Ив. ЕРЕМИН
Накануне нам не повезло. Мы видели много свежих лежек, но козлов посмотреть не удалось.
Усталые и голодные мы вернулись к палатке. Дежурный угостил нас свежей форелью, хвастаясь рыболовной удачей и подшучивая над незадачливыми «архаровцами».
Я долго не мог уснуть, а когда, наконец, вздремнул, то вдруг проснулся от явного ощущения близости чего-то живого.
Прислушался. Кто-то осторожно бродил у палатки. Стараясь не дышать, растолкал друзей.
— Архары! — прошептал я.
Мы схватили ружья и бесшумно выползли наружу...
Оказалось, что недалеко от палатки спокойно пасся табун лошадей. Это колхозные пастухи-казахи пригнали сюда коней на пастбище.
— Охоты теперь не жди, лошади всю дичь распугают, — с досадой сказал мой однокурсник Андрей.
Он поглядел на неясно отсвечивающие вверху снежные вершины гор и предложил:
— Пойдем-ка, Иван, поищем счастья подальше от табуна!
Чуть брезжило, когда мы легли за камнями перед мрачной дырой темного ущелья, откуда доносился неясный шум воды и выползала холодная волна тумана. Где-то поблизости пристроился Андрей, но его я не видел. Зябко поеживаясь, я молча лежал в предрассветной мгле в глухом ущелье Тянь-Шаня. Время тянулось медленно.
Вдруг откуда-то сорвался камень и с шумом скатился вниз. Я вздрогнул и прислушался. Рядом, затихая, шуршала потревоженная осыпь.
Я осторожно привстал и сразу же скрылся за камнем: на луговине спокойно паслись архары. До них было не меньше трехсот метров. Стрелять из ружья бесполезно, надо ползти туда.
Я оглянулся, надеясь увидеть Андрея, но увидел архара: мраморным изваянием стоял на высокой скале большей рогатый сторож. Мне подумалось, что сторож будет нести свою службу небрежно и я смогу подползти к архарам поближе. Но ошибся: архар стоял неподвижно; время шло, зной начал заливать луговину с такой же силой, с какой на рассвете заливал ее туман.
«Где же Андрей?» — подумал я. И как бы в ответ мне рогатый сторож издал резкий предостерегающий звук, чем-то напоминающий крик человека.
Архары вскочили, испуганно вытянув шеи в одном направлении. Я быстро взглянул туда же. Ничего подозрительного. Но когда опять посмотрел на скалу, где только что был сторож, я никого не увидел: животных точно смыло водой.
— Скажи ты, пожалуйста, — вдруг послышался голос Андрея. — Им и носа показать нельзя.
— Проморгал?
— Конечно. В разведке бывало легче.
В лагерь мы вернулись без выстрела. Опять варили форель, а рядом с палаткой фыркали кони и тягуче пел свою мечтательную песню пастух-казах.
Мы решили расспросить о здешних местах пастухов. Они сидели у костра, поджав под себя ноги, посасывая самодельные трубки. У всех — темные от загара, обветренные лица. На головах — меховые шапки. Над небольшим костром — закопченный котел, из которого поднимался густой ароматный запах баранины. Поздоровавшись с нами, старший пастух склонился к котлу, вынул большой кусок мяса и ловко отхватил от него кривым ножом небольшой кусочек. Пожевав и решив, что мясо еще не готово, он старательно помешал в котле палкой.
Разговорились. Чокан — так звали старшего пастуха — выслушал наш рассказ об архарах со снисходительной, доброй улыбкой.
— Ай, ай! — сказал он смеясь, — а барашка вон там ходит, — и показал рукой в горы.
Я посмотрел в бинокль. Несколько большерогих архаров как бы застыли на дальних скалах строгой скульптурной группой. Только острые глаза пастуха могли заметить их на таком расстоянии. Бинокль пошел по рукам. Эта полезная на охоте вещь окончательно сблизила нас с пастухами, и мы скоро узнали — откуда и надолго ли они пригнали коней, богат ли колхоз, много ли зверей и дичи в горах.
У костра мы сидели долго и узнали, что архары держатся в мало доступных ущельях, что пасутся они только ночью, а днем уходят высоко в горы, к снегам, и отлеживаются там. Косули (по местному — «кийки») кочуют тоже по высокогорным пастбищам и только тогда спускаются в долины, когда выпадет снег. Косуль можно видеть и днем, но подкрасться к ним не легче, чем к чутким архарам. Только хитрому снежному барсу удается подстеречь их на горных тропах. Есть в лесах Тянь-Шаня и красавец марал — олень, рога которого весной содержат ценное лекарство...
Уступив нашим просьбам, Чокан согласился повести нас в горы.
Была еще ночь, когда он подъехал к палатке, ведя в поводу двух оседланных лошадей.
Мы вылезли из теплых спальных мешков, поспешно оделись и тронулись в холодной ночной темноте к горным ущельям. Ехали долго, на крутых подъемах прижимаясь к гривам коней. В одном месте Чокан поспешно соскочил на землю.
— Здесь! — шепнул он. — Тихо надо ходить, барашка тут близко.
Он связал лошадей по-монгольски, мордами к седлам, и оставил возле больших камней, взял карабин и ушел, приказав нам стоять на своих «номерах» без шума:
— Стрелять будете, когда выстрелю я!
Прошло немало долгих томительных минут. Уже начинало светать, когда послышались легкие шорохи, похрустывание травы на зубах и слабое чавканье: впереди показались архары.
Пальцы жадно легли на курки. В разрывах тумана нам открылась зеленая луговина, соединенная с нашим массивом узеньким перешейком.
Ветер тянул на нас, животные не тревожились. Они медленно подвигались к узкому перешейку, путь их лежал к нам, успех решало терпенье.
Огромный рогатый архар, отделившись от стада, медленно подошел к перешейку, пощипывая траву, и поднял большую гордую голову. Его массивные рога были завиты кольцами. Концы их остро торчали над мощным лбом, готовые к бою. Сухие жилистые ноги шагали легко, без труда неся огромное тело. Я позабыл, что мне запрещено стрелять первому. Сознаньем овладела лишь одна мысль: куда стрелять? в лопатку? в лоб?
Рыжий красавец, подняв лобастую морду, стал на перешейке в полусотне метров от меня, а затем повернулся боком, и это решило все: я быстро прицелился и выстрелил!
Громкое эхо, дробясь, раскатилось по скалам. Архар, качнувшись, упал. Вскочил, потом опять упал. А стадо, минуя узенький перешеек, метнулось в пропасть.
Я выскочил из укрытия и побежал к обрыву. То, что я увидел, поразило меня: архары, ударяясь то об одну, то о другую стенку пропасти, как резиновые мячи, прыгали вниз, уходя все дальше, пока окончательно не скрылись с глаз.
Потрясенный виденным, я долго стоял над пропастью, забыв об убитом архаре. Подбежал Андрей. Потом показался сердитый, расстроенный Чокан.
— Плохой, однако, ты охотник, рано стрелял!
И только теперь я понял свою ошибку и смог оценить стратегию Чокана. Он хотел пугнуть стадо на нас, мы своими выстрелами вернули бы стадо под его пули. Трофеи тогда были у каждого из нас.
Но и мой единственный трофей все же порадовал нас...
