КОЧЕТКОВ Николай Иванович
(Из записок начальника команды по истреблению волков)
Волки — бич колхозного животноводства. Борьба с ними поставлена в число важных задач народного хозяйства.
Московское управление по делам охотничьего хозяйства систематически организует отстрелы этого хищника.
Я хочу рассказать об одной такой вылазке на волков.
Ночью 20 ноября 1947 года наша команда охотников, захватив флажки (около пяти километров шнура), маскировочные халаты и продовольствие, покинула притихшие улицы Москвы. Мы направлялись в Коломенский район, где предполагалась первая встреча с волками.
Настроение у всех было приподнятое, не умолкали шутки и песни.
Хорошая пороша, добротное снаряжение команды, большой опыт участников — все это предвещало удачную охоту. В составе команды были два егеря-«псковича» — А.П.Изотов и Ф.П.Васильев, стендовый стрелок, большой любитель волчьей охоты П.И.Веселов и еще несколько охотников.
Луна ярко освещала дорогу, с машины были видны покрытые снегом поля и черные, чуть посеребренные инеем леса, подступавшие к самой дороге.
На рассвете мы прибыли в деревню Каменку и, разделившись на четыре группы, вышли по разным направлениям в разведку. Удалось обнаружить следы четырех волков примерно трехдневной давности. Продолжение разведки в этот день и в первой половине следующего дня ничего нового не дало: волки куда-то переместились.
Объездчик Озерского лесничества Ф.С.Савельев сообщил, что в деревне Стояньеве пала лошадь и на ее труп приходят волки.
Вечером 22 ноября, покрыв около тридцати километров по лесным и проселочным дорогам и не найдя новых волчьих следов, команда прибыла в Стояньево.
За чаем, затянувшимся за полночь, Савельев подробно рассказал все, что знал о волках: когда, где и сколько он видел следов, насколько они были свежи, сколько и в каких деревнях волки задрали овец и собак.
Оказалось, что разыскивая каменских волков, команда напала на новый выводок. Свежие следы волков наблюдались здесь в те же самые дни, что и под Каменкой. Подтверждалось это и тем, что в августе-сентябре в восьми километрах от Стояньева, за деревней Малые Дворики, не раз на зорях слышался вой волчьего выводка с повизгиванием и подлаиванием.
* * *
Ранним утром 23 ноября, когда колхозницы еще топили своп печи, команда выехала на розыски. Вместе с нами отправился и Савельев.
Под Стояньевым было много старых следов, но свежих не оказалось. Чтобы не терять времени, мы отправились к волчьим логовам.
По пути мы заехали в Мошаницкий сельсовет. Здесь я оставил начхоза Веселова и еще одного охотника для устройства квартирных дел, а сам с охотником Козловым отправился к месту, где колхозники видели волков. Остальные члены команды продолжали разведку по намеченному маршруту и в полдень должны были явиться в Малые Дворики. В случае, если бы они обнаружили волков, им пришлось бы преследовать зверей и затянуть их флажками.
Днем мы вернулись в Малые Дворики и узнали, что команда обложила одного волка. Его обнаружили в поле, где он охотился за мышами. Увидев охотников, волк скрылся в овраге, а затем залег в чаще березняка на другой стороне оврага.
Одиночку затянули флажками в три часа дня и тут же погнали. Волк вышел на объездчика лесничества Савельева, который сделал по нему неудачный дуплет. Оставляя кровавый след, зверь прорвался через флажки и ушел.
Под вечер его обложили вторично. Он лег в овраге, но мы его не взяли. На этот раз своим спасением волк был обязан шоферу нашей команды Болеславу. Услыхав голос егеря Изотова, гнавшего волка, шофер вообразил, что Изотов кричит, потому что сбился с пути, и отозвался ему. Болеслав, правда, сейчас же догадался, что допустил ошибку, и перестал кричать, но волк, немного не дойдя до стрелковой линии, повернул вправо и на махах вышел из оклада.
