Вольский А. В.
Как хорошо ранним утром встречать восход солнца где-нибудь около озера, в зарослях камыша с ружьем в руках. Простоишь в камышах зорю, влезешь по пояс в болото, облепишься грязью, но с какой бодростью шагаешь потом по улицам домой, с гордостью показываешь друзьям и знакомым две-три утки, доставшиеся в награду за этот трудный отдых.
А есть места, где охотники (так они себя называют) не знают и не испытывали всех этих «творческих» трудов; они берут «на охоту» триста-четыреста штук патронов и приносят, вернее привозят, не две-три и не двадцать-тридцать уток, а по двести-триста штук.
Вся перелетная водоплавающая дичь уходит от лютых холодов на юг нашей необъятной страны. Часть ее зимует на южных побережьях Кавказа, в Азербайджане, Армении, Аджарии, часть улетает в Среднюю Азию: в Узбекистан, Таджикистан и Туркмению. Громадные массы перелетной птицы зимует на Каспийском море, богатом пищей. Особенно много ее в заливах Кара-Богаз-Гол. Здесь можно встретить утку любого вида, лебедя и розового фламинго, пеликана. Нередки и гуси, которых в других местах, кстати сказать, становится все меньше и меньше. И глаз охотника с удовольствием наблюдает за громадными стаями плавающей неподалеку от берега всевозможной дичи. Вот бы где поохотиться! Но большинство этих мест стало заповедными, сюда строго запрещается даже показываться с ружьем, не то что стрелять!
Но ведь утке не запретишь селиться и там, где нет заповедных мест. Она с удовольствием ютится, например, вокруг Красноводска, не считаясь с тем, что здесь за ней охотятся, здесь ее бьют, стреляют, уничтожают.
Когда я впервые приехал в Красноводск, я, конечно, первым долгом стал расспрашивать про охоту. И то, что мне рассказали, я сперва принял за страшную сказку, но, поживя немного в городе, познакомившись поближе кое с кем из «охотников», убедился, что мне еще не все рассказали, кое-что и утаили.
Я зашел как-то на квартиру к соседу-охотнику Б., работнику Красноводского порта. Это культурный, грамотный человек, по разговорам, очень увлекающийся охотой, и я зашел к нему, чтобы договориться провести с ним выходной день в море. Он имел собственную моторную лодку. Когда я вошел к нему, он сидел на полу и занимался зарядкой патронов. Перед ним стояла полная корзина ружейных гильз, уже заряженных. Я удивился:
— Ты что, на войну собираешься? Зачем тебе столько патронов?
А он засмеялся:
— Здесь всего триста штук, да в лодке есть еще штук сто двадцать. Как раз в норме. А с меньшим количеством и выезжать не стоит.
На такую «охоту» я, конечно, с ним не поехал, и на мой вопрос, что он делает с таким количеством дичи, он прямо ответил:
— На базаре продаю.
Как только подходит вечер, от причалов Красноводска одна за другой отчаливают моторные лодки и уходят в открытое море. Там, рыская вдоль побережья, они при помощи сильных прожекторов разыскивают спящие стаи дичи и без всякого сожаления уничтожают их.
Утром они возвращаются домой, увешанные «добычей», не считая, что несут еще в мешках и сумках их «подручные», которые поджидают их на берегу. Они дошли до того, что добытые за ночь пятьдесят-шестьдесят штук уток считают никчемной добычей, а ночь, затраченную на это, — бесполезно пропащей. Поистине волчьи аппетиты!
Тот же Б. изобрел приспособление для дымовой завесы, работающей от мотора, чтобы под покровом дыма незаметно подкрадываться к стае и днем. И все это делается с ведома начальства, инспекции охотсоюза, милиции и т. д. Все видят, как они идут с добычей домой, видят, как их жены, а зачастую и они сами, продают на рынке дичь, и никто никогда не поинтересовался этим вопросом. Потому что «охотятся» они в открытом море, а там охота разрешена, запрещение касается только заливов.
И люди, занимающиеся этим незаконным «промыслом», имеют такие же охотничьи билеты, как и все, состоят членами охотничьего союза и оттуда же достают боеприпасы.
Дичи же становится все меньше и меньше. Тот же Б. жалеет о том времени, когда он одним выстрелом мог убивать шесть-восемь штук уток — так были густы стаи, — а теперь на триста-четыреста зарядов приходится только сто пятьдесят-двести штук. Это за одну-то ночь! Значит, десять человек за одну ночь могут уничтожить до двух тысяч штук уток. А за месяц? А за сезон? Ведь некоторые из этих «охотников» и работу бросают на весь охотничий сезон...
Пора, давно пора повести беспощадную борьбу с этим злом!
