ШОКАРЕВ Юрий Владимирович
Для человека середины XIV века появление огнестрельного оружия произошло довольно незаметно. Его использование было редким и малоэффективным. Именно поэтому никто и не задумывался, откуда оно пришло. В последующие века изобретение огнестрельного оружия также не нашло исторического объяснения и обросло многочисленными мифами и легендами.
До сих пор местом его первого применения называют древнюю Индию, хотя точных доказательств этому не имеется. Очень популярным местом считается Греция времён Архимеда. Называют также древних арабов, византийцев и китайцев. Вся эта путаница связана с неправильным пониманием огнестрельного оружия. Древние авторы часто за него принимали средства огневой борьбы.
Эти средства, действительно, имеют очень древнюю историю. Из луков метали зажигательные стрелы, к которым привязывали небольшой глиняный сосуд с горящим жиром или маслом. Когда появились метательные машины, из них начали бросать огненные «снаряды». Обычно это были сосуды с жиром, смолой или нефтью. Наиболее эффективным оказался «греческий огонь». Его изготовление было покрыто тайной, а действие производило неизгладимое впечатление. Например, французский хронист XII века записал, что: «греческий огонь горел в воде, он пожирал всё — ни камни, ни само железо не могло ему противостоять».
Предположительно это оружие появилось в VII в. при византийском императоре Константине IV. Первоначально это были медные трубы, из которых с помощью поддува большими мехами выталкивали горящую нефть, смешанную с серой. Позднее, в X веке «огнемётное» оружие получило собственный источник движения. Один из рецептов зажигательной смеси выглядел следующим образом: «Одну часть угля, одну часть серы и шесть частей селитры мелко растолочь и развести льняным маслом, затем положить в трубу и зажечь. Всё это летит в нужном направлении и уничтожает своим пламенем». Само название «греческий огонь» возникло уже в XII в., во время Крестовых походов, когда крестоносцы столкнулись с Византией и с арабами в Малой Азии.
Употреблялся греческий огонь для поджигания неприятельских судов или при штурме крепостей. Работало это оружие за счёт определённой химический реакции. При сжигании серы образуется очень много тепла, вызывающего горение селитры, при котором выделяется большое количество кислорода, который и являлся источником движения всей горящей массы. Внешне это напоминает порох. Ведь если его поджечь в замкнутом пространстве, то он сгорает так быстро, что получается взрыв.
В глубокой древности селитру научились добывать китайцы и использовали в качестве лечебного средства. Когда её начали смешивать с серой и древесным углем, до сих пор неизвестно. Скорее всего, древний порох был получен случайно, но в Х в. нашей эры его стали применять как взрывчатое вещество. Порохом наполняли глиняные снаряды, которые, будучи подожжёнными, забрасывались метательными машинами и разрывались у цели. Затем появились бамбуковые трубки, внутри которых находился порох и горсть камешков. При поджигании пороха образовывалось большое количество газов, которые выталкивали эти камешки.
Аналогичное оружие в виде деревянных стволов применяли арабы в XII—XIII вв. Тогдашние арабские военные средства были весьма изощрёнными и включали в себя разрывные сосуды с порохом, стрелы с зажигательным веществом и даже копья, извергающие из себя «греческий огонь». Европейцы познакомились со всеми этими премудростями во время Крестовых походов. Правда, настоящего огнестрельного оружия арабы не создали.
Старейший рецепт пороха в Европе, как состава из селитры, серы и древесного угля, содержится в рукописи знаменитого ученого и регенсбургского епископа Альбертуса Магнуса (1193—1280). Тайной зажигательного состава заинтересовался и другой талантливый естествоиспытатель францисканский монах из Ильчестера в Англии Роджер Бекон. В одном из сочинений, созданном около 1250 г., он записал способ получения очищенной селитры, а также состав пороха. Однако предпочтение было отдано некоему монаху Бертольду Шварцу из г. Фрайбурга. Ему даже был поставлен в 1853 г. памятник в этом городе, хотя непонятно существовал ли этот монах на самом деле.
Также до сих пор точно неизвестно, где впервые в Европе было создано или применено пороховое оружие. Предположительным местом его появления называют Германию, поскольку там были найдены наиболее достоверные документы 30—40 гг. XIV в., сообщающие об «огненном и громобойном» оружии. Первое изображение ствольного огнестрельного оружия находится в рукописи английского хрониста и учёного Вальтера де Милимета. В 1327 году им было составлено наставление для юного английского короля Эдуарда III. В нём имеется великолепная миниатюра, на которой представлено огнестрельное орудие, относящееся к числу древнейших такого рода.
