Дмитриева-Сулима Мария Георгиевна
Лайка употребляется для охоты на следующих хищных зверей: медведя, барсука, куницу, рысь, росомаху, соболя, горностая, ласку, выдру и др. мелких пушных зверьков. Реже охотятся с лайкой по лисицам — по ним охотятся в Якутской области, в Томской губернии; а по волку колымчане и киргизы.
За исключением гг. Огильви и Иохельсона, мы подробных сведений об этой охоте в литературе не имеем. С лайкой охотятся на грызунов и травоядных: лося, оленя, козу, а также на кабанов, дикого барана и кабаргу. Есть лайки, идущие за тигром.
Охота на медведя с лайкой производится различно. Собака отлично понимает всю серьезность и опасность охоты на этого зверя, а потому далеко не все, как мы уже видели, лайки идут на него, особенно сразу. Молодые часто выказывают спервоначала некоторую сдержанность и осторожность. Промысловые, например, т.е. приспособленные исключительно для охоты по птице и мелкому зверю (в Сибири), берут медведя не иначе, как вдвоем, втроем. Назначение лайки при охоте на медведя троякое: во-первых, они отыскивают берлоги; во-вторых, задерживают раненого зверя после выстрела; в-третьих, во время охоты на медведя облавой гонят его голосом, побудив его в берлоге. Но в Сибири по чернотропу на медведя с лайками охотятся «вдогон» верхом на лошади и на оленях.
Большинство промышленников только требуют от лайки, чтобы она как по белотропу, так и по чернотропу указывала берлогу, и тем ее роль кончается. Охотник в сопровождении собаки ходит по лесу, по местам, которые наиболее любимы Мишенькой. Собака, отыскав берлогу, облаивает ее, но она не должна лезть в берлогу. Хорошая собака облаивает, не подходя вплотную. От лая медведь не встает. Надо, чтобы лайка не была очень горяча и молода, а то если она кинется к берлоге и побудит медведя, то по чернотропу уже трудно проследить, где он, и медведь снова заляжет, особенно если сухо и нет следа; по снегу же, конечно, легче найти новое логово, но и то промышленнику много новых хлопот. Когда лайка найдет берлогу, охотник замечает ее и возвращается, а затем уже один или с товарищем идет бить его, оставив собаку дома. Это самое обыкновенное употребление лайки для охоты на медведя. Очень редко, охотясь на берлоге, пускают лайку будить зверя. Это опасно и довольно бесполезно. Опасно потому, что охотник легко может убить собаку, а если будет думать о ней, может промахнуться и осложнить дело, так как часто собака заслоняет собой отверстие и значительную часть показывающейся туши; к тому же собака щиплет и удерживает медведя, почему редко бывает удобно целить. Даже опытные охотники делают промахи[1]. Чаще всего собак держат на сворках до выстрела, а если медведь уходит или лезет драться, то собаку моментально спускают, и она его останавливает. В такой охоте обыкновенно участвуют двое-трое. Берлоги отыскивает всякая лайка, а для охоты второго рода нужна притравленная, опытная собака. В одиночку останавливают медведя далеко не все лайки, да и то очень опытные. Обыкновенно берут для этой охоты двух-трех.
При охоте вдогон роль лаек — преследовать, догнать и остановить медведя, давая знать хозяину голосом. Преследуемый лайками медведь спешит забраться на дерево, а собаки не дают ему спуститься, пока не явится охотник.
