Соколов-Микитов И. С.
Для чуткого, внимательного охотника, умеющего хорошо видеть и слышать, особенную прелесть представляет богатство звуков и голосов в лесу. Необычайно разнообразны эти лесные звуки весной. Вот с надломанной ветхи березы на тонкую льдинку упала прозрачная капля — послышался хрустальный звон.
Под напором жизненных соков сам собой шевельнулся вытянутый в стрелку листок, и чуткому уху охотника чудится шепот проснувшейся земли. Тысячи таких звуков родятся весной в ожившем лесу. От пенька на пенек прошуршала, тоненько пискнула мышь; поднявшись с земли, прогудел, стукнулся о березу и грузно упал неповоротливый жук. Сидя на стволе засохшего дерева, дятел пустил звонкую барабанную трель. На макушке березы, покрывшейся дымкой молодой листвы, громко кукует кукушка и, точно поперхнувшись, неожиданно умолкает. Окруженный золотым сиянием солнца на самой вершине голого дуба, важно надувая зоб, воркует дикий голубь-витютень. «На ду-у-бе сижу! На ду-у-бе сижу! — далеко-далеко разносится глухое его воркованье. Справа и слева на своих звонких свирелях разливаются певчие дрозды, а в глухой еловой чащобе тихо свистит рябчик.
Обманывая слух, под прозрачной коркой ледка журчит весенний ручей, и, вторя ему, на лесных обсохших полянах бормочут тетерева-косачи. На закате солнца страшно ухнет филин в лесу, гугукнет — гу-гу-гуу! — бесшумно пролетая, сова, и со всех сторон отзовутся ей, празднуя весну, зайцы.
А в холодных прозрачных лужах неустанно «турлычат» лягушки, и кажется, звук этот исходит из глубины земли.
Шелестя сухими травинками, бегают днем на пригреве хлопотливые муравьи, весело жужжат первые весенние мухи. Вылетев из зимнего убежища, басом прогудит проснувшийся шмель. И уж тянет, тянет над ухом охотника свою нудную песенку первый комар...
Только в глухую полночь все примолкает в весеннем лесу. Отойдешь бывало от тихо потрескивающего костра, освещающего стволы и ветви ближних деревьев — глухая, беззвучная накроет тебя тишина. Цепляясь по веткам, долго падает на землю оторвавшийся сухой сучок. Прошуршит под ногами мышь, провоют на болоте голодные бессонные волки. И опять тихо, недвижно в темном лесу. Негромко потрескивает костер, колышутся над огнем лохматые еловые ветви, развалясь у огня на смолистой постели, беззаботно похрапывает товарищ-охотник.
Тот, кто ночевал много раз у костра в лесу, никогда не забудет охотничьи весенние ночлеги. Чудесно наступает предутренний час в лесу. Кажется, невидимый дирижер поднял волшебную палочку, и по его знаку начинается прекрасная симфония утра. Подчиняясь палочке невидимого дирижера, одна за другою гаснут над лесом звезды. Нарастая и замирая в макушках деревьев, над головами охотников проносится предрассветный ветер. Как бы включаясь в музыку утра, слышится пение первой проснувшейся птички-зорянки. Тихий знакомый слышится звук: тянет над утренним лесом вальдшнеп — лесной длинноклювый кулик. Из тысячи лесных звуков чуткое ухо охотника уже ловит необычную, ни на что не похожую песню глухаря.
В самый торжественный час появления солнца звуки лесной музыки особенно нарастают. Приветствуя восходящее солнце, в серебряные трубы трубят журавли, на бесчисленных свирелях заливаются неутомимые музыканты-дрозды, с лесных полян поднимаются в небо и поют жаворонки. Множество радостных звуков слышит охотник в этот веселый торжественный час на земле и, забыв о своем ружье, долго слушает прекрасную симфонию весеннего утра.
