Но мне лично об этом в печати не пришлось прочесть ни одной строчки.
Я должен еще сказать, что нисколько не лучше обстоит дело с охраной дичи и в наших тундрах в летнее время. Например, летом 1957 года в Большеземельской тундре на озерах продолжалось традиционное избиение линных лебедей и гусей, заганивание их на лодках и ловля сетями. Беспомощных птиц массами уничтожали местные жители. Можно ли в дальнейшем терпеть такое положение, когда в наших тундрах с созданием колхозов и развитием оленеводства местные жители достаточно обеспечены питанием? Это раньше, до коллективизации, жизнь семьи местного жителя зависела от подобных «заготовок» дичи. Наши охотники, охотоведы, натуралисты, научные работники севера и юга должны решительно поднять свой голос в защиту охотничьих птиц на зимовках, в местах скоплений во время летних линек и на путях массовых перелетов. Запрещение весенней охоты почти повсеместно — это еще полумера. Пока мы не наведем порядок на птичьих зимовках и на путях массовых перелетов птиц, никакими мерами не увеличим численность дичи, которая сокращается с каждым годом.