На миниатюре нарисован вазообразный сосуд, лежащий на боку, из горлышка которого торчит стрела, направленная в ворота замка. К задней части сосуда воин подносит запальный фитиль. Самым важным в этой картинке являются форма орудия и снаряд в виде стрелы, который должен быть выброшен из него. Стволы подобной формы, действительно, существовали и были первыми орудиями. Немецкая хроника 1331 г. сообщает о том, что при осаде г. Цивидале были использованы некие «вазы» для обстрела города. В других документах чуть более позднего времени упоминаются «огненные» сосуды для метания стрел.
Все эти сведения подтверждаются находкой, сделанной в шведской деревне Лосхульт в 1861 г. Найденный предмет представляет собой грушевидный сосуд, отлитый из бронзы, с очень толстыми стенками. Его размер составляет 300 мм при длине внутреннего канала в 270 мм и калибре дула в 36 мм. В задней овальной части этого «ствола» пробито вертикальное отверстие для поджигания порохового заряда. Вес всего оружия составляет 9 кг. В настоящее время эта ручница хранится в Историческом музее в Стокгольме.
Похоже, что сначала снарядами для такого оружия были стрелы и арбалетные болты. Видимо, мощность пороха была не очень велика, и выгоднее было метать более лёгкие предметы, чем круглые ядра. Ведь порох в то время походил на порошкообразную смесь, которая скорее сгорала, чем взрывалась, и медленно образовывала пороховые газы. Чтобы вытолкнуть стрелу применялся втульчатый деревянный пыж, который, естественно, вылетал вслед за стрелой. Как только мощность пороха повысилась, вылетающий пыж подсказал идею метания круглого ядра. При этом стреломётное оружие, как ни странно, продолжало использоваться ещё довольно долго. Снаряды в виде стрел для огнестрельных орудий неоднократно упоминаются в большом количестве в городских расходных книгах второй половины XIV столетия и вплоть до середины следующего. Правда, тогда они уже стали анахронизмом, поскольку выстреливать каменными или свинцовыми ядрышками было выгоднее.
В третьей четверти XIV века появляются и первые «ружья». Они имели железный ствол, стянутый в трёх местах ободками, или цилиндрический, отлитый из бронзы. Длина ствола равнялась 30—40 мм, калибр составлял 40—45 мм, а вес достигал 8,5 кг. Такова была тяжесть тогдашнего ручного оружия. Сохранившиеся в музеях экспонаты позволяют понять, как выглядела ложа такого ружья, то есть та часть, за которую держали оружие. Ствол насаживался на деревянную палку размером около метра, точно так же, как копьё или рогатина. Такое оружие получило в Германии уточняющее название «Pfeifenbuchse», что можно перевести как «трубка-ружьё». Новое слово подчеркивало цилиндрическую форму ствола. Во Франции стволы такого типа назывались «canone», что переводится тоже как «трубка». В Чехии название было более замысловатым – «пиштала», что значило «дудка, свирель». В варианте «пищаль» этот термин пришёл на Русь.
Ручницы этого времени входили в группу оружия дальнего боя наряду с арбалетами и луками. Их заряжание осуществлялось с дула, а поскольку канал ствола несколько сужался к дну, то пулю заталкивали до конца при помощи специальной палки — шомпола. Тугая загонка улучшала баллистические свойства оружия, поскольку несколько компенсировала слабое действие тогдашнего пороха.
В начале 1970-х гг. в Германии была отлита копия старинной ручницы, из которой произвели серию пробных выстрелов. В пороховую камору помещали 7,5 г пороха, сделанного по рецепту оружейной книги XVII в. При стрельбе на 25 метров пуля углублялась в ствол дерева на 3—6 см, и на том же расстоянии пробивалась железная пластина толщиной до 2 мм. Мощность оружия не уступала тогдашним арбалетам, но о точности боя говорить не приходится. Прицеливание производилось лишь по верхней плоскости ствола и без всяких приспособлений.
