Панфилов П.
Розовые скворцы
Их теперь нет в Дагестане, этих милых и веселых, трудолюбивых птичек. Не слышно их говорливого веселого щебета в предвечернее время в бескрайних камышах Присулакской, Аксайской и Терской низменностей. Исчезли розовые скворцы.
Что послужило их исчезновению или перемене мест? Возможно, осушение плавней, химическая обработка заболоченных малярийных мест от комаров и саранчи или перемена климата — похолодание?
Мне часто приходилось охотиться в тех местах на водоплавающую птицу и кабанов; приходилось и работать по осушению тех мест и, значит, наблюдать за жизнью розовых скворцов.
Лишь на зиму они улетали куда-то в теплые края, а весной, летом и осенью слышны были их веселые песни на вечерних и утренних зорях.
...Шумит зеленая масса камыша под действием сильной моряны с Каспия. Налетают порывы ветра — и словно волна идет по камышам. Они раскачиваются, беспокойно шепчут и шелестят. Величественны они и таинственны, словно джунгли весной и в начале лета.
Но вот наступает жара. Желтеет камыш, выбросив вверх свои метелки цветки, и будто золотистая стена выстраивается на сотни километров, а за ней отступает, высыхая, вода, и на свет появляется новая поросль молодого камыша и саранча, вылезшая из своих кубышек.
Вначале она похожа на темные зернышки; через несколько дней они увеличатся, подрастут и на берегу появится узенькая, в сантиметр, коричневая полоска. С каждым днем она будет расти и расширяться, двигаясь на берег...
Вот тут-то на помощь и приходили розовые скворцы. Они прилетали целыми стаями, с шумом, с говором и выстраивались фронтом вдоль опушек камышей, рассыпаясь в цепь вдоль двигающейся стены саранчи. И начиналась работа по ее уничтожению.
Розовые скворцы без устали бьют ее и бьют, забивая себе дыхательные отверстия в клювах. Им становится тяжело дышать, и тогда они летят к воде и полощут в ней клювы, счищая грязь; потом возвращаются снова на поле боя. И так целый день, с утра до вечера.
Там, где было мало воды, крестьяне выставляли ее в кадках, тазах, корытах, чтобы скворцы могли прополоскать свои клювы и продолжать работу.
Там, где пройдут розовые скворцы, можно не сомневаться: саранчи не останется. А когда спадет жара и солнце станет уходить за горы, скворцы заканчивают свою работу и, приведя себя в порядок, рассаживаются на опушках камышей. Тут уж пойдут песни и как будто разговоры и подсчеты, кто сколько уничтожил саранчи. Ликованье и радость птиц далеко разносятся по степи.
Ночью на смену розовым скворцам приходили дикие кабаны полакомиться битой саранчой.
Коварная выпь
Я сидел в ожидании уток, хорошо замаскировавшись в небольшом камыше и высокой осоке, как вдруг сверху, вытянув свои длинные ноги, рядом плюхнула в осоку выпь и затаилась, очевидно увидев меня в последний момент.
Время подходило к вечерней заре. Прилетели первые утки, а взгляд мой невольно отвлекался в поисках выпи.
«Так дело не пойдет, — думал я. — Выпь не даст мне поохотиться».
Пролетели кряквы, и я их прозевал. Выпь отвлекала, я злился. Пришлось выйти из своего убежища, чтобы на расстоянии двух шагов искать птицу. Можно было и выстрелить, но я не хотел поднимать лишний шум.
Я стал пристально рассматривать осоку и кугу.
Вот она, выпь, стоит, вытянувшись вверх столбиком, выставив вперед граненый клюв.
И только я нагнулся, как острая боль от удара клюва пронзила мой глаз.
Померк свет, потекли слезы... Для меня уже не существовало ни вечерней зари, ни охоты, ни всего окружающего, ни даже коварной выпи, которую бы следовало наказать.
Подхватив свое снаряжение, я с подвязанным глазом поспешил на станцию и с первым товарняком приехал в Махачкалу — и прямо к доктору.
... — Ваше счастье, что веко успело закрыть глазное яблоко, а то бы быть вам слепым. Мог бы вытечь глаз, так как веко почти пробито.
Теперь, если только увижу выпь, я обязательно стреляю по ней.
