Иванов Г. И.
Короткий зимний день угасал. Багрово-красный диск заходящего солнца тускло озарял скованную февральской стужей природу. Хмурые, сумеречные тени окутали снежные дали полей.
Облава близилась к концу. Небольшой лесной остров, наискось перерезанный нестройной линией колышущихся, словно живых, алых флагов, жадно подхватывал звонким эхом сухой треск выстрелов.
Вскоре все стихло.
Наступившую тишину нарушил легкий хруст заиндевевшего снега, шуршание веток, и, минуя флаги, из чащи на опушку, крадучись и хромая, выбрался крупный, пепельно-рыжий волк. Всклокоченная шерсть, висящий из пасти дымящийся язык, прижатые назад уши и безвольно болтающаяся окровавленная передняя лапа — все говорило о том, что зверю недешево дался прорыв через стрелковую линию.
Лес опять содрогнулся от недалекого выстрела. Собрав последние силы, волк тяжелыми махами пересек поляну и, увязая в глубоком снегу, скрылся в соседнем лесном острове.
Скованные морозом ветви, теряя нависший иней, раздвинулись, и на поляну, скользя на лыжах, вышли три охотника в белых халатах и капюшонах.
— Прорвался-таки старик, — заметил один из них, внимательно осматривая капельки крови на следу матерого.
— Далеко уйти не должен! — сказал шедший сзади егерь. — Васильев стрелял в меру, но унизил; волк идет с перебитой левой лапой... А вот и темная кровь показалась — верный признак ранения в грудь.
В разговор вмешался сматывавший флажки охотник:
— Уже темнеет, друзья, вернемся в деревню. Если за ночь не будет снегопада, то зверю деваться некуда!
Еще не рассвело, а охотники были уже на месте вчерашнего оклада, пытаясь разобраться в полузанесенных ночной поземкой следах раненого волка. Шедший стороной егерь легким свистом вызвал стрелков на малоезженную лесную дорогу, на которой терялся след матерого, бывалого зверя.
— Вот теперь надо гадать, куда он двинулся дальше, — произнес окладчик, нагибаясь к дорожной колее... — Эге, видно, коготки здоровой передней лапы; волк пошел вправо!..
С полкилометра охотники шли по дороге, изредка обнаруживая ничтожные, заметные лишь опытному глазу, признаки дальнейшего хода зверя. Вскоре исчезли и они. Пройдя вперед, егерь, внимательно осмотрев окаймляющие дорогу кусты, молвил:
— Идти ему целиком тяжело, да и лапа мешает, а все же с дороги он куда-то сошел: видать, вконец обессилел... Теперь, где ляжет, там мы его и найдем!
— Но где же тогда волк сошел с дороги? — спросил молодой охотник Васильев, ранивший зверя. — Ведь не по воздуху же он покинул дорогу!
— Кое в чем волк порой походит и на зайца, — ответил бывалый окладчик. — Вот он и сделал где-то с дороги «скидку» не хуже матерого русака, прыгнул в кусты, замаскировал этим след и ушел в крепь. Давайте-ка пошарим по кустам.
Начались поиски. Внезапно слева раздался гулкий выстрел и вслед за ним довольный возглас Васильева:
—Добил старика.
Оказалось, что, собрав последние силы, зверь трехметровым прыжком скинулся с дороги и упал в куст, откуда, шатаясь, пытался пробраться в чащу но, обессилев, даже не смог подняться при приближении Васильева и лишь яростно скалил свою клыкастую пасть.
— Вот и перехитрили мы этого волчка, на что уж он стар и бывал, — заключил егерь, свертывая цигарку. — Узнаешь, изучишь повадки зверя — и будет всегда тебе на охоте удача!
