БЕЛЯЕВ Иван Борисович
От редакции:
Предлагаем читателям альманаха весьма любопытное исследование, посвящённое российскому законодательству об огнестрельном оружии. На основании юридических источников и архивных документов автор смог подробно проследить развитие этого законодательства на протяжении трёх с небольшим столетий.
Подобная работа проведена впервые и позволяет наглядно увидеть, какие права на владение оружием (и на какое конкретно оружие) имели разные категории российских граждан. На протяжении длительного времени шёл процесс юридической отработки этих прав.
Данное исследование позволит также лучше представить себе историю развития оружия в России с точки зрения его производства и использования. Автор приводит аргументированные доказательства тому, что ограничение прав на владение оружием могло проистекать не только из безопасности самих граждан, но и отвечало внутренней политике государства в тот или иной период.
Соборное уложение 1649 года и «Артикул воинский» 1715 года об огнестрельном оружии частных лиц
В первой половине XVII века ещё не было строгого деления на оружие, предназначенное для охоты, и на оружие, предназначенное для армии. Однако все изобретения и усовершенствования применялись первоначально к охотничьим ружьям, потому что искусный и изобретательный мастер, каких тогда уже было достаточно, мог скорее и больше выручить за улучшенное ружьё с богатого любителя, чем за военное оружие, усовершенствование которого хорошо оплачивалось лишь в военное время. К тому же для охоты и стрельбы в цель ружьё находило применение почти ежедневно, тогда как для войны оно требовалось реже.
Быстро развивалось оружейное дело при царе Алексее Михайловиче, который был охотником и интересовался оружием. Московская мастерская Оружейной палаты была переименована в Большую Царскую мастерскую, где изготавливалось исключительно дорогое оружие. Государство всячески способствовало распространению огнестрельного оружия и развитию оружейного дела.
В 1667 г. правительство отклонило предложение торговых людей о высылке голландских и гамбургских купцов из Москвы, так как само было связано с Голландией закупкой оружия. К середине XVII века возрастает значение ремесленников, занятых изготовлением оружия. Статья 2 главы XXIV Соборного уложения приравнивает их к той же категории, что и стрельцов, в части бесчестия старост-кузнецов, изготовлявших огнестрельное оружие; размер же бесчестия рядовых кузнецов снижался с 5 до 4-х рублей. Оружейникам разрешалось заниматься частным оружейным производством и свободной его продажей.
Судя по всему, владение огнестрельным оружием не было исключительным правом аристократии, так как до военной реформы Петра I обмундирование и даже оружие были в собственности ратных людей. В указе «О бытии в готовности всяких чинов людям со всяким воинским снарядом против нашествия крымского хана» от 28.10.1652 года говорилось: «И ружьё всякое они сами и люди их крестьяне держали, чтоб в татарский приход никаков человек без ружья не был» /ПС 31, т. 1, № 87/. Можно предположить, что иметь огнестрельное оружие мог каждый, ведь в Соборном Уложении ничего не говорится о том, что кому-либо запрещалось владеть огнестрельным оружием.
Огнестрельное оружие упоминается в Соборном Уложении лишь в двух главах: в главе III «О Государеве дворе, чтоб на Государев двор ни от кого никакого бесчинства и брани не было» и в главе Х. Статья 6 главы III гласила: «Такоже Царского Величества во дворе на Москве или где изволит Царское Величество в объезде быти из пищалей и из луков и из иного никакого оружия никому без Государева указу не стреляти и с таким оружием в Государев двор не ходити» /ПС 31, т. 1, № 1/. Это, пожалуй, единственная статья в Соборном Уложении, в которой конкретно сказано, где и когда нельзя пользоваться оружием. Имеется предположение, что 6 статья, а также 7 статья могли возникнуть под влиянием событий 1648 года в Москве. В других статьях говорится не об оружии как таковом, а о нарушении закона с использованием оружия. Например: «А буде он перед судьями на кого замахнётся каким-нибудь оружием или ножем...» /ПС 31, т. 1, № 105/; «А будет кто при Государе вымет на кого какое-нибудь оружие...» /ПС 31, т. 1, № 4/.
В дальнейшем, в связи с распространением оружия, выходит ещё ряд указов, касающихся огнестрельного оружия. В январе 1668 года за № 423 вышел «именной, сказанный разных чинов людям указ “О невыезде и нехождении на сырной неделе ночью после указных часов, кроме законных нужд”» /ПС 31, т. 1, № 423/. В этом указе предписывалось стольникам, стряпчим, дворянам московским, жильцам и детям боярским и всяких чинов служилым людям: «...ни с каким ружьём в те указные часы никто бы никуда не ездил и пеши не ходил, и людей своих с таким же ружьём никуда ни пошто не посылали» /ПС 31, т. 1, № 423/. Указ примечателен тем, что «законные нужды» не отменяли запрета на ношение оружия: «А буде кому доведётся и после тех указных часов послать по священника для исповеди к больным и к роженицам, и с молитвою призвать, и те б люди про то на караулах сказывали, кто и от кого и к которому священнику едет..., а ружья никакого опричь палок у них не будет, и тех пропускать и после четвёртого часа ночи, рассмотря их накрепко» /ПС 31,
т. 1, № 423/.
В конце XVII века оружие в городах часто стало использоваться для забавы, что приводило к пожарам: «В нынешнее летнее время учинились на Москве пожары... сказали, что хоромы их загорелись с лица, а не изнутри» /ПС 31, т. 2, № 1695/. В 1684 году выходит именной с боярским приговором указ «О запрещении стрелять в домах из ружей», в котором, в частности, говорилось: «Московских и всяких чинов людям сказать, чтоб они в домах своих ни из какого ружья не стреляли и людям своим стрелять не давали...» /ПС 31, т. 2, № 1093/. Очевидно, стрельба из ружей стала распространённым и, главное, очень опасным развлечением, так как многие не могли представить себе возможности огнестрельного оружия. И хотя почти все постройки были деревянными, техники безопасности ещё не существовало. Поэтому в дальнейшем не раз издавались указы, повторяющие этот.