Начало плохое: два раза упустили волка. Счет ошибок открыт. Вечером об этом говорили очень много.
Утром 24 ноября решили найти выводок или добрать вчерашнего подранка и предпринять большую разведку на автомашине.
Километрах в трех от места вчерашней охоты дважды ускользнувший от нас волк был снова обложен. Он залег в непролазной чаще молодого осинника, вся площадь которого не превышала 25 гектаров. Через пятнадцать минут осинник был затянут флажками и стрелки поставлены на номера.
Скоро вслед за криком Изотова, гнавшего волка по следу, настороженную тишину леса разорвал резкий дуплет и почти одновременно с ним — одиночный выстрел. Громкое «Готов!», донесшееся со стороны стрелков, означало, что волк убит.
Около волка стоял сияющий начхоз команды П.И.Веселов и хмурый шофер Болеслав, видимо, тяжело переживавший допущенную им вчера ошибку.
В полдень выехали на широкий поиск выводка. Решили углубиться километров на десять на территорию Малинского района, где два года назад был выводок, затем проехать обратно к Коломенскому району и к вечеру вернуться лесными дорогами в Малые Дворики.
Путь был тяжелый, около тридцати километров пришлось ехать по проселочным и лесным дорогам. Нередко машина буксовала и проваливалась колесами в непромерзшую под снегом землю.
Нам явно не везло: свежих следов нигде не было. Но когда поздно вечером, изрядно озябшие, голодные и мрачные, возвратились мы в Малые Дворики, Савельев сообщил нам, что сегодня утром выводок проходил под самым Стояньевым. Вот как разошлись наши пути с волчьими!..
К Стояньеву мы подъехали 25 ноября в очень ранний час. Над дорогой еще висел голубой полумрак. Нарушая сонную тишину деревни, наша машина подкатила к дому объездчика.
Около мостика, в тридцати шагах от дома, на снегу, где было множество следов овец и коз, мы увидели девять волчьих следов. Звери подходили к деревне по долине ручья, у мостика сделали петлю к крайнему двору, а затем направились к лесу, расположенному в километре от деревни.
Следы были вчерашние. Догнать волков при таких условиях — дело случая, но на машине, если позволяют дороги, сделать это возможно.
Чтобы не распутывать следов по лесу, мы решили объехать весь лес кругом и перехватить выходные следы.
Волки были в лесу. Накануне они дневали здесь, ночью выходили, но возвратились обратно.
Мы углубились в лесной массив, оставили с машиной одного охотника и поспешно отправились на поиски волков сразу в нескольких направлениях.
Я с одним из членов команды пошел по просеке, а затем по долине речушки. Слева и справа от нее, по краям небольшого луга, располагались плотные мелоча березы и осинника, кое-где перемежающиеся с молодыми, едва заросшими вырубками. В этих местах было много лосей.
Мы быстро прошли около трех километров и за узким мысом ивняка заметили широкую полосу примятого снега. На чистой пелене снега были отчетливо видны глубокие, выбитые до самой земли следы молодого лося, а рядом с ними волчьи следы. Кругом на снегу валялись клочья лосиной шерсти, темнели пятна крови. Немного дальше, на краю вырубки, мы обнаружили большую площадку примятого снега, сплошь загрязненную содержимым желудка лося — все, что осталось от животного после волчьего пиршества.
Забрав флажки, мы побежали к егерям, которые поблизости от заеденного лося уже обложили пять волков. Остальные волки лежали в стороне, каждый в отдельности.
День угасал. Низкое пасмурное небо опустилось на самые вершины леса. Надо было спешить. Начали тянуть флажки и расставлять стрелков. Оклад был слишком велик. Захваченных в спешке флажков оказалось недостаточно, чтобы затянуть заднюю стенку и фланги. Стрелковая линия пролегала частично по просеке и затем в глубокой низине под углом к ней.
