Формозов А. Н.
Охотники хорошо знают, что выводки тетеревов, глухарей и рябчиков летом, а взрослые птицы поздней осенью часто встречаются на ягодниках. Однако истинное значение лесных ягод в жизни этой дичи известно не многим.
Для тетеревиных птиц ягоды кустарничков семейства брусничных — один из важнейших кормов; это зависит прежде всего от их высоких пищевых достоинств, широкого распространения в тундрах и хвойных лесах, а также и от высокой урожайности, обилия и доступности.
Рябчик, глухарь, тетерев, белая и тундровая куропатки большую часть года питаются очень грубой, объемистой пищей: побегами кустарников и деревьев, почками, листьями, хвоей и т. п. По сравнению с ней ягоды черники, голубики, брусники, клюквы, вороники выгодно отличаются высоким содержанием сахаров, кислот и легкой перевариваемостыо. Наличие в ягодах, например в чернике, значительного количества дубильных веществ (таннидов) обусловливает их лекарственные свойства. Известно, что ягоды черники широко используются даже в медицине для лечения некоторых кишечных заболеваний. В научной литературе имеются убедительные свидетельства того, что в годы, урожайные на ягоды брусничных, упитанность тетеревиных птиц выше и сопротивляемость организма зараженных особей вредному воздействию гельминтозов и кокцидиоза резко усиливается. Дубильные вещества ягод оказывают целебное воздействие при заболевании молодых белых куропаток кокцидиозом, нередко вызывающим большую смертность выводков в Норвегии. Сходную роль играет обильное ягодное питание и в жизни грауса — шотландской белой куропатки. Значение имеет не только само обилие ягод, но и продолжительность периода, когда они доступны для птиц. Норвежский ученый Р. Нордхаген, изучая питание белой куропатки, выделил два биологически крайне важных периода: а) переход куропаток с зимнего питания (почки, ветви) на весеннее (ягоды вороники); б) летне-осенний ягодный сезон с разнообразием видов ягод. Весной возможность кормиться ягодами зависит от времени схода снега. Для здоровой популяции птиц удлинение зимнего сезона неблагоприятно, а для больной и ослабленной — всякая оттяжка перехода на ягодное питание оказывается губительной в связи с наступающей линькой и гнездованием. Линька оперения у птиц, по сути дела, болезненный процесс, вызывающий сильную «встряску» всего организма, а кладка яиц требует от него очень большой затраты энергии и ценных веществ. В Норвегии за поздней холодной весной нередко наступает лето с сильным недородом ягод. Отсутствие ягод, содержащих большое количество дубильных кислот — лекарственного средства против кокцидиоза, вызывает усиление этого, наиболее опасного, заболевания у птенцов. Р. Нордхаген еще в 1928 году пришел к выводам, что: во-первых, хороший ягодный сезон оказывает целебное влияние на популяцию куропаток и, улучшая здоровье птиц, обеспечивает сохранение их большего числа к следующему сезону; во-вторых, хороший ягодный сезон вызывает увеличенную продуктивность здорового стада; в-третьих, при совпадении обильного куропаткой года с плохим ягодным сезоном повышается отход куропаток и численность их к следующей весне резко сокращается. Короткие циклы изменений численности белых куропаток, например в период с 1880 по 1894 год, этот ученый объяснял, частотой урожайных ягодных лет и быстрым восполнением потерь в популяциях. Причины плохого для этой дичи периода с 1896 по 1904 год, по его мнению, вероятно, связаны с продолжительными слабыми урожаями ягод. Наконец, период обилия куропаток с 1905 по 1912 год совпадает с исключительно, богатыми на ягоды годами, а катастрофическое вымирание норвежской популяции этой дичи, начавшееся с 1914 года, вызвано серией плохих ягодных сезонов. При некоторой односторонности подхода Р. Нордхагена к анализу условий, вызывающих изменения численности белой куропатки, широко распространенной и в северной полосе нашей страны, работа его очень важна тем, что привлекает внимание биологов к изучению кормовых ресурсов ценнейших видов боровой дичи. В этой области исследования советских экологов, к сожалению, очень малочисленны и недостаточно фундаментальны.