То же говорит г. Яшеров о промысловых лайках. Лучше всего молодые собаки притравливаются при опытных; хорошо, если кто имеет возможность достать медвежонка и изредка, раз, два, три, смотря по собаке, натравливать, но не позволять осваиваться и играть с медвежатами. Если все это невозможно, то не надо упускать случая притравить на теплую тушу, дать крови, мяса. Все это, конечно, в худшем случае. Почти все лайки идут на медведя, но не все идут в одиночку и далеко не всякая идет сразу. Некоторые осваиваются на вторую, третью осень, вообще погодовав. Вообще щенят не берут на медведя. Сибиряки раньше года или двух тоже не берут собак на зверя, так как только к этому времени крепнет собака и начинает надеяться на свою силу и ловкость. Собака, хорошо притравленная к медведю, не требует особой натаски для охоты облавой, но непритравленную наганивать труднее, т.е. нужна практика постоянной охоты, опыт для развития вязкости и злобы. Последнее тоже в худшем случае, а в лучшем, т.е. очень часто собака гонит медведя сразу. Вот что говорят охотники на медведя с лайкой (см. «Журн. Ох.» 1876 г.): «Охотясь на медведя в Олонецкой губ., позволяют собакам по чутью отыскивать логово, а догонять вспугнутого не пускают». Ныне в Пудожском уезде той же губернии (см. «Ох. Газ.» ст. Ярошевича) лайки на медведей не ходят и медведей почти не бьют. Кн. Ширинский-Шихматов говорит о разновидностях I группы лаек (зырянская, финно-карельская, вогульская, черемисская, остяцкая, тунгузская, норвежская, галицкая, костромская, вотяцкая и бурятская), что лайка облаивает, коль скоро ей удастся найти медведя, сохатого, оленя, рысь, росомаху, куницу, соболя или белку. Если зверь тронется, лайка преследует его и, замучив гоном и хватками за наиболее чувствительные места, заставляет зверя остановиться. Ее лай и шум призывают на помощь хозяина. Вышеприведенным качеством обладают однако не все разновидности обширной группы северных собак. Существовало убеждение, что все представители II-й группы (лапландская, самоедская, собаки юкагиров, коряков и камчатские ездовые собаки) не лают вовсе, а лишь хрипло и коротко воют. Это явление, впрочем, замечалось только на самом дальнем севере. Та же самоедская собака, которую можно слышать лишь воющую на берегу Ледовитого океана, попав в руки к остяку или вогулу и привыкнув к лесу, начинает не только лаять, но и подлаивать всякого зверя и птицу. Побывав на Дальнем Востоке, в Якутской, Приморской и других областях, — я нигде не видала собак, не умеющих лаять. Может быть это перерождение? Что касается самоедских собак, то это даже большие любители полаять. Да и вообще всякая лайка делается тем, чем ее делает хозяин. В Пермской губернии, по свидетельству г. Белдыцкого, лайка гонит медведя голосом «получше любой гончей». На южном Урале лайки спускаются за раненым зверем. В Вятской губ. и иных местах употребляются для отыскивания берлог, в иных — для «постановки» раненого зверя. В Казанской губернии черемисы спускают за раненым зверем. В Сибири, по единогласным показаниям охотников, лайки отыскивают, гонят и останавливают зверя во всякое время года. Даже кое-где бывают садки на медведя; собаки и медведь состязаются в единоборстве (см. Яшерова). Таким образом употребление собак для медвежьих охот различно и зависит от требований местных условий и вкусов охотников. Но плохому стрелку спускать лайку на берлогу, будить зверя никогда не следует, да и из обширной охотничьей литературы мы почти не видим случаев, чтобы при охоте промышленников на берлоге лайки будили зверя. В Сибири лайки стайкой держат медведя на месте до прихода хозяина и не дают ему ходу. Лай на медведя похож на лай на чужую скотину, на человека; вообще по зверю — редкий. Специально зверовая сибирская собака уходит далеко от хозяина, и ее отыскивают иногда даже на третий день (см. Яшерова). В В.Сибири также охотятся на медведя с лайкой, догоняя на лошади.
Охота по лосю (на сохатого). По лосю лайка идет почти сразу, хотя, конечно, сначала не так вязко, как впоследствии. Охота на лосей с лайкой так же разнообразна, как и на медведя. Во-первых, лайка употребляется для разыскивания лосей, когда нет пороши, нет следа. Роль лайки при охоте на лосей крайне разнообразна и не подводится под общую мерку. В разных местностях от нее требуется разное. Чтобы лайка была вязка и злобна по лосю, охотник, взяв молодую собаку с собой, должен идти и наганивать ее, как гончую, натравливать, не бросать следа и постараться убить лося. Если первая охота будет удачна, лайка сразу пойдет, как гончая. В некоторых местностях предпочитают, чтобы лайка голосом не гнала, а лаяла бы, лишь остановив зверя. Лайка «Пестерик» сделал круг в 35 верст и пригнал в то место, где взял лося.
Лосям, оленям, как и многим другим, свойственна привычка возвращаться на то место, откуда тронулись.
У лосей есть в каждой местности любимые места и известные лазы; охотник, знакомый с местностью, может заранее знать, куда пойдут лоси, и скрадывать их.