Мой номер был в середине стрелковой линии. Справа от меня стоял стрелок Никитин, слева егерь Васильев. Нам уже нечего было спешить, надо было стоять, не шевелясь, и слушать. От быстрой ходьбы было жарко. Нас охватил охотничий азарт, отчаянно билось сердце.
В лесу было тихо. Но когда стоишь на номере, всегда слышишь какие-то особые лесные звуки, а затем они как бы замирают, и слух охотника сосредоточивается на одном: он ловит шорох приближающегося зверя.
Издали донесся голос егеря Изотова. Через минуту его крики «Ай-ай-ай!» и «О-оо-ох!» послышались ближе...
Вот крик Изотова раздается несколько левее. Волки пойдут от этих криков по средней линии, которая неизбежно подведет их к стрелкам. А крик Изотова все ближе и ближе. Слышно, как изредка егерь стучит палкой по деревьям и громко покашливает. Волки теперь где-то близко, они подходят сюда, чтобы незаметно пройти в соседнее болото, а потом по крепям и оврагам ускользнуть от потревожившего их человека.
Впереди слева что-то мелькнуло.
Волк!
Он идет на махах прямо на Васильева, шагах в пятидесяти от меня. По мощной фигуре зверя в нем нетрудно узнать матерого.
Беру на мушку широкую желто-серую лопатку зверя и провожаю его в сектор обстрела Васильева. Волк от него шагах в тридцати, затем в двадцати, пятнадцати! Он мчится на Васильева, через узкую прогалину, между кустов орешника.
Смотрю — не вывернутся ли по следу за «стариком» другие волки. Успеваю заметить, что волк, вслед за выстрелом Васильева, летит через голову и остается на месте. Затем слышатся выстрелы справа, в низине. Снова мелькает серая тень там, где минуту назад появился матерый. По его следу во весь опор мчится прибылой. Не доходя тридцати шагов до Васильева, волк поворачивает вправо и направляется вдоль стрелковой линии. Снова стреляет Васильев. Выстрел, второй. Волк падает, пытается подняться, но падает снова, конвульсивно взмахивая поленом.
Вскоре раздался одиночный выстрел на левом фланге, а через полминуты громко выстрелил из своей двустволки Савельев.
Выстрелов не слышно больше, но стрелки продолжают стоять на номерах, всматриваясь в лесную чащу и прислушиваясь к каждому шороху. Еще минута, и громкое «Гоп-Гоп!» разрешает сойти с номеров и снять флажки. Четыре волка из пяти были убиты. Кроме Васильева, волков убили Болеслав и Никитин. Пятого упустил наш проводник. Он почему-то не стрелял, когда волк проходил мимо него шагах в пятнадцати, а выстрелил ему вдогонку, но положил заряд позади зверя.
В Малые Дворики мы приехали, когда уже стемнело. Путь до Двориков — всего десять километров — продолжался более часа. Задержались в Стояньеве и Мошаницах, где колхозники хотели увидеть, как мы беспощадно расправились с разорителями колхозного добра.
Ночью послышался тоскливый, продолжительный вой. Что-то похожее на жалобу и безнадежный вопль слышалось в нем. К одиночному вою, в котором легко было распознать голос волчицы, присоединились короткие подвывания прибылых.
Это волчица пришла сюда, к своим логовам, в надежде застать здесь самца и волчат. Но ее призыв собрал лишь остатки многочисленной семьи.
...26 ноября бледный рассвет застал нас в лесу, где ночью выли волки. Вся местность была покрыта их следами. Волков было пять: волчица и четверо прибылых. Почти все время они шли крепью. Рассчитывая, что волки здесь залягут, мы преследовали их в обход, чтобы отрезать их в чаще. Мы уже думали, что вот-вот обойдем волков, но снова замечали их следы и снова спешили дальше.
Время перевалило за полдень. В погоне за волками мы прошли не менее двенадцати километров, а волки все еще шли, нигде не задерживаясь и не меняя аллюра. Так они могли пройти не один десяток километров. С каждым шагом уменьшались наши шансы догнать зверей, но мы гнались за ними, подгоняемые охотничьим и спортивным азартом.