В 1685 году выходит новый указ, подтверждающий запрещение стрелять «московским и всяких чинов людям» /ПС 31, т. 3, № 1181/. Затем выходит указ, запрещающий стрельбу уже не только в домах, но в целых районах города: «...буде впредь с сего числа кто в Китае, и в Белом, и в Земляном городах учнёт из какого-нибудь ружья в день и по ночам пулями и пыжами стрелять и ракеты пущать...» /ПС 31, т. 3, № 1695/. Следует отметить, что названные указы касались всех чинов, кроме, разумеется, царя и его приближённых, и были направлены на сохранение порядка, а не на ограничение огнестрельного оружия. Указы, как правило, носили прецедентный характер, то есть они обычно издавались после какого-либо происшествия: пожара, несчастного случая и так далее — или для предотвращения беспорядков (обычно во время праздников) и разбоя в ночное время и носили временный характер. Например, указ «О невыезде и нехождении на сырной неделе ночью после указных часов, кроме законных нужд» /ПС 31, т. 1, № 423/. Или эти указы действовали на определённой территории, например, указ «О запрещении стрелять в домах» /ПС 31, т. 3, № 1093/. Таким образом, общих правил хранения, ношения или применения оружия ещё не было.
К концу XVII века на Руси сложилась чрезвычайно сложная политическая ситуация. Под влиянием московских событий 1682 года вышел именно указ от 25 октября 1682 года, «объявленный в Троице-Сергиевом монастыре разным чинам о передаче им поместных и денежных окладов за непоколебимую приверженность к особе государей при сохранении их во время похода из Москвы с повелением принять строжайшие меры в столице для прекращения своевольств и поединков» /ПС 31, т. 2, № 961/. Этим указом предписывалось «с сего времени им, стольникам и стольникам же, и полковникам, и стряпчим, и дворянам московским, и жильцам, и начальным людям русским, и иноземцам, и городовым дворянам, и детям боярским на Москве и в походах ходить с саблями и шпагами и с иным таким же ружьём; да с таким же ружьём на Москве и в походе ходить приказным, и дворовым и конюшенного чина людям, и гостям, и дохтурам и иных таких же чинов людям..., а купецким и иных нижних чинов людям и надворной пехоте, которые будут не на караулах, ни с каким ружьём не ходить. А опричь вышеписанного ружья с иным ни с каким ружьём им и иным вышеписанных чинов людям не ездить и не ходить и с собою никому не носить» /ПС 31, т. 2, № 961/. Этот указ по своей сути напоминает статью 6 главы III Соборного уложения. Но если в статье 6 запрещение было наложено на любое огнестрельное оружие и было обращено ко всему населению, исключая узкий круг приближённых к царю, то именной указ определял сословно, кому и когда можно носить огнестрельное оружие.
К XVII веку закон ещё никому не запрещал владеть оружием в европейской части Руси, так как в этом не было необходимости. Некоторые ограничения вводились лишь на местном уровне. Помещик мог запретить своим людям держать у себя огнестрельное оружие, если это было в его интересах. Например, указ мог гласить следующее: «...и людям своим стрелять не велели...» /ПС 31, т. 2, № 1093/.
В Сибири осуществлять контроль за использованием оружия было значительно труднее, так как между государством и населением отсутствовало промежуточное звено надзора в лице помещиков и государевых людей. Это явилось одной из причин появления указа «Об управлении казёнными, земскими и военными делами» /ПС 31, Т. 3, № 1595/. В нём, в частности, говорилось: «...а с сибирскими всякого чина служилыми людьми с Руси пропущать ружьё и порох и свинец, кому что по указу Великого Государя и по проезжим из Сибирского приказу пропустить будет велено, а что явится сверх тех проезжих грамот и указов у кого в лишке, что все имать в казну Великого Государя бесповоротно и записывать особ статьёю, и о том писать в Сибирский приказ; а буде в Сибирь поедут из морских и иных городов торговые люди, и с ними будут ружья пропускать для их проезду на всякого человека по пищали, для продажи с ними больше того ружья не пропускать для того, чтоб они то ружьё не продавали иноземцам и в улусы не отвозили, и имать у них в том за руками сказки, что назад из Сибири едучи им то же ружьё с собою привести, а больше того не пропускать, а лишние имать в казну Великого Государя и записывать в книгу особ статьею, а как те торговые люди из Сибири поворотятся, и у них то ружьё по записке спрашивать» /ПС 31, т. 1, № 1595/.
Заканчивая обзор ситуации с владением огнестрельным оружием в XVII веке, следует отметить, что своеобразным цензом, дающим право на владение оружием, было материальное положение, так как оружие было дорогим, и иметь его мог только богатый человек.
В начале XVIII века с деятельностью Петра I связаны колоссальные перемены в обществе, экономике, государственной системе, армии. Реорганизация армии, стремление к завоеваниям, большие войны потребовали много простого военного оружия, для чего было значительно расширено оружейное производство в Туле. Уже в 1703 году тульские оружейники вызвались поставлять необходимое для армии количество ружей по ценам ниже иностранных. Русское оружейное производство в это время увеличилось количественно, значительно понизилось качественно и почти совсем перестало делать украшенное оружие. Центр художественного оружейного искусства — московская оружейная мастерская в Кремле — в 1707 году была разорена, её первоклассные мастера переведены в Петербург на простой оружейный двор, где из художников и ювелиров оружейного дела их превратили в простых кузнецов и слесарей, обязанных не покладая рук изготавливать военные фузеи.
Огнестрельное оружие было запрещено выпускать за границу, и только в 1782 году, 25 июня, вышел именной данный сенату указ «О разрешении отпуска за границу всякого оружия, в России делаемого, воинских снарядов, пороха и кремней, и о таможенной пошлине с сих товаров» /ПС 31, т. 21, № 15441/, который, в частности, гласил: «Всемилостивейше соизволяем дать полную свободу на следующие вещи, коих выпуск запрещён был указами: 1. Разрешаем свободный выпуск всякого оружия, в империи нашей делаемого, как-то: ружья всякого рода в железной, медной или иной оправе, пистолетов...» /ПС 31, т. 21, № 15441/.