Такая охота интересна в сентябре и октябре, особенно, где леса устроены и разделены на мелкие делянки, где чернолесье чередуется с вырубами. Несколько лаек легко задерживают лося и дают возможность подойти. На севере Пермской губернии лайки употребляются для охоты на лосей двояко: 1) хозяин идет вперед, зная лосиные места, приблизительно имея след, следом, а собака следует за ним; когда лоси найдены, собака сейчас же их держит, «становит», пока не убьет хозяин; догоняет и останавливает раненых; 2) идет вишерец на лыжах вперед тихо, плавно, уверенно, за ним по лыжнице семенит ножками его добрая верная собака. Но вот находит он давно желанный след — след лося. Притаив дыхание, идет охотник по следу до затопи[2]. Признаком служит множество следов, и тогда охотник осторожно крадется вперед.
Замечательно, что собака его, подняв уши и отбивая дробь передними ножками, что означает у вишерских собак величайшую внутреннюю тревогу, не бросается вперед, не визжит, но идет позади, барабаня от нетерпения по лыжнице ножками. Но вот на площадке показались звери (странно, что вишерец лося иначе не называет, как «зверь»). Мигом прикладывается ружье (турки) к плечу, раздается выстрел — и бык валится. Тотчас после выстрела выскакивает собака на тор и пошла «завихоривать»: то рвет теленка, то лает на матку (бык уже убит первым). В это время охотник быстро заряжает ружье, не сходя с места, не сделавши даже шагу с того места, откуда был сделан выстрел, хотя глаза его горят страстью и выражают высшую степень возбуждения. Но вот ружье заряжено; собака лает на одном месте, значит — постановила зверя.
Вишерец быстро двигается вперед и, проходя мимо лося, бьющегося в предсмертных судорогах, мигом выхватывает из-за пояса топор, ударяет животное обухом в лоб и, таким образом покончив с ним, несется на лыжах на лай собаки.
Таким образом из хорошо утоптанной затопи лоси выгоняются в рыхлый снег, где их движения очень стеснены, и собака их легко останавливает и задерживает, изворачиваясь от ударов быка-лося. Лоси, разогнанные выстрелом, рассыпаются в разные стороны, и их легко добывает по очереди промышленник с лайкой. Эта охота описана г. Белдыцким в семидесятых годах в «Пр. и Ох.».
По насту охота облегчается и упрощается. Лайка бегает всюду, ищет следы и легко останавливает и заганивает лося.
Собака гонит зверя лаем, как гончая, а охотник мастерит, скрадывает (по насту б. ч.). В Сибири же лайка уходит отыскивать зверя (лося, сохатого) самостоятельно, причем исчезает на день, два и три, найдя же, возвращается к хозяину и особыми движениями безмолвно дает знать, что нашла становище. Затем идет молча и молча же ждет выстрела, а уже после кидается с лаем за уходящими и гонит их голосом, пока не «постановит», даже и десятки верст[3] (см. Лобачевский, Яшеров, Яблонский и др.). Но лайка должна знать, что хозяин идет за ней по следу и не бросит ее. То же и летом. В Вятской губернии у других лайки разыскивают и останавливают раненых. Здесь, как и в других губерниях, по чернотропу ведут собаку на сворке, и идут, куда она тянет, и таким образом находят зверя. В Ярославской губернии г. Архипов олонецких собак употреблял двояко: 1) останавливать раненого и 2) отыскивать стреляного, если он успевал скрыться после выстрела. Тунгузы завязывают морды своим собакам, когда идут на лося, чтобы не лаяли. Это доказывает, что тунгузская лайка Енисейской губ. хуже сибирских других мест.
Г. Поплавский, охотящийся на лосей псковским способом, преимущественно употреблял вятских лаек для предварительного разыскивания стойбищ, особенно, если нет следа, пороши. Излюбленная охота инородцев — это заганивать лосей собаками по насту. Но новый закон запретил весеннюю охоту на лосей. Самоеды в лесах догоняют лося на оленьих нартах, пока их не остановит собака.