В первой половине XV в. огнестрельные ручницы уже существовали в трёх разных вариантах. Все они состояли только из ствола и ложи. Наиболее простым являлось древковое оружие, которое имело литой бронзовый или железный круглый ствол с древком на конце. Помимо круглого ствола изготавливались кованые шести- или восьмигранные стволы с утолщением в казённой части, причем переход к ней делался ступенчатым. Ручницы второй четверти XIV в. с подобными стволами имели длину 400—600 мм при калибре от 20 до 30 мм. Древко обычно достигало 1—1,3 метра.
Второй вид древковой ручницы был более редким и дошёл до нас в меньшем количестве экземпляров. Ствол делался круглым или гранёным с глухой казённой частью, из которой выступал острый стержень в виде шипа. На него насаживалось древко, как это делалось у черенковых арбалетных стрел. Такой ствол не мог принимать мощного заряда пороха ввиду слабого скрепления с ложей. Скорее всего, подобное оружие быстро вышло из употребления.
Наиболее совершенным для того времени были ручницы, стволы которых укладывались в переднюю часть длинной профилированной ложи, где крепились одной или двумя железными скобками. Задний конец ложи получил трапециевидную форму, которая, скорее всего, была скопирована с тогдашних арбалетов. Ручницы такого типа имели железный граненый ствол калибром 25—35 мм при длине в 280—350 мм. Ствол укладывался в деревянную ложу, длина которой могла достигать 1300—1500 мм.
Дальнейшая эволюция этого типа оружия заключалась в удлинении стволов, размер которых постепенно достиг 800—900 мм при калибре 20—25 мм. Ствольная часть ложи делалась с уступом, из-за чего ствол слегка приподнимался, и стрелок имел возможность лучше прицелиться. Возле затравочного отверстия появилось чашкообразное углубление, которое вскоре получило круговой рант. Таким образом, на затравку можно было сыпать дозу пороха для лучшего воспламенения заряда в канале ствола.
К стволу такого тяжёлого оружия начали приваривать крюк, который служил в качестве подпорки или для сдерживания отдачи. Им можно было зацепить ручницу за крепостную стену или за поваленное дерево и произвести прицеливание. Ведь вес ручниц с длинными стволами достигал 8—15 кг. По-немецки крюк – «die Haken», и оружие стали называть «die Hackenbuchse», то есть «ружьё с крюком». Считается, что французское слово «аркебуза» получилось при искажении немецкого термина. Появление крюка было связано с неудобством удержания оружия при стрельбе. У первых вариантов древко ручницы зажималось под мышкой, а правая рука направляла ствол в сторону цели. С появлением профилированной ложи её приклад клался на плечо, и тогда крюк помогал удержать ружье при отдаче.
Воспламенение заряда производилось по-разному. Наиболее древний способ состоял в использовании железного прута, раскалённый кончик которого просовывался в затравочное отверстие. Неудобство очевидное, и вскоре прут заменили горящим фитилём, который зажимался в специальном пальнике. Теперь поджигался только порох вокруг отверстия, а огонь проникал в глубь ствола. Когда ручница зажималась под мышкой, стрелок ещё мог левой рукой сам поднести фитиль к затравке, но если приклад клался на плечо, нужна была помощь второго человека. Подобная стрельба демонстрируется на редкой миниатюре из книги о военном искусстве Иаханнеса Хартлиба 1436 г. На ней хорошо видно, как один воин держит ручницу, а второй подносит к ней пальник с фитилём.
Для заряжания ручниц стрелок совершал следующие действия: прочищал или продувал затравку, сыпал порох в ствол, отправлял туда же пулю, доставал шомпол и уминал пулю в заряд, вкладывал обратно шомпол и насыпал на отверстие затравочный порох. Пули отливались заранее и носились в кожаном мешочке. От того времени сохранился редкий экземпляр пулелейки в музее г. Смедерево в Югославии. Она состоит из двух железных половинок, соединяемых на трёх штифтах. В отличие от более поздних эта пулелейка ещё не имеет ручек.
