Коновалов В. М.
Обиженный Христофорович говорил быстро, седая его борода тряслась, словно от сильного ветра.
— Не болтаю, а говорю правду! — крикнул он вслед уходившим охотникам.
Высокий с запавшими щеками Спиридон и очень маленький мешковатый Матвей, поправив друг у друга заплечные мешки и ружья, несколько раз оглянулись на шумевшего клейщика.
— Чудаков ищет, — процедил сквозь редкие зубы Спиридон. — Помогите ему клепку тесать, тогда он скажет, когда на перепела надо идти. Профессор!..
— Слабость людскую выпытывает, авось кто и поколет за него плахи, — поддержал своего друга Матвей.
Приезжие охотники из Кубани пять дней бродили по Черноморью, но ни одного перепела на крыло не подняли. Заканчивались и продукты, а им не везло по-прежнему.
— Надоело мне купаться, — жаловался Матвей. — Тут роса, видишь, какая! Будто дождь прошел.
— Что хочешь сказать? — горячился Спиридон. — Говори прямо.
— Вернемся к старику. Может, он и в самом деле скажет, когда перепел пойдет.
— Ха-ха-ха! — залился смехом Спиридон. — Идти, просить у клепщика, да ведь он критику не любит. Я сказал ему: «Не болтай», — а он посинел и задрожал от злости.
— Одичал в лесу человек, — спокойно произнес Матвей. — Обижаться на него не следует.
— Характер мой не позволяет, понимаешь? — наотрез отказался Спиридон.
Дня через два характер у Спиридона резко изменился. Продукты закончились, и охотники вернулись на «Буковую поляну», где стоял шалаш Христофоровича из дубовой драни.
Матвей несмело постучал в низкую крышу. На пороге появился невысокий знакомый старик, туго подпоясанный поясом с наборами, обутый в посталы из невыделанной буйволовой кожи.
— Опять хотите водицы? — с недовольным видом спросил он.
Матвей вопросительно взглянул на Спиридона и, не получив ответа, провел ладонью по животу:
— Водица не поможет.
— Понимаю, — отозвался Христофорович и вернулся в шалаш.
Спиридон не расслышал ответа. Он наклонился к Матвею и шепнул ему на ухо:
— Злой. Не принимает нас.
— Дело темное, — безнадежно ответил Матвей.
Христофорович вышел с холщовым свертком в руках:
— Паек у меня хороший, но на троих вряд ли хватит, — под тенистым деревом он развернул скатерть. — Обедайте.
Спиридон молча сел на траву и несмело взял хлеб и кусок сыру.
— Не стесняйтесь, — сказал Христофорович и начал рассказывать о своих делах: — Клепку для кооперации заготавливаю, — он взял из сложенного штабеля чисто отесанную клепку. — Материал выдерживаю как следует, бондари делают бочки для вина и всегда хвалят меня. Работать будете, и вас на довольствие зачислят.
— Как же, — лукаво отозвался Спиридон, — за этим и пришли.
— Только скажите, когда на перепела идти? — вставил Матвей.
— Обязательно скажу, а сейчас какая же охота, — отозвался Христофорович. — Роса по утрам, не пройдешь. Погода хорошая, перепел отгуливается еще за перевалом...
Прошло несколько погожих дней, потом из глубокой горной щели потянуло сыростью. По утрам на травах уже не искрились крупные капли росы. Горы казались безверхими: облака часто закрывали скалистые вершины. По ночам старик начал частенько поглядывать на небо.
Спиридон с Матвеем распилили много толстых стволов, а Христофорович все еще не говорил, когда прилетят перепела. У Спиридона закралось недоверие:
— Обманывает нас, — сказал он своему другу, медленно тянувшему поперечную пилу.
— Хочет, чтобы мы его план перевыполнили, — сообразил Матвей.
— Христофорыч! — окликнул старика Спиридон, — когда же скажешь?
Клепщик опустил занесенный над стволом топор, рукавом вытер на лице пот:
— Счастливая ночь придет, сразу скажу.
— Причем тут ночь? — буркнул Матвей.
— Колдовать, наверное, собирается, — проворчал Спиридон. — Думает, дурачки мы, всему поверим.
И вот «счастливая» ночь пришла. С перевала начали срываться холодные потоки воздуха, но небо было чистое, с крупными звездами.
С небольшой высоты доносились мягкие тинькающие голоса. Христофорович, как только услыхал их, выбежал из шалаша, поглядел вверх и вернулся под низкие своды своего жилья:
— Вставайте, вставайте! — разбудил он своих утомленных помощников.
Спиридон раньше Матвея понял, в чем дело, и выбежал из шалаша. Высоко над головами двигался к югу длинный ряд летевших птиц.
От края до края шла перекличка «куть-куть». Казалось, птицы не спеша говорили одна другой: «В путь — в путь!».
— Щуры летят, — сказал Христофорович.
— Опять не то, — вздохнул Матвей.
— Нужны перепела, а не щуры, — вспылил Спиридон.
— Не злись, — начал старик. — Глаз у щура навостренный, он с большой высоты пчел преследует, хорошо видит и ночью. А вот перепелы — слепыши, как куры: солнце зайдет — и они друг дружку не видят. А улетать надо, холод гонит на юг, каждая минута им дорога. У перепелов плохое зрение, зато хороший слух. Вот щуры перекликаются, — Христофорович, словно звездочет, важно поднял руку, — боятся растеряться в пути. А за ними пристроились перепела и всю ночь молча летят за глазатыми проводниками.
— Значит, перепел тоже идет? — переспросил Спиридон.
— А как же! Вглядись, видишь тучка несется, — показал старик, — это перепела стайкой летят за щурами.
— Чего же они тут не садятся? — поинтересовался спокойный Матвей.
— Солнце на небо, — они на землю. Щуры разнюхивают, где пчелы, а перепела в траве разными зернами подкрепятся. Похолодает у нас, — полетят дальше.
Охотники уже не могли спать. Дождавшись рассвета, они вскинули ружья и вышли на охоту. Метрах в двадцати от жилья из-под ног у них «фыркнул» первый, затем второй перепел. Начали раздаваться выстрелы. Взлетавшие птицы на миг останавливались в воздухе и бесформенными комочками падали на землю.
К шалашу возвратились охотники довольные и веселые. Спиридон снял с себя вязку перепелов и подал их Христофоровичу:
— Это за твою справедливость. Извини, что сперва не поверил тебе.
Матвей посмотрел на клепщика, тряхнул своей богатой добычей:
— Чудесный край Черноморье!..