Между тем, огнестрельного оружия в государстве становилось всё больше, и необходим был контроль над огнестрельным оружием, особенно над военным, чтобы оно находилось только в армии и никому больше не попадало. В ходе военной реформы Петра I армейское оружие становится исключительной собственностью государства и подлежит учёту. По значимости эту меру можно сравнить с проведённой тем же Петром I переписью населения.
В пункте 59 «Артикула воинского», который появился в 1716 году, определялось наказание солдат за пропажу оружия и за покупку оружия у солдат других граждан: «Если кто свой мундир, ружьё проиграет, продаст или в заклад отдаст... Так же и тот, который у солдата покупает или принимает такие вещи, не только то, что принял или купил, безденежно паки возвратить, но и второе, сколько оное стоит, штраф заплатить должен» /ПС 31, т. 5, № 3006/. В артикулах 111 и 112 определялось, что оружие, порох считаются военной добычей и сдаются государственной казне. Можно лишь предполагать, какое количество огнестрельного оружия было у гражданского населения в петровское время. Очевидно, однако, что к тому оружию, которое было у населения к началу XVIII века, прибавилось небольшое число, вероятно, привезённое из-за границы и стоившее больших денег, или сделанное кустарями-одиночками.
Лишь во второй половине XVIII века положение начало меняться, когда старые военные ружья начали распродаваться частным фирмам и мастерам; они шли затем в переделку на охотничьи ружья и продавались небогатому потребителю-охотнику, бедняку.
«Артикул воинский» представлял собой больше уголовный кодекс, хотя в нём были статьи и не содержащие уголовно-правовых норм, например, уже процитированные № 111 и № 112. Глава XVII «О возмущении, о бунте и драке» содержала статьи (артикулы), определявшие уголовное наказание за «кто пистолет или шпагу на кого подымет в сердцах» /ПС 31, т. 5, № 144/.
Чуть раньше «Артикула воинского» появилась «Инструкция и артикулы военные Российскому флоту», в которой также были уголовные статьи. В частности, артикул 45 указывал: «...никто же да дерзнёт из какого оружия стрелять или употреблять...» /ПС 31, т. 4, № 2267/. Речь в этом артикуле идёт о порядке на корабле, и по своей сути повторяет статьи 4-5 «Соборного уложения», которое по-прежнему оставалось источником права в Российской империи.
В 1718 году выходит очередной указ «О запрещении на дворах и по улицам стрельбы под взысканием штрафа», который продолжает линию государства на запрещение использования оружия частными лицами: «В Санкт-Петербурге всяких чинов людям объявить, чтоб на дворах и по улицам из ружья ни из какого днём и ночью не стреляли окромя тех, кому указом велено будет, того ради, что многие стреляют с пулями и дробью, от которого стреляния ныне явилось повреждение; и дабы впредь от такого стреляния какого людям повреждения и убийства и пожару не учинилось, а буде кому для забавы выстрелить и те б люди выходили стрелять за слободы в поле, где жилья нет» /ПС 31, т. 5, № 3221/. В 1722 году выходят «Инструкция Московскому Обер-полицмейстеру Грекову» /ПС 31, т. 5, № 4047/ и «Инструкция, данная Московской полицейской канцелярии» /ПС 31, т. 5, № 4130/, статьи 36 и 37 которых содержат в себе указ № 3221.
Можно предположить, что эти указы явились началом формирования разрешительной системы как таковой. Вместо указов, содержащих одно лишь запрещение, появляются и указы предписания, регламентирующие пользование оружием: «...а буде кому для забавы выстрелить, и те б люди выходили стрелять за слободы в поле, где нет жилья» /ПС 31,
т. 5, № 3221/. Указы перестают быть всесословными, то есть появляется круг лиц, к которым эти указы не относились. Если сначала этот круг определялся так: «...кроме тех, кому указом повелено будет...» /ПС 31, т. 5, № 3221/, то с течением времени он конкретизировался: «...кроме одних воинских чинов, что при учреждённых парадных местах» /ПС 31,
т. 11, № 8760/, «...кроме иностранных послов и посланников» /ПС 31, т. 12, № 9339/.
Видимо, в XVIII веке — времени ассамблей, фейерверков, парадов — стрельба была чрезвычайно распространённым развлечением. Не случайно 16 июня 1743 года выходит сенатский указ, предписывающий: «Дабы впредь как по рекам гулящие, а особливо близ жилья на дворах, кроме одних воинских чинов и то при учреждённых парадных местах своевольством своим никто стрельбы отнюдь чинить не дерзали под опасением жестокого штрафа и истязания» /ПС 31, т. 11, № 8760/.
19 декабря 1745 года издаётся «Именной объявленный генерал-полицмейстером Татищевым указ «О запрещении в Санкт-Петербурге обывателям, кроме посланников, стрелять в домах своих из ружей под взысканием штрафа с помещиков и под опасением ссылки на каторгу крепостных людей, если они стрелять будут без ведома их господ» /ПС 31, т. 12, № 9239/, продолжающий ограничивать использование огнестрельного оружия для забавы: «...в Санкт-Петербурге публиковать и обывателям объявить с подписками, чтоб впредь с сего числа, кроме иностранных послов и посланников и прочих министров, никто в домах своих из ружья ни из какого как по птицам, так и просто для забавы отнюдь не стреляли» /ПС 31, т. 12, № 9239/. И, наконец, 8 апреля 1782 года издаётся «Устав Благочиния», статьи 213 и 205 которого подытоживали и обобщали предыдущие указы, что явилось естественным развитием законодательства.