При выстреле прицеливание шло по верхней плоскости ствола. Из-за неважного качества пороха ствол ручницы после 5—6 выстрелов нужно было чистить. Остатки несгоревшего пороха так засоряли канал, что затравка оказывалась забитой, а пуля не доходила до дна ствола. Понятно, что подобные ручницы ещё невозможно было использовать для охоты. Тем более, что тогдашние ружья считались оружием простолюдинов, и благородные рыцари его чурались. Недаром ручницы стали вооружением восставших крестьян и ремесленников во время Гусит¬ской войны в Чехии (1419—34 гг.). Им было не по карману рыцарское снаряжение. Они предпочитали более простое и дешёвое оружие. Изготовить кованые стволы огнестрельного оружия не было для них проблемой, и гуситская армия в большом количестве была снабжена лёгкими железными пушками и коваными ручницами. Оба вида оружия быстро доказали свою эффективность и наносили серьёзный урон рыцарям даже при незначительной меткости.
Распространению огнестрельного оружия сильно способствовало улучшение пороха. После 1420 г. его научились зернить, что резко повысило его боевые свойства. Зернёный порох воспламеняется быстрее и при его горении образуется большое количество пороховых газов. В первую очередь это имело значение для артиллерии, но и ручное оружие стало более эффективным. Огнестрельные ручницы за первое столетие своего бытования распространились на огромной территории и стали обычным воинским вооружением. Они известны в различных вариантах и разного типа, при этом их эволюция явно шла в сторону удлинения ствола. Утончение его стенок и уменьшение веса привели к формированию подлинно ручного оружия — ружья. Однако и ружьё не могло стать по-настоящему удобным, пока не появилась более совершенная система воспламенения заряда в стволе. Поиски в этом направлении начались во втором десятилетии XV в. и завершились созданием воспламенительного механизма — фитильного замка.
Наиболее раннее изображение такого механизма сохранилось в документе 1411 г. из собрания Венской национальной библиотеки. Имеющийся там рисунок демонстрирует двуплечий рычаг на оси, в верхнем конце которого зажат кусок тлеющего фитиля. Прижав рукой нижний конец рычага к ложе, можно было опустить фитиль вниз.
В первоначальном варианте рычаг крепился к ложе просто на шурупе или помещался в разрезе ложи за стволом. Его верхняя часть получила наименование «курок», а нижняя, при помощи которой курок опускали вниз, «спуск». Обе детали, пережив многочисленные конструкции замков и затворов, сохранились до сегодняшнего дня, хотя и в сильно изменённом виде.
Следующий важный этап состоял в приспособлении к фитильному рычагу плоской пружины, которая после прижатия курка с фитилём к полке отводила рычаг назад. Этот механический вариант получил название «серпентина», поскольку курок напоминал своим изгибом змею. Тем более, что губки курка для зажима фитиля часто делали в виде змеиной головы или пасти дракона. Курок мог быть сбоку ложи или проходить через неё посередине в разрезе, при этом его нижний конец (спуск) выступал снизу ложи.
Рисунки в рукописи 1450 г. из библиотеки Ришелье в Париже показывают, что оба способа — механический и ручной — существовали одновременно, и механические приспособления для ружей не были тогда новинкой для мастеров. Запись 1439 г. в городской книге Братиславы о заказе на партию таких механизмов свидетельствует об их известности.
В Европе почти не сохранилось ружей с серпентинными замками, но они нашли себе прибежище на Востоке. Первые колонизаторы прибыли в Индию с фитильными ружьями, которые там прижились, и производились местными мастерами по ремесленным традициям до конца XIX века. Европа в последний раз столкнулась с примитивным фитильным замком в 1683 г. при осаде Вены турками, вооружение которых сплошь состояло из устаревших ружей.
Окончательно оформился фитильный замок в последней четверти XV в. Знаменитая иллюстрация оружейного мастера Мартина Мерца 1475 г. из его книги об «огневом деле» показывает нам вполне готовую конструкцию. Мастер был плохим рисовальщиком, но из того, что он изобразил, вполне понятно устройство замка. В нём появилась стальная пластина – «доска», на которой монтировались все детали. Курок представлял собой отдельную изогнутую деталь, помещенную с внешней стороны доски. С обратной стороны на ось курка насажена лодыжка, которая через тяговый рычаг соединена со спуском. Пружина под тяговым рычагом возвращала курок в обратное положение. В этом замке курок двигался уже от дула к прикладу, а не так, как в раннем варианте — от приклада к стволу.
У Мартина Мерца замок укреплён в ложе винтами. Однако большинство старых замков в сохранившихся военных экземплярах держится просто на гвоздях. Такой способ был очень неудобен, особенно для чистки или ремонта замка, поэтому на оружии более качественного производства замок укреплён на винтах. На протяжении последующих десятилетий на охотничьем оружии, как более дорогом, фитильные замки ставились только на винтах.
