Зазубрин Владимир Яковлевич
Небольшую остановку сделали на Баданной сопке. Помольцев поправил седло. Андрон взнуздал своего гнедого. Безуглый посмотрел вниз, на Белые Ключи...
Охотники стали спускаться с сопки. На северных склонах лошади шли по колено в мокром, скользком снегу, иногда проваливались по брюхо, опасливо всхрапывали, косились на седоков.
Проталины на солнечных спусках уже цвели кандыком и подснежниками. Лошади топтали розовые и лиловые головки цветов. Деревья, подмытые водой и поваленные ветром, часто преграждали дорогу. Андрон с седла то и дело взмахивал топором.
Проехали полусгнившую охотничью избушку. Она косо вспучилась, осела набок большим старым грибом. Андрон махнул в ее сторону.
— Ране здесь ясашные шибко соболя промышляли. Нонче зверь от-шатнулся.
Помольцев дернул плечами:
— Многолюдство.
Андрон вздохнул:
— Отаптываться стали места наши.
На закате они расседлали лошадей... Остановились недалеко от большого водопада. Шум его ясно был слышен. Тяжелые, стремительные струи сотрясали землю.
...Безуглый проснулся среди ночи. Его спутники спали. Лошади лежали недалеко от огня. Земля погасла, почернела. В темноте остатками пожарищ тлели полосы палов. Кручи гор остывали, потрескивали. Несколько камней прошуршали по траве вниз мимо Безуглого. Холодный ветерок ударил ему в ухо и в щеку. Он отодвинулся, приподнялся на локте. Помольцев закашлялся.
— Федорыч, не спишь?
— Нет, а что?
Помольцев промолчал.
В темной тайге таял снег и с шорохом сползал небольшими оплывинами. Под ним звенели ручьи. Вода сочилась из камней, каплями стучала и булькала с круч. Переполненные каменные посудины текли через края. Вода расплескивалась по склонам, лилась из расщелин.
В скалистых глубинах гремела Талица. Под ее волнами катилась вторая река из камней. Горы истекали водой, снегом, льдом, камнями.
— Федорыч, я с тобой согласен, что попы безусловно для трудящегося народа есть религиозный опиум. Бога нет... — Помольцев вспомнил недавний спор и вздохнул. — Ну, а все-таки, куда та же вода девается?
Безуглый рассказал об извечном круговороте. Но Помольцев больше спорить не стал и молча закрыл голову полой шубы.
Густые тучи задели за граненые вершины. Зашелестел редкий дождь. Туман осел до земли. Вода висела в воздухе мелкой пылью, падала крупными брызгами. В мокрой парной теплице набухали корни деревьев и трав. Стало теплее.
Безуглый лег на спину.
Поднялся ветер, изорвал в клочья облака. Охотник увидел большой звездопад. Метеоры падали из одного места, около созвездия Лиры, точно золотые ручьи растекались во все стороны с невидимой вершины.
Небо медленно бледнело.
На пихте около утеса завозился глухарь. Птица опустила хвост, вытянула шею, призывно скрипнула клювом. В тайге запели серые дрозды, за ними проснулись чернозобые, зачуфыкали тетерева, засвистели рябчики.
Помольцев чихнул. Андрон заскреб бороду. Безуглый быстро встал, набрал в ключе полные пригоршни холодной воды, плеснул себе в лицо, весело фыркнул.
Пора отправляться в путь.
Андрон остановился, вытер со лба пот, показал на следы:
— Ровно им кто ворота растворил. Набродили, как скотина.
Помольцев снял шапку. Голова у него дымилась.
— Дивно следу.
Он развел руками.
– А зверишек и духу нет.
Безуглый наступил на скользкий камень, споткнулся. Из-под ног у него с треском вылетела пара белых куропаток. В первые мгновения он принял их за два комка снега. Самец летел сзади самки, подгонял ее тревожным резким криком: «Ху-ху-ху, ху-ху».
Птицы исчезли из глаз охотников далеко у кромки вечных льдов. Там дальнозоркий Андрон первый заметил два темных живых пятна.
— Федорыч, давай скорей бинокль.
Помольцев закрыл заслезившиеся глаза.
— Зря, Агатимыч, сумняешься. На факте видать, што звери.
Андрон зашагал быстрее. Помольцев заторопился за ним. Безуглый вытащил из футляра бинокль и тут же ткнул его обратно, побежал за Андроном.
Медведи бродили по льду. 0хотники легли. Андрон решил, что звери двигаются в их сторону. Он установил на сошки свою огромную кремневку.
— Мерена безкопытные, сами на пулю лезут.
Безуглый забыл про свои длинные ноги и неумелость. Он, припав к земле и затаив дыхание, следил за зверями, сам сильный и ловкий, как зверь. С ним рядом лежали его товарищи — искусные охотники. Они поднялись сюда, на землю, отягощенную льдами, чтобы встать на четвереньки и вступить в бой с четвероногими. Внизу, в пещерах у костров, женщины и дети ждали их возвращения и мяса. Только мгновениями запах ружейного масла напоминал Безуглому, что он — человек, в руках которого машина чудовищной силы. Он до боли в пальцах сжимал винтовку.