Таким образом, у законодательства по огнестрельному оружию появляется базис в виде статьи 213: «Подтверждается запрещение всем и каждому носить оружие, кому узаконение того не позволяет или предписывает» /ПС 31, т. 21, № 15379/ и статьи 255: «Буде кто в городе учнёт носить орудие, кому узаконение того не дозволяет или предписывает, с того, отобрав оружие без возврата, взыскать пеню, дневное содержание рядового, и сажать под стражу, дондеже заплатить» /ПС 31, т. 21, № 15379/. Эти статьи определяли общие правила пользования оружием для всего государства в целом. В зависимости от региона (места) этот базис обрастал надстройкой в виде указов, которые раскрывали такие понятия, как «...кому узаконение того не дозволяет или предписывает» /ПС 31, т. 21, № 15379/, в то время как до появления «Устава Благочиния» указы носили частный характер. Например, Указ «О запрещении на дворах и по улицам стрельбы под взысканием штрафа» в Санкт-Петербурге вышел как «именной, объявленный генерал-полицмейстером Девиером» /ПС 31, т. 5, № 3221/, а в Москве как статья 38 «Инструкции Московскому Обер-полицмейстеру Грекову» /ПС 31, т. 6, № 4047/.
Здесь важно то, что «Устав Благочиния» запрещает не стрелять, а носить оружие. Ведь до 1782 года указов, запрещавших носить оружие, не было. Правда, существовали указы, ограничивающие свободное ношение оружия определёнными лицами некоторыми условиями. Например, запрещалось «обладателю салф кондукта (особый вид охранной грамоты) иметь при себе заряженное оружие» или «такоже беглому с заряженным ружьём... не можно, только знатным офицерам позволяется прибочное ружьё или не заряженные пистоли при седле иметь» /Чистякова, 1983, с. 425/. Появление таких законов вызвано не столько развитием законодательства, сколько взаимообусловленностью развития огнестрельного оружия и потребности в нём разных социальных слоёв населения.
Оружие было кремневым, без каких-либо предохранительных устройств, обеспечивающих безопасность при ношении. Оружие было громоздким, тяжёлым. Даже пистолеты были так велики, что обычно не носились, а возились при седле или в карете. Понятно, что такое оружие не годилось для самозащиты. Для этой цели больше подходила шпага, которая одновременно являлась знаком сословного отличия дворянина. Таким образом, у дворян потребность в ношении огнестрельного оружия могла быть не велика, как, впрочем, и у остальной части гражданского населения. В результате образовался своеобразный вакуум, который тут же заполнило законодательство, запретив всем и каждому носить оружие. Ведь было легче юридически определить круг лиц, которым можно было доверить ношение оружия. Облегчалась работа правоохранительных органов: уменьшилась вероятность беспорядков и преступлений, полиции не было необходимости постоянно носить с собой огнестрельное оружие. И, в конце концов, это способствовало развитию культуры обращения с оружием, становлению и оформлению правил хранения и ношения оружия.
Важно и то, что оружие перестало рассматриваться законодательством как единое целое, в указах стали называться конкретные виды оружия. Так, в сенатском указе «О запрещении кузнецам выписывать из-за границы деревянные духовые ружья» от 19 июля 1750 года предписывалось: «деревянных ружей с железными пружинами и винтами, с принадлежащим к ним прибором, как действуют духом, из-за моря в Россию выписывать под штрафом запретить...» /ПС 31, т. 13, № 9782/.
В 1793 году, 8 июля, вышел указ «О неношении тростей с потаёнными кинжалами», в котором сказано: «...тростей со вделанными в них потаёнными кинжалами, клинками и с другими орудиями никому не носить» /ПС 31, т. 23, № 17140/.
Законодательство Российской Империи XIX—XX вв. об огнестрельном оружии частных лиц
В XIX веке для сохранения порядка возникла практика ограждения неугодных государству лиц и целых областей от владения огнестрельным оружием. Если в XVIII веке лишь однажды было указано 11 февраля 1736 года: «Башкирцам, тептерям и бобылям ружьё носить и с ним ездить, и в домах иметь запретить под штрафом таким...» /ПС 31, т. 9, № 6890/, то в XIX веке таких указов было уже несколько.
21 января 1835 года было высочайше утверждено положение Сибирского комитета «О запрещении ссыльно-каторжным иметь огнестрельное оружие» /ПС 32, т. 10, № 7780/. Сибирский комитет согласно с мнением Министра финансов полагал: «1. Запретить ссыльно-каторжным иметь всякое огнестрельное оружие, хотя бы они по увольнении от работ и жили своими домами; 2. Правилом сим дополнить статью 639 “Устава о содержащихся под стражею и ссыльных”» /ПС 32, т. 10, № 7780/. В правилах для таможенного надзора по Кавказской линии, опубликованных 13 марта того же года, повелевалось: «Российская Банковская ассигнация и огнестрельное и холодное оружие, как-то: пушки, ружья, пистолеты и вообще оружие всякого рода... запрещается пропускать к горцам по всей линии» /ПС 32, т. 10, № 4951/.
В 1845 году «по Высочайшему Его Императорского Величества повелению, последовавшему 27 апреля текущего года, на всеподданнейший доклад его Министра Финансов об оружии пограничных с Пруссиею жителей, входил он по сему предмету с представлением в Комитет Министров. По положению о сем Комитете Министров Государь Император 5 сего июля Высочайше повелеть соизволил: для отвращения на будущее время беспорядков, близ границы происходивших, и охранения спокойствия, в подтверждение и дополнение существующих уже по сему предмету постановлений, сделать следующие распоряжения: 1. По границе нашей с Пруссиею, на 50-вёрстном от неё пространстве, входящем в состав управления Виленского, Ковенского, Минского и Гродненского Генерал-губернатора, воспретить жителям всех сословий, за исключением лишь помещиков, иметь ружья, пистолеты и всякое холодное оружие, кроме охотничьих ружей для стреляния хищных зверей и птиц, полагая таковых... по одному на десять крестьянских дворов; 2. Помещикам, в помянутой пограничной полосе живущим, дозволить иметь оружие для собственного лишь употребления, кроме солдатского, для войск предназначенного» /ПС 32, т. 20, № 19078/. В первой половине XIX века такие указы — частое явление, связанное с внутренней и внешней политикой Николая I, направленной на борьбу с революционной опасностью в Европе.