С появлением механического фитильного замка огнестрельное оружие стали применять и на охоте. Это произошло в самом конце XV в. Охота тогда была привилегией дворян и рыцарского сословия, поэтому даже первые охотничьи ружья отличались богатой отделкой. Стволы часто имели фигурные дула, напоминавшие пасти драконов, плоскость ствола могла быть украшена резьбой и гравировкой, включающей в себя родовые гербы и разного рода надписи. Рисунки золотились и могли дополнительно украшаться даже полудрагоценными камнями. Замочные доски также гравировались, а ложа отделывалась декоративной резьбой.
Механический фитильный замок превратил военное ружьё в охотничье, но более удобным для такого оружия стал стопорный фитильный замок, созданный в самом конце XV в. В нём курок падал на полку под давлением боевой пружины, а не опускался на неё при давлении руки стрелка на спуск. Чтобы запереть курок в боевом положении, его цепляли за специальный зацеп — шептало, выступавшее из ложи. Для выстрела зацеп утапливали нажимом на кнопку, расположенную сбоку на ложе и являвшуюся аналогом спуска. Часто на дорогих ружьях кнопка, нажимавшая на шептало, заменялась шёлковой веревочкой, ведшей к шепталу. Достаточно было только слегка потянуть за неё, шептало утапливалось, и курок падал на полку.
Стопорный замок мог отличаться от обычного фитильного одной важной особенностью. Его курок оканчивался не раздвоением, а полой трубкой, которую заполняли горючей смесью из высушенной морской губки и селитры. Смесь зажигали перед выстрелом, и она медленно тлела, пока стрелок высматривал цель. Удобство замка заключалось и в том, что оружие не смещалось при нажиме на спусковую кнопку, а тем более при лёгком натяжении верёвочки, в то время как обычный замок требовал усилий для прижима курка к полке. В этот момент ружьё могло сдвинуться в сторону.
До наших дней дошло всего несколько древних экземпляров ружей со стопорным замком. Они выглядят совсем по-другому, чем ручницы первой половины XV в. Стволы у них ружейного типа, часто с утолщением в дульной части. Их не просто крепили к ложе, а укладывали в ложбину, выдолбленную в передней части ложи, из-за чего та делалась более тонкой. Приклады ружей опущены вниз для удобства прицеливания, а стволы снабжены прицельными приспособлениями, состоящими из визирной трубки или щитка с прорезью, а также мушки. Приклады делались теперь короткими, длиной не более 30 см, поскольку оружие при выстреле не клали на плечо, а только подносили к щеке для прицеливания. Именно так выглядели первые охотничьи ружья.
Такие ружья продолжали называть «аркебузами», хотя большинство из них уже не имело крюка для гашения отдачи, давшего наименование ружью («аркебуза» — испорченное немецкое «хакенбюксе», то есть «ружьё с крюком»). На рисунке 1500 г., хранящемся в городской библиотеке Мюнхена, представлены стрелки с ружьями, прижатыми при стрельбе к щеке. Изображённые на нём ружья совпадают с подлинными в разных музеях. Например, аркебуза того же времени из музея в Дрездене или ружьё с клеймом г. Базеля около 1510 г. Похожее оружие представлено и в арсенальных книгах Максимилиана I. В петербургском Эрмитаже хранится лёгкая аркебуза с пружинным замком, внешний облик которой повторяет военные ружья начала XV в.
Для аркебуз, у которых ложа не имела узкой части приклада — шейки, предпочтителен был стопорный замок с боковой кнопкой-спуском, хотя допустим и обычный замок. Оружие с простым фитильным замком часто имело приклад загнутый вниз, который упирали в живот или в грудь. По аналогии с ручницами, прижимаемыми к груди, это оружие называли «петриналь». Оно пользовалось большой популярностью в Италии и во Франции.
Широкое распространение охотничьих ружей для охоты началось после 1500 года. И как раз к этому времени появилась новая система воспламенения пороха в стволе ружья, названная «колёсной», а механизм воспламенения «колёсным замком», что явилось прямым переводом немецкого термина «Radschloss».