Звери вставали на задние лапы, вертели головами, смотрели на небо. Они полгода пролежали в темных берлогах. Запах теплой земли был вкусен. Они жадно надували свои легочные мешки, хлопали себя по бокам передними лапами. Из шерсти у них летела зимняя ночная пыль.
Звери они или волосатые люди?
Один хлопнулся на спину, схватил кусок льда и заиграл, как мячом. Другой сел на зад, скатился с обледенелого утеса, перекувыркнулся через голову, снова забрался наверх и снова съехал вниз, как озорной мальчишка с горки.
Охотников душил смех. Ружья тряслись у них в руках.
— Чо вытворяют, — Андрон смеялся и сердился, — нажрались, залягут теперя, испробажь их.
Он встал на колени, осмотрелся.
— С полночной стороны морок идет.
Медведь швырнул льдину, постучал лапой об лапу, перевернулся на брюхо, закрыл глаза. Катальщик забрался на утес и лег на нем. На боках у него белели большие снежные пятна.
— Скрадать надо скорее, не ровен час задурит погода, почнет крутить с мыса на мысок, тогда и к зверю не подойти. Нефед Никифорыч, Иван Федорыч, со господом полезайте к ним, а я маячить вам буду отсюдова.
Помольцев и Безуглый спустились в широкую трещину. Андрон встал на высокий камень, как капитан на мостик, чтобы следить за зверями и управлять передвижением стрелков.
Ветер рассказал медведям об охотниках. Медведи встали с неохотой, но побежали быстрым широким неуклюжим галопом. Медвежья жизнь в последнее время плохо пахла. Медведи стали трусливы и похожи на зайцев.
Охотники вылезли из трещины к пустым утесам. Безуглый в бинокль осмотрел южные склоны с зелеными пятнами первой травы. В круглые стекла сразу попал большой медведь. Он пробирался рыхлым снегом, скорее нырял, чем шел, и очень напоминал тюленя. На него налетела белая волна лавины. Медведь повернулся к ней мордой и лег. Его захлестнуло, но не снесло. Он исчез в снегу и вынырнул с ловкостью настоящего морского зверя.
Охотники нашли место, где медведя захватила лавина. Камни и снег были в крови. От огромного напряжения у зверя на лапах лопнула кожа. Помольцев обрадванно показал Безуглому красные пятна.
— Зверь оследился, сыщем в одночасье.
Они пошли по следу.
Зверь, которого преследовали охотники, был черен, силен и острозуб. Он пришел с основного мыса, от старой лиственницы, на которой из года в год медведи вели свои брачные розыскные записи. Шерсть на загривке у него поднималась, когда он обнюхивал на дереве свежие следы когтей. Он встал на задние лапы, вытянулся во весь рост и с силой скребнул кору лиственницы всеми своими десятью крючьями. По росту он был вторым. Широкие борозды выше его отметины, ниже и почти вровень с ней были не страшны. По запаху он давно знал всех медведей, сделавших затесы. Самый большой из них — старик, неповоротливый, с тупыми когтями и зубами. Медведи меньше его недавно потеряли молочные зубы, а новые у них были малы, как у щенят. Равный ему по возрасту и по силе не досчитывался одного пальца (жеребец выбил кованым копытом), кроме того, у него плохо действовала левая передняя лапа (была в капкане).
Около лиственницы шла хорошо натоптанная тропа. На нее веснами медведи-самцы выходили искать самок. На тропе черный медведь нашел следы знакомой медведицы. Зимой она спала недалеко от его берлоги. Черный медведь шел последним. Соперники были уже с ней. Лавина не задержала зверя. На пораненные лапы он не обращал никакого внимания.
Медведица и несколько медведей ходили по круглой поляне. Медведи вставали на дыбы, шутливо боролись, сталкивали друг друга с небольших утесов. Один светлобурый угрюмый самец держался ближе всех к самке. Он не принимал участия в общей возне. Черный зверь рысью подбежал к медведице. Светлобурый зарычал. Черный оскалил зубы и молча ударил его по уху правой лапой, а по морде — левой и еще раз правой по шее. Светлобурый отскочил в сторону. Нос у него был разодран в кровь. Черный накинулся на толстого, серого старика, вырвал у него из бока горсть шерсти с салом. Мимоходом он стукнул по затылку темного небольшого медведя со щенячьими зубами. Лапы зверя топорами обрушивались на черепа, на ребра, на хребты соперников. Он, самый черный, оказался и самым сильным. Он занял место около самки. Медведица легла на теплый камень. Черный лег рядом. Остальные — по ветру друг за другом в затылок. Самцы лежали неспокойно. Они поднимали головы, привставали, ворчали...
Медведи жили в одиночку. Они сходились только раз в году, выбирали сильного, отдавали ему самку... Самцы забывали голод, кровь набухала в их жилах, как вода в весенних ручьях. Они свирепели и лезли через обледенелые скалы, переплывали реки, продирались сквозь таежные заросли. Самцы находили самок после долгих и трудных поисков. Самка принадлежала тому самцу, который преодолевал последнее препятствие — когти и зубы всех соперников.