После событий в Польше в начале 1830-х годов в докладе Министра финансов было сделано распоряжение по таможенному ведомству «О непропуске впредь до времени из Царства Польского в Империю огнестрельного и белого оружия с той целью, дабы жители возвращённых от Польши губерний, коим запрещено иметь оружие, не могли приобретать оного» /ПС 32, т. 9, № 7288/. В 1834 году после записки Министра финансов «О дозволении военным офицерам привозить из Царства Польского и обратно огнестрельное оружие для собственного употребления», которая была высочайше утверждена, было дозволено «пропускать беспрепятственно через Российские таможни приезжающих из Царства Польского в Империю и обратно офицеров по 1 ружью и 2 пистолета каждому офицеру» /ПС 32, т. 9, № 7288/.
С 1861 года в губерниях Варшавского генерал-губернаторства действовали особые правила в отношении пропуска частных лиц с огнестрельным оружием. Следует отметить, что в XIX веке в связи с событиями сначала в Европе, а затем и в Азии, стало заметно активнее таможенное законодательство. Именно на таможенное законодательство, как никакое другое, оказывала влияние внешняя политика, что ужесточало правила ввоза и вывоза огнестрельного оружия, увеличивало количество запретов и ограничений. Так, в начале 1860-х годов «лицам, возвращающимся из-за границы и имеющим при себе охотничье ружьё или револьвер, за исключением жителей и уроженцев западных губерний, дозволено провозить таковые без испрошения на то каждый раз разрешения, обязывая только этих лиц в таможне подписками, что привозимое оружие они не будут продавать или переуступать в западном крае» /ТТ, 1861, ст. 222/.
А с 1868 года «привозимое по европейской границе оружие всякого рода пропускается в таможнях не иначе, как с разрешения главного местного начальства» /ТТ, 1868, ст. 554/. Особые таможенные правила по ввозу и вывозу оружия устанавливались для Финляндии. В Закавказье «к ввозу как по сухопутной границе с Персией и Турцией, так и из портов каспийских, запрещается воинское оружие» /ПС 32, т. 36, № 36707/.
Благодаря деятельности М. М. Сперанского в России шла работа по кодификации законов, которая, естественно, затронула и законы по огнестрельному оружию, тем более что единого закона об оружии не было, а правила пользования и хранения огнестрельного оружия содержали многочисленные законы, уставы, уложения. 23 марта 1839 года был высочайше утверждён «Сельский полицейский устав для государственных крестьян», который содержал следующие положения: «Запрещается носить при себе оружие во всякое время, исключая ловлю диких зверей и охоту. Запрещается стрелять в селениях, домах, во дворах, на улицах и площадях» /ПС 32, т. 14, № 12165/.
В 1845 году издаётся «Уложение о наказаниях уголовных и исправительных», отдел IX третьей главы которого «О противозаконном выделывании и хранении оружия или пороха, и нарушений других, для ограждения личной безопасности постановленных правил осторожности» гласил следующее: «1. Кто будет выделывать такое оружие, которое делать вовсе запрещено законом или предоставлено одной казне, или же без особого на то дозволения от правительства, приготовлять порох или бомбы, гранаты или иные какого-либо рода, к артиллерийским орудиям принадлежащие, снаряды, тот за сие подвергается, буде приготовленное им количество оружия, бомб и т. п. не весьма значительно, заключению в тюрьме на время от трёх до шести месяцев; а в противном случае — заключению в крепости на время от одного года до двух лет. 2. Кто будет хранить у себя какое-либо запрещённое законом оружие или же порох в большем против дозволенного количестве, тот за сие подвергается: аресту на время от трёх недель до трёх месяцев; или денежному взысканию от десяти до ста рублей. 3. Мастеровой, который не объявит полиции о человеке, принесшем к нему для починки какое-либо запрещённое законом оружие, подвергается за сие аресту на время от трёх до семи дней и т. д.» /ПС 32, т. 39, № 41478/. В «Уложении» были оговорены все условия изготовления, хранения, ношения, пользования оружием и предусмотрены наказания за их нарушение. В дальнейшем в эти статьи вносились поправки, конкретизировались формулировки, однако серьёзных изменений не вносилось, так как в государстве шёл процесс эволюционного развития законодательной системы.
Начало ХХ века в России — время бурных событий: нарастание недовольства народных масс правительством, вылившееся в три революции. Неудачная внешняя политика, попытка решить внутренние проблемы в государстве «лёгкой» войной с Японией, начало в 1914 году Первой мировой войны. Всё это будоражило общественность и заставляло правительство принимать меры для обеспечения спокойствия в государстве. Что касается огнестрельного оружия, то, естественно, что этими мерами были запрещение и ужесточение правил приобретения, хранения и ввоза-вывоза оружия. Как в XIX, так и в начале ХХ века, шёл процесс расширения таможенных ограничений на ввоз частными лицами огнестрельного оружия.
10 июня 1900 года Николаем II было «высочайше утверждено мнение Государственного Совета «О запрещении изготовления и привоза из-за границы огнестрельного оружия образцов, употребляемых в войсках», по которому «...частным лицам запрещается изготовление или привоз из-за границы в пределы Империи без особого разрешения огнестрельного оружия каких бы то ни было образцов, калибра, одинакового с казённым, употребляемым для вооружения войск, в целом виде или в частях, а также патронов к такому оружию. Оружие и патроны в случае их привоза из-за границы в пределы Империи без особого разрешения задерживаются на границе таможенными учреждениями и сдаются в ближайшие артиллерийские склады непосредственно или через пограничную стражу» /ПС 33, т. 20, № 18793/.