Употребление лайки на лосей, как гончей, по чернотропу — охота малодобычливая, особенно в глухих лесах, так как лоси делают огромные круги. Эта охота доступна промышленнику и инородцу, людям привычным и опытным. Лось идет скоро, часто по непроходимым местам. Для обыкновенного охотника лайка может принести пользу, отыскав стойбище и остановив раненого. Это делает даже не притравленная, не натасканная лайка. Во время облавы лайка должна быть на привязи, около хозяина, а спускать ее необходимо тотчас после выстрела. Однако я знаю интеллигентных охотников, берущих стада лосей по чернотропу.
Охота с лайкой на кабаргу состоит в том, что охотники, зная вершины ключиков и речек, где держится кабарга, запускают туда собак, а затем спешат вниз к «стойкам», на которые собака загонит кабаргу, и мастерят, руководствуясь лаем собаки. Часто идут вдвоем: один заводит собаку, а другой мастерит.
Охота на кабаргу легче и доступнее, чем это принято думать, особенно, где ее много, как в Якутской области, на Патомском нагорье и на Пилинге о. Сахалина.
На оленя охота с лайкой почти та же, что и на лосей, совершенно те же способы и приемы, но при охоте на оленя лайка задерживает их целые стада. Собаки выслеживают оленя по следам без лая и после выстрела гонят голосом. В Олонецкой губ. (см. «Журн. Ох.») по чернотропу берут собаку на сворку и идут, куда она тянет. Выслеживают следами; после выстрела лайка останавливает, задерживает; зимой по насту. В Сибири на оленя охотятся так же, но не водя лайки до зверя на сворке. Изюбря лайка ставит на отстой. Ставить на отстой — это значит гнать зверя до того, что он по свойственной привычке забирается в места, откуда нет возврата. Лайка не дает возможности вернуться до прихода охотника. Это большей частью отвесные скалы, «стойки» колонны на берегу речек, пропастей.
По козам охота почти не отличается от предыдущих. Козу лайка хорошо гоняет голосом, даже догоняет и давит.
Охота на горных баранов — та же, что на изюбря.
По кабанам приемы те же, что и по лосям. Охота на кабана описана г. Яшеровым. Впрочем, по кабанам с лайкой охотятся только в Сибири, а в иных местах либо кабанов нет, либо лаек. И это очень жаль: охота на кабанов с хорошо притравленными лайками могла бы быть добычлива в Западном крае. У лаек в крови большая враждебность к свиньям, они охотно притравливаются к кабанам. Лайка гонит голосом, как гончая, или лает, уже остановивши.
Охота на рысь с лайкой состоит в том, что лайки находят ее по следу или верхним чутьем, слухом, в завалах, буреломах, на дереве, притаившейся в густой хвое гигантской ели или пихты, или же заганивают ее на дерево и лают, чем дают знать хозяину. Едва ли найдется лайка, которая не пойдет сразу на рысь. Раненая рысь иногда бросается на собаку, но лайка может увернуться, если опытна. Когда собака лает на рысь, то привлекает к себе все внимание зверя, и охотник подходит незамеченным. Хотя раненая рысь и опасна для собак, но чаще приходится стрелять в сидячую, а потому достаточно шансов убить ее наповал. На рысь идут все лайки, кроме пудожских и новгородских. Сибирские лайки продерживают рысей на дереве целые ночи (Яшеров).
На росомаху та же охота, что и на рысь, т. е. по следу гонят голосом, что труднее для охотника, или держат на дереве. На рысь и росомаху без лаек почти не охотятся, даже когда ставят капканы.
Присутствие куницы в дупле дерева лайка узнает слухом и чутьем, бродя с хозяином по лесу. Охота на куницу описана подробно в «Нашей Охоте» и в других журналах, кто интересуется специально этой охотой и желает изучить ее. (Также см. «Охот. Вестник»).
Как только услышит лайка куницу на дереве, сейчас же начинает лаять, а куница или сидит, или разглядывает собаку, пока удачный выстрел не кончит ее существования, или она отправится в путь по вершинам деревьев, а лайка идет с лаем за ней до ее новой остановки; охотник, конечно, спешит на лай, куница долго выдерживает на месте лай собаки. Собака лает и по следу куницы, заганивает ее на дерево или ловит сама.
На всех этих зверей одинаково интересно охотиться и по чернотропу, если для охотника летняя и августовская шкуры не имеют значения. Вообще охота с лайкой на куницу доступна, удобна и представляет развлечение во время прогулки. На колонка охота та же.