Следует отметить, что взгляды Р. Нордхагена все-таки не разделяются даже рядом скандинавских орнитологов. Так, в 1958 году на XII Международном орнитологическом конгрессе в Хельсинки на мой вопрос о роли ягодных урожаев в движении численности тетеревиных птиц д-р Л. Сивонен и д-р Ю. Коскимиес — оба сотрудники финского института изучения дичи (Suomen Riistanhoito-Saatio) — дали такой ответ: сведения об урожайности ягодников Финляндии имеются за долгий ряд лет; на изменения количества тетерева и глухаря колебания урожайности видимого влияния не оказывают. (Биология рябчика в Финляндии, как птицы малоценной для охотников-спортсменов, менее привлекала внимание института.) Таким образом, среди скандинавских орнитологов в этом вопросе еще нет единства взглядов.
Наши одиннадцатилетние (1930—1940) исследования экологии рябчика в Шарьинском районе Костромской области, позднее продолженные в других областях, довольно неожиданно привели к выводам, близким к полученным Р. Нордхагеном для белой куропатки. Уже в начале нашей работы была применена оригинальная шкала для глазомерной оценки урожайности черники, брусники, клюквы, рябины — это наиболее важные ягодные корма рябчика в хвойных лесах Костромской области — в баллах от 0 до 5. Все встречи рябчиков регистрировались с учетом типа леса, распределения ягодников и т. п. В первые же годы исследования (1934) мне удалось установить существование коротких, но достаточно массовых перемещений рябчиков из одних лесных угодий в другие по мере созревания черники, брусники и распределения наиболее урожайных участков ягодников. Выяснилось также, что рябчики постоянно собирают, в годы высокого урожая, семена ели и сосны на снегу, где они хорошо видны после массового вылета их из шишек с конца марта по начало мая; семена ели и сосны — биологически очень ценный корм. Рябчики собирают семена хвойных пород деревьев как с крылышками, так и обескрыленные; отыскивают и пустые оболочки семян, съеденных клестами и белками. Массовое поедание богатых жиром и белками семян ели (иногда свыше 400 штук семян за одну кормежку), а также и склевывание самками пробудившихся насекомых, несомненно, положительно сказывается на деятельности половой системы рябчиков в начале гнездования. Отличия питания самцов и самок рябчика резко выражены только весной: самка в это время особенно нуждается в животных белках, необходимых для формирования яиц. Эти белки она может получить только из животной пищи; поэтому рябушка настойчиво ищет насекомых на первых проталинах и много бегает по земле. Сопровождающий ее самец менее интересуется кормежкой и часто занимается токованием: распускает веером хвост, волочит крылья, взъерошивает оперение. В это же весеннее время рябчики усиленно разыскивают перезимовавшие ягоды брусники и майника. Клюквой, распространенной на открытых сфагновых болотах, чаще кормятся белые куропатки, тетерева и глухари. Рябчики предпочитают участки с большой сомкнутостью леса; лишь при недостатке брусники они вылетают за клюквой на окраины болот с редкими угнетенными соснами или в елово-березовые шохры, что наблюдал я в Костромской, Ярославской, Вологодской, Тюменской областях. Состояние популяции рябчиков я определял по количеству холостых птиц, по числу цыплят в выводках, по изменению популяции за лето, а также по итогам осеннего (конец сентября - октябрь) учета этих птиц с пищиком на более или менее постоянных маршрутах.