Наконец, мы заметили, что следы волков резко свернули к вырубке. Егерь Изотов и охотник Родионов пошли впереди нас, а егерь Васильев и еще один охотник на просеке свернули направо. В одном месте мы прочитали на снегу: «Ждите здесь», — и расположились на отдых.
Короткое басистое взлаивание, похожее на голос гончей собаки, прервало наш отдых. Голос подал волк. Его, видимо, потревожили. На случай выхода волков обратным следом, мы разместились по опушке и на просеке, хорошо замаскировавшись.
Вскоре появились егеря и предложили нам поспешить к ним с флажками. Волки были обложены. Вырубку затянули флажками с четырех сторон.
Стрелки на этот раз были расставлены по лазам внутри круга на расстоянии пятнадцати-двадцати метров от флажков.
Стрельба началась без загона, так как волки уже сошли со своих лежек. Не успел я осмотреться на номере, как шагах в шестидесяти увидел трех осторожно идущих волков. Слева от меня, где стоял Веселов, один за другим послышались два выстрела. «Промах, — подумал я. — Очень он поторопился со вторым выстрелом».
После небольшой паузы много левее слабо прозвучал одиночный выстрел.
«Этот убит», — решил я.
Затем стрельба слева, и в то же мгновение — выстрел справа. В зарослях березняка послышалось похрустывание снега. Еще секунда, и я вижу волка. Низко опустив голову, исподлобья косясь на флажки, он идет прямо на меня. Я стою неподвижно, в белом халате, около двух сросшихся березок, и волк меня не замечает. Шагов за тридцать от меня зверь, не сбавляя хода, забирает влево и идет на флажки. Видно, что он в паническом страхе, и флажки его не задержат. Стреляю и вижу, что взял несколько сзади. Волк падает. Затем, поднявшись на задние ноги, он ползет ко мне, стремясь уйти от страшной цепочки флажков.
На вырубке водворяется полнейшая тишина. Подбитый волк, подняв голову и навострив уши, ложится, прислушивается, судорожно хватает снег, глубоко опуская в него острую морду.
Скоро опять послышались выстрелы. Слух снова улавливает шум хрустящего снега. Слышу, как идет волк по следу подстреленного мною зверя. Я приготовился стрелять на той же прогалине, где подбил первого волка, но второй волк не дошел до нее и резко повернул к флажкам. Он был ранен. Шея, правая лопатка и задняя нога были окровавлены. Стрелять пришлось поспешно, навскидку. С первого выстрела волк согнулся, но все же поскакал дальше. Со второго выстрела у самых флажков он резко сбавил ход, пролез под флажки, сделал скачок и, сунувшись под куст, остался недвижим.
Охота закончилась. Я подошел к подраненному волку и, сфотографировав его, пристрелил.
Кроме меня, взяли еще двух волков Солодков и Козлов. Один тяжело раненный прибылой волк ушел под флажками и, как мы узнали, вышел к молотилке около деревни Нивки, откуда его прогнали мальчишки.
Со стояньевским выводком было покончено...
27 ноября мы решили сделать еще одну местную разведку, а затем перебраться в южные районы области. Каменских волков мы поручили егерю Никишеву, накануне пришедшему в Малые Дворики из Малинского района.
28 ноября мы уже были за Рязанью, в Октябрьском районе, где у деревни Завидовка имелся выводок волков. Для охоты на волков эти места очень удобны, и обложить здесь зверей нетрудно. Невдалеке от Завидовки мы пошли по следам двух волков. Через час волки были успешно обложены.
Утром 29 ноября в молодом дубняке мы обложили четырех волков. Два из них были убиты, а два других прорвались через флажки и скрылись в полях. Но из-за плохой погоды мы не смогли здесь остаться еще на сутки и направились в Большекоровинский район Рязанской области, где под деревней Ситьково был выводок волков, приваженный егерем Шаповаловым.