Охота на белку и бурундука та же, что и на куницу, но белка крепче сидит и даже раненая старается остаться на дереве. Промышленники ходят на белку вдвоем, т.е. берут с собой подростка с топором. Если белку трудно разглядеть в хвое дерева, около которого неистовствует собака, то стучат топором по дереву, чтобы белка сделала движение и выдала себя. Если это не помогает, то вырубают жердь и, приставя ее к стволу нижним концом, верхним с размаху ударяют по дереву. Жердь приводит ствол и ветви в движение, и белка обнаруживает себя. Но когда мертвая или тяжело раненая, она остается на ветвях, то охотник лезет на дерево за ней, а инородцы же додумываются, чтобы взять белку, срубить дерево. Конечно, чаще белка обнаруживает себя при ударах топора. Охота по чернотропу и снегу одинаково добычлива, легка и интересна. На белку идут лайки, как и на куницу, сразу. Охота с костромской лайкой по зверю наглядно описана г. Эрнстом.
Считаю нелишним привести здесь это описание: «Напав на свежий след, она опускает свой пушистый хвост, взъерошивает шерсть и потом уже, заложив ушки, скачками, наподобие борзой, молча[4] мчится к цели, и уже через минуту звонко раздается по лесу ее лай; если по птице — ровный, однотонный, если по пушному зверьку, то более резкий, и притом далеко слышно, как ломаются сучья в острых ее зубах. То она подпрыгивает или вертится с лаем вокруг ствола дерева, то, злобно рыча и лая, начинает грызть и ломать ближайшие к ней сучья. Белка забирается, обыкновенно, на самую маковку дерева по преимуществу больших елей и твердо западает у ствола».
Охотнику приходится постукать о ствол обухом топора, чтобы она пошевелилась или пошла по гриве; но и этого бывает иногда недостаточно: тогда вырубают жердевую ель, очистив ее от сучьев, и приставляют к стволу дерева, на котором запала белка, и плашмя ударяют о ствол; конец ели начинает дрожать, и обеспокоенная белка после третьего, а чаще еще первого удара перебирается на соседние ели. Раз только она двинулась, собака тоже скачками переходит от дерева к дереву, хотя бы белка шла по самым вершинам; охотнику тогда уж легко следить за белкой и убить на одном из переходов... Почти такова же охота на куницу, только значительно потруднее, да куниц и мало, сравнительно с белками. Разница в том, что куница бродит по земле по ночам, а на день забирается в дупла гнилых деревьев или к пчелам, до которых она большая охотница, или западает на деревьях. Часто в долгую зимнюю ночь она набродит столько верст, что охотнику за день не разобраться. Счастье его, если собака попадет на утренний след, — тогда дойти до дерева, где залегла куница, согнать и убить ее удается скоро; но чаще промышленники по нескольку дней ходят за одной и той же. Мне лично не приходилось испытывать таких трудностей охоты за куницей. Вероятно, местные условия были другие. Например, в Осинском уезде Пермской губернии, в Вятском, Симбирском — не бродят куницы так много. В Казанской губ., в некоторых небольших дубовых островах, при овражистой местности, куница ходит очень мало, а в других мешают добычливой охоте старые, голые дуплистые дубы, на которые охотнику нет возможности как влезть, так и выгнать из высокого дупла куницу, даже белку.
«Во время половодья, ранней весной, начинается охота на выдр по берегам рек; но эта охота доступна не всем промышленникам, а только более ловким стрелкам и обладающим хорошими собаками. Как я уже и говорил, лай промысловой собаки для привычного уха разнообразен; особенно по лосю и медведю они лают злобнее и резче. Часто по этим зверям лайка идет не по следу, а верхом, как гончая, вероятно, благодаря особенно сильному запаху зверя. По следу медведя она никогда не бросается сразу, а долгое время подводит, обнюхивая все сучки и стволы деревьев, вся ощетинившись с опущенным хвостом, и потом уже, как бы измерив расстояние, бросается с лаем и страшной злобой и начинает щипать и крутить зверя в полном смысле этого слова; но это, надо заметить, только при том условии, когда две собаки и обе схожены. Слышал я даже и о том, что есть такие собаки, которые в одиночку останавливают медведя; но я, признаться, не верю, чтобы это было возможно, хотя быстрота и злоба этих маленьких бесенят положительно не поддаются описанию. На берлогах охотятся с ними, как и всегда, держа у ног до выхода зверя, и лишь в нужде спускают со своры, хотя промышленники иногда собаками выгоняют зверя».