Выяснилось, что в некоторые годы рябчики очень молчаливы, даже в хорошую погоду, вялы и плохо отзываются на пищик. (На подобные случаи обращали внимание еще участники Верхне-Вычегодской экспедиции, разрабатывавшие метод учета дичи на маршрутах.) Оказалось, что в такие годы рябчики недостаточно упитанны, не имеют отложений жира. Эта низкая упитанность обусловлена неурожаями ягод. При обилии брусники и черники ягоды поедаются рябчиками в массе. Например, в зобу одного самца, добытого поздним октябрьским вечером в год высокой урожайности ягод, оказалось 35 крупных ягод черники и 183 брусники; вес содержимого всего зоба был 70 г, причем ягоды составляли около 85%. В такие урожайные годы у рябчиков имеются заметные отложения жира под кожей и в полости тела, живой вес многих особей в октябре превышает 400 г; самцы подвижны, деятельны, хорошо отзываются и летят на пищик. На мой взгляд, это верные признаки хорошего состояния здоровья дичи. В ягодные годы среди добытых рябчиков 75—80% особей, прилетающих на зов пищика; причем преобладают самцы. В годы, неурожайные на ягоды, значительно повышается процент рябчиков, добытых с подхода, случайно взлетевших с земли и севших на расстоянии верного выстрела, причем добычей охотника чаще становятся самки.
Несмотря на слабое развитие в Шарьинском районе промысловой охоты и наличие обширных совсем не опромышленных угодий, количество рябчиков с 1930 к 1940 году почти непрерывно сокращалось. Это заставило позаботиться об организации паразитологических исследований. По моей просьбе профессор В. А. Догель поручил эту работу студенту ЛГУ И. М. Олигеру, который выполнил в 1932—1938 годах большое и ценное исследование по паразитологии рябчика в районе нашего стационара. Им установлено, что кокцидиоз широко распространен среди рябчиков Костромской области и в особенно острой форме протекает у молодых птиц. Уже одно это должно было привлечь внимание ученых к возможной лечебной роли ягодных кормов рябчика. Сравнение показателей численности рябчиков по данным осенних учетов (среднее число птиц на 10 километров маршрута) с урожайностью брусники и черники (в баллах) позволило подойти к выявлению одной закономерности. Следом за годом с плохой урожайностью ягод, например в 1930 году (черника — 1 балл, брусника — 2), показатель численности рябчика упал с 16,7 до 11,7, а после 1934 года (черника — 2,5, брусника — 1,5 балла) сократился более чем в два раза (с 11,7 до 5,0). Еще более сильное уменьшение количества рябчика произошло после лета 1938 года (черника — 2, брусника — 1 балл и полное отсутствие ягод рябины), показатель численности птиц сократился более чем в три раза — с 6,9 до 2,1. Зимой с 1938 на 1939 год сильные морозы наступили до появления достаточно высокого снежного покрова, что, по имеющимся наблюдениям, вызывает большую смертность рябчиков, лишенных укрытий от холода. В этом случае острота положения усугубилась плохой упитанностью рябчиков. Осенью 1939 года охота на эту дичь полностью прекратилась, так как добыча совершенно не окупала затраченного времени и труда. Видимо, и в другие годы сокращение осенней популяции происходило в основном за счет зимней гибели птиц и малочисленности производителей, доживших до весны. Наоборот, после лет с хорошей урожайностью черники и брусники (1931, 1933, 1935, 1936) количество рябчиков несколько увеличивалось или оставалось на одном уровне. Обилие этой дичи в 1930 году, совпавшее с началом нашей работы, можно объяснить исключительно высоким урожаем ягод всех брусничных в 1928 году и средним — в 1929 году. Надо сказать, что к концу 30-х годов количество ружейных охотников в районе наших наблюдений несколько увеличилось, что, по-видимому, стало сдерживать прирост популяции рябчика и в благоприятные для них годы. Таким образом, намечается существование определенной зависимости благополучия рябчиков от высокой урожайности ягод черники и брусники. Плоды рябины тоже ценный корм и поедаются дичью очень охотно. Однако эти деревья распространены неравномерно и во многих предпочитаемых рябчиками угодьях слишком редки, поэтому урожаи рябины не могут оказывать на жизнь рябчиков такого же влияния, как на жизнь дроздов-рябинников. Дрозды в годы высоких урожаев рябины остаются зимовать даже в южной полосе тайги, например на Урале, под Тобольском и т. д., и легко переносят морозы 25—40 градусов.
