Чернышев Вадим Борисович
Аба
В нашем доме и в домах моих дедов всегда держали собак. Самого первого пса в моей жизни, красного сеттера Джима, я не помню. По рассказам старших, это был красивый, породистый, но дурашливый то ли по молодости, то ли по натуре — породистость далеко не всегда исключает это — ирландец.
Он предназначался для охоты, но его охотничий инстинкт проявлялся преимущественно по отношению ко мне: Джим, застыв, мог часами жадно наблюдать, как вновь появившееся в доме существо, распеленавшись, сучило ручками-ножками, и мать побаивалась оставлять нас одних.
Джим вскоре исчез. Может быть, его кто-то украл, прельстившись эффектной внешностью, а может, виною стала все та же его дурашливость, вовлекшая в какую-нибудь роковую для него историю.
Возможно, так же, как пристал к кому-то наш исчезнувший Джим, возле нашего крыльца вдруг появился незнакомый пес. Он был грязен и худ, в болячках, с красными слезящимися глазами, — все это я пишу, конечно же, со слов родителей. Отец, ветеринарный врач, подлечил его, и пес стал жить у нас. Почему он выбрал наше крыльцо? Это осталось загадкой. Несомненно лишь то, — и это не раз подтверждалось в дальнейшем — что некоторые бездомные собаки по каким-то одним им известным признакам так определенно выбирают дом или дверь квартиры, как будто были давно знакомы с хозяевами, но это знакомство прерывалось долгой разлукой.
Отцом двигало не только сердоболие и врачебный долг — приблудившийся пес был тоже охотником и мог заменить Джима. Немецкая континентальная короткошерстная легавая — так именовалась эта порода, которую теперь обычно называют «курцхаар». Наверное, в благодарность за помощь и добрый прием пес сразу же привязался горячо и искренне.
Появившаяся в доме собака тут же завладела и моим вниманием. Я тогда начинал говорить. Одно из первых слов, которые я пытался произнести, было «собака». Но полностью осилить его я не мог, оно звучало как «аба». Так пес получил имя. Аба был молод, мускулист и силен, энергичен, смел и решителен. В моей ранней памяти он оставлял ощущение находящегося чего-то поблизости большого, доброго и надежного. Мама укладывала меня спать на улице перед окнами и посматривала, чтобы на перильца кровати не взлетел и не загорланил петух, как это было однажды, чтобы не запрыгивала кошка. Аба взял эту заботу на себя. Почему он это делал? Никто его об этом не просил, такое родителям не пришло бы в голову. Вот уж, действительно, сколько собак, столько и характеров. Как только кроватку выносили во двор и укладывали меня, Аба располагался поблизости и никуда не отлучался. Теперь уж никто не смел ко мне приблизиться, мама могла быть спокойна.
Аба прожил у нас несколько лет. Последние годы его жизни я помню и сам. Отец с ним охотился и был доволен его работой. Время от времени мы ездили за сто с лишним верст на лошадях в Ульяновск, где жили оба мои деда и бабушки. Однажды, когда отцу предстояла длительная командировка, Абу решили оставить на время у деда. Но на другой день после нашего возвращения домой появился и Аба. Как выяснилось потом, он перемахнул двухметровый забор с прибитой поверху колючкой и пустился вдогонку. Ему пришлось переплыть Волгу, которую мы пересекали на пароме, самостоятельно одолеть длинную дорогу.
У Абы была особенность: он не терпел пьяных. Во избежание конфликтов, взрослым приходилось следить за ним и запирать его, когда кто-нибудь в подпитии приближался к нашему дому.
К нам дважды пытались залезть воры. Дом стоял на отшибе, мама порой играла на пианино, и звуки музыки, наличие необычного для деревни инструмента вызывали, возможно, мысли о том, что «у врача есть чем поживиться».
Оба раза воров спугнул Аба. Проснувшись ночью от его ворчания, отец взял ружье, вышел на крыльцо и выстрелил в воздух. В открытую дверь вырвался Аба, кинулся в темноту и исчез. На рассвете он вернулся. По-видимому, он нагнал взломщика и вступил с ним — или с ними — в борьбу. Аба был вывален в грязи, на его боку были две ножевые раны с запекшейся кровью. Вероятно, досталось и ворам, они решили отомстить ему. Однажды во дворе был обнаружен кусок мяса. Отец исследовал его у себя в лаборатории — в нем оказался яд. В этот раз Аба избежал гибели. Но спустя некоторое время он внезапно сильно занемог, его колотила дрожь, выворачивала рвота. Он слабел на глазах. Отец сделал ему промывание, укрепляющий сердце укол, но спасти его не удалось. При вскрытии в его желудке обнаружился стрихнин.