Об охоте с лайками на выдр сообщает и г. Бек-Юсуф в «Прир. и Ох.», и я считаю не лишним, чтобы лучше ориентироваться молодым охотникам, привести его показания:
«Не безынтересна охота с лайкой на выдр. Надо заметить, что в последнее время, как это ни странно для страны, где почти все население, включительно до женщин, занимается промыслом, не признавая никаких законов и гуманных начал, на всякую дичь и зверя, — так и при таких условиях прирост выдр значительно увеличился; водятся они не в одних мелких, но и в глубоких реках. Охотятся на них во всякое время года, как и на всякую дичь и зверя, как уж я сказал; но интересна охота тогда, когда только что реки покроются тонким прозрачным льдом, едва сдерживающим человека. Отыскав резиденцию выдры, промышленники перегораживают кольями реку выше и ниже местопомещения выдры; около изгородей прорубают проруби и затем с помощью лайки начинают беспокоить зверя, видного во всех движениях сквозь хрустальную массу льда. Выдра старается выскочить в свои отдушины, но обязанность лайки гнать ее прочь от них и нагнать к прорубям, где она и убивается. Эти охоты требуют лайки воспитанной». Приблизительно так охотятся в Вологодской и Архангельской губерниях и в Сибири.
Бывают случайные охоты на выдр с лайкой. Лайка ловит их на суше врасплох или лаем указывает охотнику; если он около собаки, то может убить выдру. Был и такой случай. Я шла с лайкой берегом глухой лесной реки. Вдруг собака остановилась и стала лаять на воду, из которой высовывалась мордочка выдры.
Разыскав горностая, лайка ловит его или заганивает на дерево, где его и стреляют. Также и ласку. Но чаще горностая приходится лайке откапывать из-под корней деревьев или в снегу. Охотник ждет появления с ружьем, если не успеет задавить собака.
То же она проделывает со всеми мелкими зверьками. Если зверек спрячется в нору, лайка разрывает ее, лает и воет. Дело охотника разрыть нору или заметить ее, подкараулить и убить в удобное время зверька.
Если зверек выбежит из норы, собака его задерживает, стараясь поймать, и не упускает из виду; охотник спешит к собаке.
На всех мелких зверьков все лайки идут очень охотно сразу. Притравить и натаскать не представляет почти никакого труда. Надо иметь при себе топор, чтобы разрубать корни над норами.
Крыс ловит лайка очень ловко, делая громадные прыжки; думаю, что она могла бы состязаться с известными крысоловами-специалистами.
На волка почти все лайки не идут. Некоторые не чувствуют враждебности (дальн. сев. эскимос. и др.), другие (сибирск., по Яшерову), боятся волков, а третьи просто недоверчивы или равнодушны к этому зверю; только киргизские лайки гонят волков, но вероятно в них есть примесь крови борзой.
Своеобразна охота с лайкой на соболя, которую картинно описал г. Белдыцкий и другие, см. «Наша Охота», «Пр. и Ох.».
Промышленник берет тенета до пятнадцати сажен длины, весом фунтов тридцать, и лайку. Лишь только найден след соболя или куницы, они, т.е. промышленник и собака, идут по следу. Нагнанный соболь идет «грядой», «верхом», — собака ее не оставляет и, в конце концов, добьется, что соболь сойдет в «халуй» или остановится на одном из деревьев. На дереве его бьют из винтовки, а если он спрячется в халуй[5], то вокруг халуя ставят тенета, а затем науськивают собаку и бьют по халую длинной палкой, выгоняя таким образом соболя в сеть, где он запутывается и где его охотник убивает палкой. Часто бывает, что соболь прорывает тенета и уходит; тогда опять начинается новая гонка. Иногда собака ловит и душит соболя или куницу, но чтобы куница ушла от охотника — это бывает всего реже. Соболь ходит «грядой» весьма редко: его любимое место — халуй. Матерого соболя случается таким образом гонять до двух дней. Если соболь не убит до ночи, а спрятался в халуй, то охотник окружает халуй тенетами на ночь и остается ночевать. Собака бдительно караулит соболя, но «соболь редко выходит ночью, а всегда на заре». Но охота на соболя настолько редкая, что многим интеллигентным охотникам едва ли придется воспользоваться для этой цели лайкой. Впоследствии мне приходилось охотиться со своими собаками и на соболя и часто приходится стрелять на дереве, как белку.
