Дебрин И. И.
Погода с вечера обещала прекрасную порошу. Из густых облаков крупными хлопьями сыпался и сыпался снег. К полуночи все стихло. Тарасу Степановичу не спалось. Несколько раз он вставал с постели, протирал запотевшее окно, выходил в сенцы, окликая старого Подымая, и снова на время успокаивался в дремоте.
Перед рассветом он с трудом открыл калитку, отодвинув ею толстый слой мягкого снега. Но выходить в лес было еще рановато, Тарас опять вернулся в избу, засветил лампу, отрезал краюху хлеба, кусок сала, не спеша проверил патроны, ружье... Немного подождав, он все же вышел; пробравшись на другой конец деревни, постучал в окно крайней избы. Закадычный его друг Семен Игнатьевич сразу же отозвался на стук.
Старый, глуховатый Подымай, неизменный четвероногий друг, быстро скрылся в утренней полутьме. Подымай был замечательный гонец и, несмотря на свою старость, без сколов подолгу гонял зайцев и лисиц, шел за волком, рысью и куницей. Это была универсальная промысловая собака. За двенадцать лет друзья добыли с ней не одну сотню пушных зверей. Хозяин же собаки Тарас и его друг Семен славились как заправские охотники на всю округу. Им вместе было за сто лет, но их молодила охота...
Подымай словно чувствовал, что ему предстоит сегодня большая работа. Не задерживаясь на заячьих маликах, он перехватил свежий лисий след и поднял кумушку в первой болотистой чаще. Пересекая свежий, печатный след лисицы, Тарас остановился и тихо окликнул Семена:
— Смотри, по красному пошел!
— Гляди, через гарь проскочит, береги! Не прозевай!
Подымай, злобно гнал своим слегка хриповатым басом; голос его напоминал частый отдаленный стук металлических досок. Охотники, торопились занять верный лаз. На втором кругу, на опушке, болота, Семен Игнатьевич выстрелил и радостно крикнул:
— Го-то-ва!..
Друзья сошлись, перекурили.
Молодая лиса переходила из рук в руки. У охотников каждый новый трофей кажется не похожим на предыдущий. Приятно было встречать рассвет полной удачей.
Подымай добежал до места, где упала лиса, понюхал капельки свежей крови и снова скрылся в чаще.
Теперь он с не меньшим азартом занялся беляками. Место было крепкое, нетронутое, и гон шел не переставая. К вечеру охотники носили четырех зайцев, лисицу и несколько белок.
— Не пора ли, Семен, к дому? — предложил Тарас Степанович.
— Пожалуй, пора, смеркается, — ответил Семен.
Но Подымай продолжал гонять. Отозвать его было трудно.
Отягощенные ношей, охотники неторопливо подались к дому, до которого было около десяти километров.
Выбирая знакомые тропинки, они скоро выбрались в редколесье. Присев на толстую валежину, друзья решили отдохнуть, подождать Подымая.
Одетые снегом деревья, пни, метелки высокой желтой травы расплывались в синей мгле. Было совсем тихо.
Вдруг тишина нарушилась резким визгом и лаем Подымая; невдалеке от охотников бесшумно мелькнула какая-то тень и скрылась в еловой заросли. Разгоряченный Подымай с неистовым лаем заметался, вскоре вокруг той же группы деревьев, куда скрылась тень какого-то зверя.
Кого пригнал Подымай из чащи, разглядеть не успели.
Охотники, чиркая спички, рассматривали свежие следы. К их удивлению, это были следы старой рыси. А Подымай в это время с остервенением лаял вверх, на одинокие, пышные ели.
«Что делать? Как быть? — раздумывали и перешептывались между собою друзья. — Взять собаку на сворку, оставить такого зверя до завтра? Немыслимо! Напуганная рысь за ночь уйдет далеко».
Собака не унималась, бегала вокруг деревьев и непрестанно лаяла.
Рысь тут — на дереве, уходить нельзя, придется заночевать.
— Давай, Семен, разводить костер. Рысь от Подымая и при огне не уйдет, — вполголоса предложил Тарас.
Семен согласился, и охотники по очереди, чтобы не отходить от елей, где засел хищник, носили хворост и сухостой.
Вскоре запылал костер. А через час, с подветренной стороны от пламени из хвойных сучьев была сплетена защитная стенка, а под ней расчищен снег и выстлана мягкая хвойная постель.
Непредвиденная ночевка зимой в лесу, под открытым небом, не испугала бывалых охотников. Семен Игнатьевич, укладывая ветки, напоминал другу-однополчанину Тарасу о том, как они в январскую стужу 1942 года несколько раз всем полком дневали в хвойных шалашах. Деревни тогда были выжжены, и войска останавливались в лесах, а ночами шли все вперед и вперед — к Торопцу...
— Дело знакомое, — отозвался Тарас Степанович. — Но сейчас проще, сверху никто не налетит, сбоку не прострелит, костер скрывать не надо, а для рыси пламя огонька — острастка, она не убежит.
Так всю длинную зимнюю ночь подсвечивали друзья огоньком деревья и обогревались у костра.
Не видимый в темноте зверь находился как в западне. Охотники время от времени обходили вокруг подозрительную группу деревьев, а собака, постепенно успокоившись, уже не лаяла, но и не отходила от следов, оборвавшихся у деревьев.
Тарас и Семен, не смыкая глаз, терпеливо ждали рассвета. Они знали, что от выдержки и выносливости будет зависеть успех дела.
Наконец, наступило холодное, синее утро. На одной из елок, в гуще веток, сидела, притаившись меж сучьями, матерая крупная рысь. Меткий выстрел Тараса Степановича прикончил хищницу. Но, к удивлению охотников, в эту же минуту с ближайшей елки бросилась к ногам собаки вторая рысь. Между Подымаем и рысью завязалась борьба. Окровавленная собака то отступала, то злобно набрасывалась, прижимая зверя к густому кусту можжевельника. Единоборство продолжалось недолго. Улучив удобный момент, Семен Игнатьевич убил и второго хищника. Эта рысь оказалась молодой.
И с того дня у старых друзей-охотников стала незабываемой редкая, замечательная «рысья ночь», проведенная в Вельских лесах Великолукской области.