12 февраля 1901 года Государственный Совет, рассмотрев предложение министра финансов о запрещении вывоза огнестрельного оружия и припасов к нему из портов Чёрного и Азовского морей, постановил: «Всякое огнестрельное оружие каких бы то ни было образцов, в целом виде или в частях, а также припасы к нему, запрещены к вывозу за границу из портов Чёрного и Азовского морей» /ПС 33, т. 21, № 19676/. В том же 1901 году, 1 августа, «признав необходимым, ввиду происходящих ныне на Дальнем Востоке событий, воспрепятствовать вывозу из России в Китай оружия» /ПС 33, т. 21, № 19135/, именным высочайше данным министру финансов указом было повелено “запретить по Азиатской границе вывоз всякого оружия, воспретить по Европейской границе вывозить упомянутые предметы в Китай”» /Пс 33, т. 21, № 19135/.
В 1906 году «Государь Император по всеподданнейшему представлению Императорского Финляндского Сената в присутствии своём в Петергофе 24 августа (6 сентября) 1906 года в дополнение определения таможенного тарифа от 22.12.1886 г. Высочайше повелеть соизволил: ограничить сроком на один год право ввоза в край огнестрельного оружия с тем, чтобы в течение ограниченного времени пропускались лишь гладкоствольные ружья, привоз же нарезных ружей, равно как всякого рода револьверов и пистолетов, воспретить» /ПС 33, т. 29, № 28267/. В 1909 году «Государь Император по Высочайшему представлению Императорского Финляндского Сената в присутствии своём в Петергофе 12(25) августа 1909 года Высочайше повелеть соизволил, чтобы срок действия Высочайшего постановления от 1906 года (№ 28267) о временных ограничениях в праве привоза огнестрельного оружия был продлён на 1 год, считая с 1 (14) сентября 1909 года, чтобы привоз в край патронов и прочих боевых приспособлений к винтовкам и разного рода револьверам и пистолетам был в течение означенного срока воспрещён» /ПС 33, т. 29, № 32476/. А в 1910 году было Высочайше утверждено положение Совета Министров «О принятии временных мер по ограничению ввоза в Финляндию оружия и боевых припасов», по которому: «1. Привоз в Финляндию ружей, кроме гладкоствольных и всякого рода револьверов и пистолетов, а также патронов и прочих боеприпасов к ним воспретить. 2. Предоставить Финляндскому Генерал-Губернатору разрешать изъятия из указанного запрета, определять порядок хранения арестованных оружия и боевых припасов, постановлять об уничтожении или употреблении тех из числа сих предметов, как подвергнутся конфискации. Указанные меры ввести в действие временно, до пересмотра Финляндских Таможенного Устава и Таможенного тарифа» /ПС 33, т. 30, № 34107/.
29 мая 1903 года выходит высочайшее постановление Николая II «О продаже и хранении огнестрельного оружия, а также взрывчатых веществ и об устройстве стрельбищ», в нём говорится: «1. Воспрещается хранение нарезных скорострельных (магазинных и т. п.) ружей, а также патронов к ним без особого на то свидетельства губернатора. 2. Лица, торгующие оружием и припасами, обязаны вести особые книги, в которое вносятся все имеющиеся у них на складе или в магазине оружие, отмечать, какие товары, когда и кому проданы; книги эти выдаются бесплатно губернским правлением, за надлежащими прошнуровкою, скрепою и печатями. 3. Из числа огнестрельного оружия и припасов нарезные скоростные (магазинные) ружья и патроны к ним, также... могут быть продаваемы только лицам, представившим именное свидетельство от губернатора на покупку сих товаров. 4. Указанные книги и свидетельства хранятся в складе и в магазине и предъявляются чинам полиции или другим командированным губернатором должностным лицам по их требованию для просмотра и сверки наличного оружия и припасов. 5. Изложенные правила... не распространяются на военных и должностных лиц, как на основании особых узаконений обязаны иметь таковое оружие и патроны. 6. Стрельбища могут быть устраеваемы лишь с разрешения губернатора» /ПС 33, т. 23, № 23036/.
Подобные полномочия были даны местным органам ещё в 1898 году, 6 февраля, когда по положению Комитета министров войсковому наказному атаману войска Донского было дано право «издать обязательное, сроком на 5 лет, постановление о воспрещении иметь огнестрельное оружие без разрешения полиции, кроме тех лиц, коим это дозволено или предписано законом, как казакам, так и иногородним,.. а также о воспрещении вообще всем заниматься рыболовством в гирлах реки Дона, иметь огнестрельное оружие во время производства рыбной ловли» /ПС 33, т. 18, № 15003/. В 1901 году Комитет министров предоставил Приамурскому генерал-губернатору право в течение 5 лет: «1. Издавать проектируемое или обязательное постановление о торговле огнестрельным оружием и припасами; 2. Разрешать в административном порядке дела о нарушениях упомянутого... постановления; 3. налагать на торговцев огнестрельным оружием и припасами за нарушение того же обязательного постановления взыскание, не превышающее трёхмесячного ареста или денежного штрафа в 500 рублей» /ПС 33, т.22, № 21716/. Уже в следующем 1902 году такие же полномочия были предоставлены губернатору Приморского края.
Затем в 1905 году было высочайше утверждено положение Совета Министров, который, «обсудив вопросы о порядке хранения и продаже огнестрельного оружия, полагал необходимым: 1. Предоставить Генерал-губернаторам и губернаторам, и градоначальникам... в местностях, не объявленных в исключительном положении, при наличности чрезвычайных обстоятельств, угрожающих общественному порядку и спокойствию, издавать на срок не более 3-х месяцев обязательные постановления относительно порядка хранения и продажи огнестрельного оружия, кроме охотничьих образцов, а также припасов к нему и взрывчатых веществ; налагать собственною властью за нарушение означенных постановлений в административном порядке взыскания, не превышающие 2-месячного ареста или денежного штрафа в 500 рублей» /ПС 33, т. 23, № 26963/. Буквально через несколько месяцев после этого указа, 7 декабря 1905 года, новгородский губернатор издаёт такое обязательное постановление. 12 сентября 1909 года высочайше утверждаются «Правила о порядке приобретения ручного огнестрельного оружия и патронов казачьим населением Сибирского, Забайкальского, Амурского и Уссурийского казачьих войск» /ПС 33, т. 23, № 32545/.