Медведица поднялась, оглянулась. Медведи вскочили с ревом. Зубы мелькнули, как белые ножи. Звери сшиблись в одну бурую кучу. Из-под ног у них полетели камни, земля, снег, шерсть.
Безуглый с Помольцевым взбирались на гору. Андрон стоял «на гляденьи», зоркими глазами следил за медведями. Ему не нравилось, что охотники шли медленно. Он сжимал кулаки, шептал:
— Скорее, скорее...
Охотники слышали рев, хорканье, сопенье, видели камни, кувыркавшиеся с вершины. У обоих поднимались волосы. Оба часто поправляли шапки. Идти было страшно. На горизонте от темных туч свешивались на землю косые полосы дождя. Тучи, как древние длинноволосые звери на толстых ногах, медленно волокли над горами свои водянистые животы, надвигались на охотников. За камнями, за утесами шевелились тени. Безуглому и облака, и горы казались живыми зверями. Звери шли на него, ревели, земля трещала под их тяжелыми лапами, осыпалась большими кусками. Безуглый с испугом думал, что он должен будет сейчас вмешаться в дела огромного звериного мира, должен будет остановить движение и рев стихии. Он, один слабый человек.
Охотники малодушно замедлили шаги.
Андрон хрипел зубами, стонал:
— Подымайтесь, рядом звери. Упустите. Уйдут!
Медведи кончили драку... Морды, шеи, плечи у них были окровавлены, языки высунуты, звери дышали тяжко и жарко. Самка немного отошла от самцов, опять оглянулась. Черный бросился к ней... Победитель ревел и устрашая, и торжествуя. Остальные ходили около, содрогаясь, яростно ворчали.
Безуглый преодолел страх, открыл у винтовки предохранитель, мысленно сказал себе:
— Командир, смелее!
Он шагнул вперед. Ему навстречу поднялись волосатые лапы.
Андрон впился обеими руками себе в бороду:
— Самку стреляйте!
Безуглый увидел медведей. Они топтались между туч. Они были велики, толсты и лохматы. На оскаленных мордах у них металось белое пламя зубов. Охотники почти одновременно подняли ружья. Выстрелы обрушились на зверей длинными, раскаленными докрасна прутьями. Светлобурый свалился на бок, захрипел. Помольцев судорожно дергал ржавый затвор берданки. У него завязла раздутая гильза. Молодые медведи зайцами скакали в разные стороны. Одноклыкий кинулся на охотников. Помольцев бросил ружье, схватился за нож. Безуглый поймал на мушку лобастую короткоухую голову, нажал на гашетку. Медведь бессильно лег. Безуглый был спокоен. Он ощущал напористую, радостную силу во всем теле. Помольцев поднял и зарядил берданку...
Охотники оглянулись на Андрона. Он стоял на четвереньках. Они насторожились, услышали движение черного медведя. Помольцев пошел на звук. Черный рявкнул. Помольцев вздрогнул и в упор выстрелил в него, не поднимая ружье к плечу. Пуля оторвала у черного средний палец на правой лапе. Безуглый заторопился и промахнулся. Медведь шарахнулся от стрелков за утес.
Андрон взволнованно тыкал рукой, направляя охотников на замеченного им зверя и не видел, что черный в сотне шагов бежал прямо к нему. Помольцев замахал Андрону, закричал:
— Задерет! Гляди!
Андрон не слышал, не понимал. Помольцев с тоской взглянул на Безуглого:
— Федорыч, может, твоя донесет?
Безуглый подумал, что его винтовка бьет на четыреста метров. До Андрона было верных триста. Впрочем, думать некогда. Черный свалил охотника, ломал у него кремневку. Безуглый поднял прицельный щиток и выстрелил. Зверь соскочил с Андрона и скрылся. Андрон лежал неподвижно. Безуглый встревоженно вскрикнул:
— В Андрона попал?
Помольцев напряженно вглядывался, молчал. Безуглый дрожал. Оба были в сильном возбуждении.
— Неужели он успел его задрать?
Помольцев побежал. Безуглый бросился за ним.
...С Андроном они встретились недалеко от убитых медведей. Он дер-жал в руках ствол и обломок ложи. Шабур и рубаха его были изорваны, болтались длинными лоскутами. На оголенной шерстистой груди краснели четыре глубокие царапины.
— Поиграл со мной зверишка, трафь его в копалку!
Андрон говорил немного сконфуженно, точно извинялся за свою оплошность.
— Палец ему средний кто-то из вас отстрелил. Он на меня лапой-то раненой замахнулся, ровно нечистик вилами. Навалился, язва, изо рта душина...
Андрон плюнул.
— По полому месту угадал ты, Федорыч. Пуля аж сгукала у него в ребрах.
Он протянул Безуглому руку, попытался улыбнуться.
— Настоящий ты мне товарищ и друг, — Андрон задергал губами, заморгал, — одноментом задрал бы меня зверь...
Он устало сел. Помольцев вздыхал, молчал. Безуглый отвернулся и долго сосредоточенно разглядывал винтовку...