На лисиц охотятся с лайкой верхом на лошади якуты: лайки ловят лисиц в тайге, догоняя и утомляя. Охота без ружья, добивают палкой. В Томской губернии та же охота, но с ружьем и на лыжах или без них.
У киргизов — подобно псовой. Мои собаки также гонят лису голосом, как гончие. Также — собаки интеллигентных охотников, гг. Пидороги и Поплавского.
Лисьи норы находит и облаивает всякая лайка, даже лезет в нору, но редко может вытащить матерую лисицу, за исключением сибирских, почему — не знаю. Хотя вообще лайки гонят лис, но для этого надо их специально наганивать, приучать, а иначе скоро бросают. Охота на песцов с лайкой существует у самоедов, ламутов, тунгузов зимой и осенью. По чернотропу самоедские собаки давят щенка-песца (крестоватика). А у тунгузов и ламутов — зимой (См. «Ловчие лайки», «Ох. Вестн.»).
Об охоте с лайкой на барсуков не было никем сообщено ни одного слова; кажется, что подобная нигде и не производится. Но мне известно несколько фактов, которые дают право предполагать, что лайки могут быть полезны при охоте на барсука, в Сибири, особенно в Томской губернии. Охота с лайкой на барсуков в Томской губернии практикуется следующим образом. В лунные ночи или в светлые весенние вечера и утром всадники с лайками, заметив норы барсука и выходы из них, караулят, когда он выходит на кормежку или возвращается с жировки, и тогда из засады спускают собак, которые ловят и давят барсука. Такая охота бывает затруднительна в высоком камыше.
В начале восьмидесятых годов я была в Финляндии свидетельницей, как финская лайка, принадлежащая камергеру Л., погнала барсука, настигла и стала задерживать его, но барсук стал драться; ружей у присутствующих не было. Барсук сильно ранил собаку.
Я подарила собаку леснику г-жи Ш-а. Это была вотяцкая лайка. Лайка эта тоже нашла, погнала и задержала барсука, но также была им сильно ранена. Оба случая были среди лета.
Мои собаки гнали барсука, как гончие, в Свияжском уезде Казанской губернии, а после нашли норы и пробыли там четверть часа, но барсука не было в норе. Также одна моя собака в Польше у офицера находила и облаивала барсучьи норы, как я узнала из письма, но выгнать барсука — не выгнала.
Из этого я заключаю, что на барсука можно охотиться с лайкой, но способы, время охоты и приемы подлежат еще изучению и выработке.
Все лайки склонны гонять зайца в голос, но большинство промышленников не только не развивают эту страсть, но даже искореняют. Есть лайки, которые от природы гоняют зайца, как гончие, но часто гонят слухом. Если лайку из поколения в поколение начать наганивать по зайцу, как гончую, то третье поколение разве голосом да манерами будет отличаться от гончей[6]; но наганиванием лаек на зайцев почти никто не занимается. К тому же они очень параты и ловки, а потому легко ловят зайцев, не говоря уж о подранках. Конечно — в лесу.
Что касается русаков, то я, конечно, не дерзаю равнять по резвости лаек с борзыми, да и охота с лайками не похожа на охоту с борзыми, и, конечно, так ловить они не могут; но если стать на меже, опушке оврага, сколка в двух местах с лайками да третьему между двух впереди, в поле, то заяц уйдет далеко не всякий, не прорвется, особенно молодой русак, а о беляке и говорить нечего. Но охота с лайками в чистом поле возможна на зайцев вполне; мы имеем сведения, что киргизы травят лайками (я думаю, в помеси с местными борзыми).
Мы исчерпали теперь почти всю охоту с лайкой на зверей. Теперь остается только упомянуть, что при охоте на мелкого пушного зверя надо, чтобы охотник знал его излюбленные места, был наблюдателен и внимателен; но первое уже относится к зоологии, а второе к личным качествам охотника. Но охота на мелкого зверька и интересна и разнообразна, и добычлива; она не сопряжена ни с опасностями, ни с большими трудностями. Самая посредственная лайка легко притравляется к пушному зверьку, только дать потрепать теплого. Этим я закончу главу об охоте с лайкой по зверю.