Суть этого механизма состояла в том, что рядом с затравочной полкой вращалось колёсико с нарезами, которое терлось о минерал пирит, в результате чего появляющиеся искры поджигали затравочный заряд на полке. Долгое время считалось, что колёсный замок был изобретён в Нюрнберге в 1517 г. мастером Иоханном Кифусом. Однако уже в конце ХIХ в. известный оружиевед Вендален Бехайм посчитал это предположение весьма сомнительным, поскольку имя мастера Кифуса стало известно значительно позднее. Историк Доппельмайер сообщал о нём только около 1600 г. Однако Бехайм всё-таки соглашался с тем, что замок был создан в Нюрнберге. Другой исследователь полагал, что колёсный замок сделал в Нюрнберге мастер Вольф Даннер около 1504 г. Возможно, что это предположение основывается на аркебузе из музея Армии в Париже, которая датируется 1504 г. Швейцарский автор Иохан Гулер фон Вейнек полагал в 1616 году, что колёсный замок пришёл в 1517 году из Аугсбурга и Нюрнберга, то есть был немецким изобретением.
Дополнительным свидетельством появления замка в самом начале XVI в. является манускрипт с рисунками, принадлежавший нюрнбергскому богачу Мартину Лёффельхольцу. В нём, наряду с другими рисунками различных изобретений, помещена колёсная зажигалка или, вернее, трутовый запал. Она представляла собой коробку, в которой на оси вращалось насечённое колесо, а к нему примыкал рычаг, в губках которого был зажат пирит. Колесо вращалось, когда резко тянули за тонкий ремень или шнурок, в результате чего высекались искры. Подобный способ высекания искр применялся и на колёсном замке, хотя в нём колесо вращалось при помощи пружины. Такое совпадение не могло быть случайным и предполагает заимствование идеи замка от зажигалки.
Сохранились и документальные материалы, доказывающие существование колесных ружей в самом начале ХVI в. В 1507 году дворецкий кардинала Ипполито д‛Эсте I, который в это время исполнял обязанности архиепископа в городе Загребе (Венгрия), дал своему слуге деньги на покупку в Германии «ружья, в котором воспламенение производится с помощью камня». Оно было куплено и доставлено кардиналу, что свидетельствует о редкости подобных ружей в то время, и что они делались только в Германии.
Следующее документальное свидетельство о колёсном ружье относится к 1515 году. Аугсбургский летописец Вильгельм Рем описал несчастный случай в Констанце, произошедший оттого, что молодой человек играл с ружьём, у которого замок был устроен так, что «когда приводился в действие спусковой механизм, он сам воспламенялся». При выстреле из ружья чуть не была застрелена девушка. Этот инцидент ярко иллюстрирует преимущества и опасности колёсной системы воспламенения. С фитильным ружьём ничего подобного произойти не могло.
Таким образом, ко второму десятилетию XVI в. колёсное оружие получило достаточное распространение. Однако вопрос об авторстве изобретения остался открытым, и современники ответа на него не дали. Даже спустя всего сто лет имя автора замка была забыто.
В настоящее время большинство исследователей приписывают оба изобретения — и зажигалки, и колёсного замка — гениальному ученому средневековья Леонардо да Винчи. Это предположение не лишено оснований, поскольку рисунки обеих конструкций (зажигалки и замка) находятся в собрании Леонардо в Милане в так называемом «Кодексе Атлантикусе».
Долгое время оружиеведы спорили между собой, является ли рисунок замка Леонардо да Винчи изображением уже существовавшей конструкции или это изобретённое им техническое новшество. Чтобы покончить с этим спором, английский знаток оружия и слесарь-любитель Дж. Хард, основываясь на рисунке Леонардо, изготовил его замок. Он оказался вполне действующим механизмом, и стало ясно, что рисунок не мог быть воспроизведением современного автору замка, а является новым творением, поскольку Леонардо изложил общие конструктивные принципы, не вдаваясь в их технические решения. Если бы учёный рисовал известную конструкцию, он бы изобразил её более точно, передав все детали.
Замок Харта по рисунку да Винчи представлял собой овальную замочную пластину, в которой на поперечной оси вращалось насечённое колесо. Справа от него помещался подпружиненный курок с губками для пирита, над колесом располагалась полка с затравочным порохом, а само колесо приводилось в действие двупёрой пружиной, расположенной с обратной стороны, при помощи цепочки и звеньев, наматывавшихся на ось колеса. В общих чертах данная конструкция вполне соответствовала колёсным замкам на сохранившихся исторических образцах.