Следует помнить, что помимо официальных законов, опубликованных в «Полном собрании законов», «Своде законов» и т. п., существовали секретные циркуляры, предназначенные генерал-губернаторам и губернаторам. Перед Первой мировой войной новгородским губернатором было получено 2 таких циркуляра, по которым оружие было запрещено продавать немцам и евреям; определённые исключения делались для жителей некоторых уездов (например, Тихвинского), занимающихся охотничьим промыслом. Вполне понятно, что подобные циркуляры были направлены против возможных шпионов.
Подобная законотворческая практика не была правилом, хотя в России XIX—ХХ вв. секретные циркуляры не были экстраординарным событием. Всегда следует учитывать возможность того, что официально законом определено одно, а циркулярами — другое. Вот что писал о праве рядовых граждан на приобретение, хранение и использование гражданских видов оружия в «Очерке науки полицейского права» профессор Императорского Московского университета И. П. Тарасов: «Невзирая на несомненную опасность от неосторожного, неумелого и злоумышленного пользования оружием, запрещение иметь оружие никоим образом не может быть общим правилом, а лишь исключением, имеющим место тогда, когда 1. Волнения, возмущения или восстания дают основательный повод опасаться, что оружием воспользуются для опасных преступных целей; 2. Особое положение или состояние тех лиц, например, малолетних и несовершеннолетних, сумасшедших, враждебных или враждующих племён и т.п., которое даёт повод к такому опасению; 3. Прошлые факты неосторожного или злонамеренного пользования оружием, констатированные судом или иным способом, указали на целесообразность отобрания оружия у данных лиц».
Можно с уверенностью говорить, что в Российском государстве право на оружие являлось неотъемлемым правом каждого законопослушного и психически здорового гражданина, оно, естественно, подвергалось некоторым временным и местным ограничениям. С течением времени это право претерпевало изменения, отвечая потребностям эпохи.
В XIX—ХХ вв. представление гражданам России права на оружие, его приобретение, хранение и использование можно рассматривать как прогрессивное явление, поскольку в то время такое право существовало далеко не во всех странах.
Законодательством в процессе эволюции выработался довольно жёсткий порядок хранения, ношения и применения гражданами огнестрельного оружия. С XVII века право на ношение оружия предоставлялось только определённым категориям лиц. В начале ХХ века ими были лица, у которых оружие являлось частью обмундирования (например, у полицейских и жандармских чинов); лицам, которым оно было необходимо в целях самообороны; которым ношение оружия обязательно в силу обычая, законом не запрещённого; в целях охоты либо занятий спортом. С развитием огнестрельного оружия законодательство стало разделять его на виды: военного — невоенного образца; нарезное — гладкоствольное; ружья – револьверы и т. п.
В заключение можно сделать вывод, что в период с 1649 по 1914 г. законодательство, представляя почти каждому право на владение огнестрельным оружием, жёсткими мерами регламентировало этот процесс, контролировало оборот оружия и припасов к нему, тем самым поддерживая порядок в государстве. С 1649 по 1914 г. в Русском государстве сформировалась стройная законодательная система, избежавшая крайностей вседозволенности, с одной стороны, и поголовного запрета — с другой.
Разрешительная система и правила использования огнестрельного оружия гражданскими служащими Российской Империи
До 1914 года в России не существовало как таковой контрольно-разрешительной системы. Причин этому было несколько. Установившиеся в государстве правила оборота гражданского оружия исключали её необходимость. До 1845 года практически любой человек, вне зависимости от сословия, мог свободно приобрести любое огнестрельное оружие. Под влиянием политических и общественных событий первой половины XIX века это право начинает ограничиваться. Так, в ряде областей, обычно приграничных, огнестрельное оружие перестаёт быть одинаково доступным всем сословиям. В «Уложении о наказаниях» 1845 года появляется такая категория, как «запрещённое оружие». Теперь разрешалась свободная продажа только охотничьего оружия (гладкоствольного, бюксфлинта, тройников и т. п.). Продажа остальных видов огнестрельного оружия была ограничена территориально или сословно. Исключение составляло духовое оружие, которое указами «О запрещении купцам выписывать из-за границы деревянные духовые ружья» от 1750 года и «О воспрещении выделывать ружья и пистолеты, действующие без пороха» от 1844—50 гг. было запрещено на всей территории государства. В конце XIX—начале ХХ вв. в России было также запрещено всем сословиям иметь оружие, используемое в армии, и оружие под армейские боеприпасы. Тогда же в связи с ростом возмущений и мятежей губернаторам были предоставлены особые полномочия. Появляются свидетельства на право ношения (хранения) боевого оружия, для получения которого писалось особое прошение.
Вот его образец:
«Его
превосходительству
Новгородскому
губернатору
Имея оптовую торговлю в г. Новгороде..., мне необходимо иметь на предмет самозащиты и охраны торгового помещения огнестрельное и холодное оружие, а потому на основании вышеизложенного смею обратиться к Вашему превосходительству с просьбой выдать мне свидетельство на право приобретения и ношения упомянутого оружия» /ГАНО, ф. 138, оп. 1, д. № 3707, л. 76/.
Появлению контрольно-разрешительных органов как таковых в какой-то мере препятствовала система государственного устройства. Ещё в начале XVII века началась существенная реорганизация местного управления, деятельность которого контролировалась разными приказами, охватывавшими все отрасли государственного управления. Во многие уезды и города были назначены воеводы, но их компетенция и взаимоотношения с центральным аппаратом не получили достаточно чёткого определения, что порождало путаницу и волокиту. Ситуация начинает меняться в XVIII веке, когда в 1708—1710 гг. появляется деление государства на губернии. Но система контроля над исполнением указов высших органов по-прежнему не была стройной, многие учреждения дублировали друг друга. Так, за выполнением законов об оружии следили губернаторы, вице- и генерал-губернаторы, наместники. Губернатор лично отвечал за порядок и следил за огнестрельным оружием в губернии. На его имя уездными исправниками направлялись протоколы об изъятии оружия для рассмотрения и вынесения наказания.