Утром я решил дойти до привады в надежде встретить старого волка. Этого волка мы знали четыре года. Он был, очевидно, очень стар и ходил на приваду утром, потому что ночью боялся встретить своих зубастых сородичей. Его часто видели днем. На дневку он ложился в поле, и взять его никак не удавалось.
Привада лежала в ста пятидесяти метрах от опушки леса, по которой я шел. Волка здесь не было. Я повернул обратно, но заметил, что в поле, по заросшей сорняком низине, что-то мелькнуло. Вскинул штуцер, и с помощью оптического прибора увидел волка в бурьяне.
До него было двести метров. Пока я обдумывал план, в поле зрения оптического прицела появились шесть волков. Они вышли из бурьяна и гуськом направились к приваде.
В это время в километре от привады появился человек. Волки увидели его и отошли в поле. Человек быстро присел на колено, отполз к кусту и скрылся в овраге. Это был член команды Родионов. Чтобы не потревожить волков, он пробежал низиной оврага к сторожке, сообщить о выводке.
Волки постепенно удалялись. Они то расходились, то опять сходились и следовали цепочкой друг за другом. Некоторые из них ложились не надолго, вставали и шли дальше.
Я сполз с холмика и залег около куста. Минуту спустя шагах в восьмидесяти от меня размеренной трусцой, опустив широколобую голову и свесив хвост, прошел в лес «старик». За ним пробежали другие волки.
Не прошло и часа, как пять волков были обойдены. «Старик» из оклада вышел. Однако, когда затягивали круг флажками, следы его пересекли нашу тропу обратно в оклад. Все шесть волков оказались в центре круга.
Стрелковая линия проходила по бурелому, метрах в двадцати перед флажками. Первый выстрел принадлежал мне. В чаще бурелома между толстых берез показался «старик». Я ранил его выстрелом в голову.
Волк мгновенно скрылся за деревьями, и мой второй выстрел пришелся по чаще, в которой я не видел зверя. Вскоре загремели выстрелы по всей линии.
Охота продолжалась не более пятнадцати минут, но были убиты четыре волка. Только «старуха» и один прибылой ушли под флажками. Моего «старика» пристрелил егерь Васильев. Несмотря на ранение в бок и в шею, волк все же нашел в себе силы пройти на махах метров двести.
«Старуха» была ранена одним из наших охотников. В полутораста метрах за флажками я пытался ее обложить, но безуспешно. Я прошел за волчицей без лыж километра три и, выбившись из сил, с трудом дотащился до сторожки.
Под вечер соединившиеся вместе волчица и прибылой вновь были обложены егерями в березовом мелколесье. Оклад был небольшой. Судя по следам, волки лежали на самой опушке. Егеря решили поставить стрелков на опушке лесного острова и по кромке оврага.
Это была самая незадачливая охота, какую мне когда-либо приходилось видеть. Сразу же, как только начался гон, волки показались у опушки почти одновременно. Прибылой шел на Солодкова, стоявшего от меня справа шагах в шестидесяти. Солодков выстрелил по нему, но заряд забил снег под самой мордой волка. Зверь сделал резкий скачок вправо и проскочил между мной и Солодковым. Я допустил большую ошибку: вместо того, чтобы стоять спокойно на номере, стал на одно колено. Стрелять пришлось с разворотом вправо, и я не сумел сделать достаточного упреждения. Правда, на следу за волком остались капли крови, но зверь ушел.
По второму волку стреляли сразу с трех номеров, но как часто бывает при такой одновременной стрельбе, успеха не достигли...
На этом и закончилась наша охота. На другой день начался ветер. Метели еще не было, но бескрайняя снежная поверхность полей уже зашевелилась, полетели мириады мельчайших пылинок снега, потекла поземка, сглаживая на своем пути следы и дороги, наметая причудливые сугробы, похожие на застывшие волны.
Не рискуя в этих снегах оставить на зимовку машину, мы сложили в нее добытые за десять дней пятнадцать волчьих шкур и через Зарайск возвратились в Москву.