Любопытно, что первое оружие с колёсным замком являло собой комбинированные образцы арбалета и ружья. В манускрипте 1505 г. представлено старейшее изображение оружия с колёсным замком, представляющее собой классический арбалет, на ложе которого снизу имеется ствол с колёсным замком. Старейшими сохранившимися экземплярами считаются три арбалета-пистолета в собрании дворца Дожей в Венеции, которые датируются примерно 1510 г.
Имеются варианты конструкций такого оружия и более позднего времени. Например, арбалет-карабин, сделанный в Германии или в Северной Италии около 1521 г. Его ствол расположен над ложей арбалета, а замок врезан с правой стороны арбалетной ложи. На стволе имеется надпись по-латыни «Ferdinandus», а на ложе герб эрцгерцога Фердинанда, позднее кайзера Фердинанда I — короля Богемии и Венгрии. Имеется предположение, что данное оружие является свадебным подарком Ягелонки Анны из Богемии, на которой он женился в 1521 г.
Очень интересным оружием подобного типа является арбалет с пистолетом из замка Шурбург в Тироле. Предположительно он представляет собой подарок императора Карла V рыцарю Карлу Траппу фон Пизейн, который был владельцем этого за´мка и умер в 1550 г.
Оружейники, осваивая новую конструкцию, иногда устанавливали колёсный замок на других видах оружия, например, на топорах и дубинках. Вместо древка мог быть ствол, а замок прикрепляли сбоку. Древнейшим образцом такого оружия являются два топорика, хранящиеся во дворце Дожей в Венеции. Их замки несколько напоминают рисунок Леонардо да Винчи. В Королевском арсенале в Мадриде хранится комбинированное оружие из топора и пистолета 1551 г., которое принадлежало королю Филиппу II. Однако существовали уже около 1525 г. и обычные карабины с колёсным замком.
К сожалению, охотничьи ружья с колёсными замками, предназначенные непосредственно для охоты, сохранились от более позднего времени. Одним из них является ружье с комбинированным колёсным и фитильным стопорным замком с датой на стволе 1532 и гербами Бадена и Баварии. Имеющаяся монограмма позволяет полагать, что ружьё принадлежало жене герцога Вильгельма IV Баварского. В основном сохранившиеся ружья уже относятся к 1540—1550 гг.
Возникновение нового оружия сразу стало причиной конфликтов. Как всегда самое совершенное оружие тут же берётся на вооружение не обычными, пусть и богатыми, людьми, а бандитами и браконьерами. Доказательством этого является постановление императора Германии, относящееся к 1517 г. По нему запрещалось носить в Нижней Австрии «самостреляющие ружья» под одеждой. Соответствующие запрещения того же времени известны в документах итальянских городов. В июле 1518 года этот запрет, охватывающий и производство колёсного оружия, был распространён на всю территорию Германской империи. Причиной для таких решительных действий послужило письмо Комиссии земельного парламента в Инсбруке, в котором содержатся рекомендации для запрета такого оружия из-за участившихся случаев его применения разбойниками.
Однако несмотря на императорские эдикты, колёсные замки продолжают изготовлять, и в течение второй четверти XVI века ружья, снабжённые ими, получают всё большее распространение. Возможность быстрого производства выстрела побудила высшие слои общества использовать его для своих охотничьих забав.
Уже кайзер Карл V, дядя и наследник императора Максимилиана, выказывал огромный интерес к подобному оружию и не стал поддерживать запрет на его ношение. В настоящее время в музее «Реал Армериа» в Мадриде хранится короткий карабин, на стволе которого дата 1530 и клеймо аугсбургского оружейника Бартоломеуса Марккварта. С большой степенью вероятности этот карабин был куплен Карлом V во время его остановки в Аугсбурге в 1530 г. по случаю сбора парламента. Во всяком случае, этот карабин существовал в императорской Рюсткамере и был внесён в опись 1560 г.
Любопытные сведения содержатся в переписке маркграфа Георга Анобахского и Совета Нюрнберга, относящейся к 1532 г., в которой изложена просьба восстановить запрет на ношение колёсного оружия. Маркграф просит, чтобы защитить свой охотничий участок от браконьеров, издать постановление, запрещающее «огонь высекающие ружья». Совет Нюрнберга ответил, что, так как оно является оружием разбойников, то, запретив его, обычным гражданам будет нельзя защищаться тем же оружием. Ввиду этого Совет ограничил стрельбу граждан из ружей по дичи только в охотничьих угодьях маркграфа.