В обязательном порядке расследовались случаи изъятия боевого (казённого) оружия, документом по которым присваивался гриф «секретно»; непременно выяснялось наличие свидетельства на право ношения (хранения) боевого оружия, где, когда и от кого оно приобретено, постоянное место жительства и политическая благонадёжность владельца. Также под грифом «секретно» губернатора уведомляли о следовании в его губернию или через неё огнестрельного оружия.
Вот пример такого уведомления:
«Секретно
МВД Московского градоначальника
9 октября 1908 г., № 7210
Новгородскому губернатору
Уведомляю Ваше превосходительство, что мною вместе с сим выдано Торговому Дому «Н. Феттер и Е. Гинкель» в Москве два свидетельства на беспрепятственное отправление в г. Новгород на имя Товарищества торгового «А. И. Доррер и Э. Фольгер» 23 револьверов неказённого образца, из них 4 системы «Браунинг», по разрешению Новгородского полицмейстера от 30 сентября сего года» /ГАНО, ф. 138, оп. 1, д. № 3707, л. 99/.
В начале ХХ века губернаторам были даны особые полномочия на издание по их усмотрению обязательных постановлений касательно огнестрельного оружия. Эксклюзивным правом губернатора была и выдача свидетельств на право ношения (хранения) огнестрельного оружия, прошение на которое могло быть подано не только частными лицами, но и банками, земскими управами и т. п. Перед выдачей свидетельства обязательно удостоверялись политическая и нравственная благонадёжность просителя, для этого запрашивались сведения по месту жительства. Так, например, не было выдано свидетельство артельщику Управления Северных железных дорог Гладилову, переведённому со ст. Вологда на ст. Тихвин. В результате переписки между МПС Управления Северных железных дорог, начальником Санкт-Петербургского жандармского полицейского управления, Московско-Архангельским жандармским полицейским управлением железных дорог и Вологодским губернатором было установлено место жительства этого артельщика и был сделан запрос по месту прежнего проживания. После этих действий начальником Санкт-Петербургского жандармского полицейского управления железных дорог Новгородскому губернатору была препровождена вся переписка и сообщено, что «с его стороны препятствий нет» /ГАНО, ф. 138, оп. 1, д. № 3707. л. 97/.
Губернаторство отбрасывало необходимость в каких-либо других контрольно-разрешительных органах, так как в государственном устройстве Российской империи оно было наиболее эффективно. Оно сглаживало недостатки системы высших государственных учреждений, учитывало местные особенности, позволяло быстро и продуктивно исполнять законы, сводило к минимуму бюрократическую волокиту и возможную путаницу.
Правила применения огнестрельного оружия не военными, а гражданскими чинами появляются лишь в XIX веке. До 70-х годов XIX века правила употребления оружия гражданскими чинами были включены как составные части во всякого рода положения, уставы и т. п., самостоятельных же законов не было. Так, в «Положении о корчемной страже по акцизу с питей на границе с Царским Польским» от 1862 года были правила «Об употреблении оружия корчемною стражею с питей» гласившие: «Если во время службы на корчемную стражу будет сделано открытое нападение людей вооружённых с целью отбития питей с причинения побоев или смерти чинам сей стражи, то они могут прибегать сначала к холодному оружию, а в крайнем случае к огнестрельному с возможною, однако, осмотрительностью. При бегстве же корчемников употреблять оружие воспрещается, а в таком случае корчемная стража обязана ограничиться одним преследованием виновных до ближайшего селения или города, потребовать содействия от полиции к задержанию виновных» /ПС 32, т. 37, № 38797/.
В 1879 году после высочайшего повеления от 11 мая о вооружении всех классных чинов, как городских, так и уездных полиций, револьверами, в октябре того же года, 10 числа, было высочайше утверждено положение Комитета Министров «О правилах употребления полицейскими и жандармскими чинами в дело оружия», которые были следующие: «Каждый действующий не в составе команды полицейский или жандармский чин может при отправлении своих служебных обязанностей употреблять в дело оружие: 1. Для отражения всякого вооружённого на него нападения; 2. Для отражения нападения хотя бы и невооружённого, но сделанного несколькими лицами или даже и одним лицом, но при таких обстоятельствах или условиях, когда никакое иное средство защиты не было возможно; 3. Для обороны других лиц от застигнутого полицейским или жандармским чином нападения, угрожающего жизни, здоровью или неприкосновенности тех лиц; 4. При задержании преступника, когда он будет препятствовать сему; 5. При преследовании арестанта, бежавшего из тюрьмы или из-под стражи» /ПС 32, т. 12, № 60066/.
Таким образом, ни о какой вседозволенности и беспределе в использовании огнестрельного оружия гражданскими чинами говорить не приходится, их вооружение огнестрельным оружием имело лишь одну цель — самооборону и лишь в крайнем случае защиту граждан и их имущества от угрожающего им начавшегося насилия. Причины таких жёстких правил вытекали из их целесообразности, исключавшей возможное недовольство, возмущение граждан, а также несчастные случаи.
Всё вышеизложенное позволяет сделать следующие выводы:
1. Российское законодательство по оружию было достаточно прогрессивным (например, в сравнении с крепостным правом). Хотя с течением времени появлялись всё новые запреты и ограничения во владении огнестрельным оружием, что в немалой степени было вызвано усовершенствованием и удешевлением оружия, право на владение им не стало исключительным.
2. Взвешенному отношению государства к владению огнестрельным оружием физическими лицами способствовало не только регламентированное законодательство, но и большая работа, проделываемая на местах губернаторами, вице- и генерал-губернаторами, наместниками по исполнению законов, контролю за огнестрельным оружием у подданных империи.
3. Упорядочению обращения с огнестрельным оружием способствовало появление жёстких правил, определявших порядок применения оружия государственными служащими, с одной стороны, и использование его частными лицами, с другой.
4. В Российской империи существовал и строго исполнялся установленный законом порядок оборота огнестрельного оружия, исключавший такие крайности, как вседозволенность и недоступность, что, в свою очередь, препятствовало спекуляции оружием.
