Дьякова Н.
Давным-давно — в годы моего детства — отец позвал нас выбирать из гнезда ястребят. Дело это оказалось нелегким. Для охоты более пригодны самки ястреба, а отличить их в этом возрасте можно только по относительной величине птенцов и их ног. Самки всегда бывают крупнее.
Подойдя к месту, мы услышали громкий характерный крик ястребят: их кормила мать.
Когда она улетела, я влез на дерево. В гнезде сидело пять белых, как снежные комья, желтоногих птенцов ястреба-тетеревятника.
— Бери у кого ноги крупнее! — крикнул снизу отец.
Ястребята завертели круглыми головами и открыли рты. Я выбрал двух и в отцовской шапке спустил на бечевке вниз. Раз пять, шесть поднимал и опускал я ястребят, а внизу все не могли решить — которые крупнее. Я устал сидеть на тонком суку, с минуты на минуту мог возвратиться ястреб... И я взмолился:
— Да берите же каких-нибудь!
Отобрав трех ястребят, мы двинулись к следующему гнезду, в котором выбрали еще двух.
Весь этот горластый квинтет поместили в сарае, прямо на земляном полу, посыпанном песком. По углам птенцам устроили гнезда из травы и лопухов.
Рано утром нас разбудил их крик «пы-ы-ы, пы-ы-ы!» Звонко и резко кричали они, требуя пищи. Теперь, вспоминая это, я думаю: как неприхотливы птенцы ястреба! Не знаю случая, чтобы у отца погиб хоть один. Их нужно было ежедневно в одно и то же время кормить мелко рубленным мясом с костями, следить, чтобы они не переели, следовательно, не давать пищи после того, как их зобики делались округлыми и тугими. Вот, собственно, и все. А сколько выкармливавшихся нами птенцов других птиц погибало в этом раннем возрасте!
Росли ястребята быстро! Узнавали нас по голосу и ковыляли к двери на еще согнутых желтых ногах. Еды им требовалось все больше, и мы стали стрелять для них цапель. Множество этих серых птиц гнездилось в нескольких километрах от нас, в частом и сыром осиннике, высоко на деревьях. Прилегавшие к лесу болота в изобилии снабжали их кормом, а самый лес — комарами. В лесу всегда было сумрачно и глухо. Где-то высоко у своих больших, лохматых гнезд кричали цапли, а внизу росли кусты костяники с ярко-красными и ежевики с сизыми крупными ягодами.
Охота за цаплями была для нас настоящим мученьем. Пока отец ходил стрелять птиц, мы пытались собирать ягоды. Вскоре тучи комаров сплошной сеткой покрывали лошадей, наши лица и руки. Мы, едва дождавшись отца, тут же торопились выбраться из лесу.
Скоро ястребята оперились и выросли; боясь выпустить их, мы входили по одному, моментально прикрывая за собой дверь. Возня с птенцами, заготовка, приготовление пищи и кормление надоели нам ужасно. Но отказаться от порученного отцом дела никому из нас не приходило в голову: слово отца было законом. Случай снял с нас заботы о ястребах.
Я забыл в ястребятнике дощечку для мяса и пошел за ней. Что тут поднялось! Пятеро молодых хищников кинулись ко мне, ожидая корма и не понимая, почему я не даю его. Обутые в одни сандалии, мои голые ноги были моментально исцарапаны. Я не мог поднять дощечку: ястребята цеплялись за руки, висли на них и кричали столь оглушительно, что мой голос не был слышен стоявшим за дверью братьям, и они не могли прийти мне на выручку. Теперь удивляет та выдержка, которая заставила меня не ушибить ястребят или не оттолкнуть их, чтобы не причинить им вреда. Забыв о дощечке, изодранный в кровь, я выскочил и бегом пустился к дому. Увидав меня, мать пришла в ужас и категорически запретила отцу пускать нас в ястребятник.
— Ты что же? — смеялся отец. — Они дерут, а ты стоишь, чудо ты этакое?
Вскоре приехал его знакомый охотник и забрал четырех ястребов.
— Кажется, в хорошие руки попали птицы, — радовался отец. — А то мучают их в Туркестане при обучении.
— Зачем же? — искренне удивились мы.
— У каждого свой метод обучения. Воображают, будто нужно держать птицу в темноте, впроголодь... Нелепо, конечно. Чем лучше условия, тем лучше и результаты.
И отец принялся вынашивать и обучать оставшегося у нас пятого ястребенка.
