Миляков М.
На охоту
Дебаркадер переправляют в устье Сози. Маленький буксир пыхтит, еле тянет. Дебаркадер большой, неуклюжий. На нем всего несколько человек, и, как часто случается в просторном помещении, — никак не найдут себе места: там посидят, тут поговорят, переходят с борта на борт, всматриваются в берега.
А кругом весна — протаявший лес по берегам, разлив, косяки пролетных птиц...
Старый охотник и молодой сидят в затишье на корме, покуривают. Старый, приятно щурясь от табачного дыма, смотрит на плывущий берег и, как бы продолжая какие-то свои потаенные мысли, говорит:
— В лесу-то благодать. Спокойно. Привольно. Воздух какой! — дыши не надышишься. Лес тебя и от непогоды укроет, и накормит, и согреет. Приходи только в него не как чужой. Вы, молодежь-то городская, взял свое — и был таков. Вот вам лес одной стороной и открыт. В лес приходить надо с любовью, с пониманием и без страха: ведь человек, зверь и дерево — не враги.
Трясогузкина ошибка
Просыпаюсь, выглядываю из палатки. Утро свежее, росистое, яркое. Над озером кое-где туман. Трясогузка, часто дергая головкой и потряхивая хвостом, прыгает возле моей лодки, скрывается под нею. Через минуту показывается, заглядывает всюду, обследует лодку. Подхватив какой-то прутик, снова скрывается. И вот уже деловито начинает таскать прошлогодние сухие травинки, веточки, пушинки...
Не хочется еще вставать, а надо. Надо перевернуть лодку: что ж ей, трясогузке, гнездо строить не на месте. Пусть ищет что-нибудь понадежней, чем моя лодка.
Все в первый раз так удивительно
Мы шли выбирать место: лабаз на медведя строить.
Старик охотник с берданкой, с топором за поясом шагал впереди по едва приметной зверовой тропе.
Я был полон ожидания и тревоги — встреча с медведем дело нешуточное: в обоих стволах жаканы, ружье наизготовке...
На обратном пути, запаренный и веселый, перезарядив ружье на дробь, я шел накоротке со стариком и томил его расспросами о подробностях медвежьей охоты. Вдруг хлопанье крыльев — и рябчик вылетает из-под ног. Я — в сторону, чтобы не мешать старику. Но выстрел не раздался. Рябчик сел где-то на ели. Подхожу. Выпархивает... И я бью в угон.
— Ишь, ловко ты его. А мы влет не стреляем...
Осенние дни
Шорох, шелест в лесу: опадают листья. Задевают ветки, скользят, переворачиваются и еще скользят. Земля вся покрыта цветным шуршащим ковром. Отгремело лето с его заботами, пришла осень, и та кончается. Вчера ввечеру журавли пролетали, вытянув длинные шеи. В ушах звенит их печальное курлыканье. Зима скоро. Зима.
Погода сменилась
С самого утра начался дождь и целый день не унимался — мелкий, частый, осенний. Дичь попряталась; наступи, кажется, тогда только и шевельнется. Я ходил, ходил и ни разу не выстрелил. Под вечер, промокший и усталый, набрел на стог сена. Раскопал в нем нору, влез туда, заложил за собой вход. Сухо, мягко, тепло, ароматно. Тесно, правда, и колко, ну, да не бывает ведь, чтобы так уж все сразу.
Уснул под тихий шелест дождя.
А утром выглянул — батюшки светы! Все белым-бело от снега, солнце сияет, небо голубое. И возле самого стога следы зайца.
Зимним вечером
Поставил на газовую плиту охотничий котелок. И вдруг так живо, так полно ударило запахом костра, осенних радостных вечеров в лесу с товарищами после охоты...