То, что эта переписка соответствует действительности, говорят и другие современные ей документы. Например, сохранились судебные акты против известного разбойника Томаса фон Абсберга (умер в 1531 г.), из коих следует, что не только его люди, но и просто едущие по улице граждане располагают огнестрельным оружием, которое обозначалось как «ружья с высекающим огнём, огненные ружья, огненные пистолеты».
Согласно документам тех лет, в княжеской собственности имелось много колёсного оружия, что говорит о его производстве в больших количествах. Всё зависело от конкретного лица. Например, английского короля Генриха VIII увлекало оружие различного типа. Он был известным знатоком как холодного, так и огнестрельного оружия. В описи его коллекции, составленной уже после смерти в 1547 г., насчитывалось не менее 139-ти заряжаемых с казённой части ружей. Часть из них, по всей вероятности, была снабжена колёсными замками.
Во всяком случае, в коллекции Тауэровского королевского арсенала находится одно из этих ружей очень оригинальной и изящной работы. Ствол ружья напоминает архитектурную колонну и имеет казённую часть на боковой петле, которая открывается для помещения стального патрона. Исходный колёсный замок был утерян и в ХIХ в. заменён простым фитильным.
Сделано это было неслучайно, поскольку в XVI в. сочетание фитильного и колёсного замков на одном ружье встречается довольно часто. Недоверие к новой системе колёсного механизма, а также его капризность в работе, являлось причиной того, что ружьё снабжалось вторым курком, в который вставлялся фитиль. Если при выстреле ружьё дало осечку колёсным замком, то владелец всегда мог, воспламенив фитиль, произвести выстрел из уже заряженного ружья. Конечно, при этом он терял время, но зато не оставался полностью безоружным.
Появление достаточно надёжных колёсных ружей стимулировало развитие придворной охоты. Именно для охотничьих целей начали делать ружья в княжеских и королевских мастерских. Колёсное оружие меньше зависело от погоды, могло долгое время носиться заряженным, а выстрел производился в любое удобное время. Появление подобного оружия вызвало огромный интерес к охоте среди князей и феодалов во всей Европе. Именно к XVI в. относится окончательное оформление охотничьего законодательства. Феодалам отписывались огромные охотничьи угодья, где была запрещена охота всем, кроме их владельцев. Браконьерство каралось смертной казнью.
В XVI в. также разрабатываются правила загонной охоты, в основе которой лежала давно знакомая феодалам травля дичи. Однако лишь с появлением удобного оружия эта охота получила разнообразные формы. Загонная охота относилась к наиболее массовым и богатым мероприятиям. В них участвовали помимо десятков приглашённых друзей и гостей сотни егерей, псарей, загонщиков, возничих и слуг. К охоте готовились как к сражению. Заповедник заранее осматривался, выбирались места отстрела и отдыха, разрабатывался план охоты, готовилась перевозка снаряжения и оружия.
Загонщики под лай собак поднимали весь лес, псари освобождали свору, которая гнала зверей в сторону охотников, которые брали их на мушку. Такая охота могла продолжаться с перерывами несколько дней и даже недель. Добытые трофеи оценивались и делились между главными участниками. Избыток дичи отвозился в город для продажи на рынках. В основном охотились на конкретного зверя, поэтому старались иметь угодья с разными животными.
Помимо «дикой» загонной охоты устраивалась и «подготовленная». Для этого участки леса размечались флажками и сетями, рядом с ними выбирались открытые места — луг или поляна. Соединялись они специальным переходом. На поляне в беседках и под навесами располагались «благородные» охотники, одетые в лучшие одежды с очень дорогими ружьями. Своры собак гнали зверей на открытое пространство, где их отстреливали господа. Егеря стояли наготове, чтобы добить раненых животных. Такая охота длилась несколько часов, и её устраивали часто при замках феодалов. Зверей могли выгонять из специально сооружённых зверинцев, где животные содержались месяцами в ожидании «охоты».
Со второй половины XVI века колёсное оружие становится обычным вооружением охотников и остаётся им на протяжении как минимум полтора столетия. При этом не только оно само, но и непосредственно колёсный замок изменялся и усовершенствовался. В разных странах Европы появлялись свои оригинальные модели и конструкции.
