Туров С. С.
I
Кавказ издавна славился изобилием крупного зверя, — легендарные охоты проводились когда-то в лесистых горах, где держались олени, кабаны, козы. Бывало так, что в одном загоне на линию стрелков выходило по нескольку медведей. Бывали очень удачные охоты и на волков и лисиц по оврагам, на окраинах леса.
Но численность животных постепенно сокращалась; олени, например, сохранились лишь местами — в Кавказском заповеднике по ущельям рек Большая и Малая Лаба, Уруштен, а также в Кизлярском районе и в некоторых участках Закавказья. Но кабаньи, медведи, козы еще встречаются и сейчас в довольно значительном числе; охота на них разрешена, хотя она и ограничивается в целях сохранения полезных промысловых животных, например косуль; охота на оленей запрещена совсем.
На Кавказе чаще всего практикуется охота загоном; она очень интересна и дает много переживаний охотнику — любителю природы. Происходит она в незабываемой по красоте обстановке гор, покрытых разнообразным широколиственным лесом.
Однажды мы поехали в Алагир — на охоту за кабанами. Нас направили к местному врачу, которого рекомендовали как хорошего охотника.
Пройдя несколько улиц от железнодорожной станции узкоколейки, мы подошли к довольно большому одноэтажному дому, надпись на дверях указала вход к доктору. Скоро к нам вышел врач — дородный, высокого роста осетин с очень приятными манерами. Узнав, что мы приехали на охоту, он радостно провел нас в свой кабинет.
Наше внимание привлекла замечательная обстановка этого кабинета: по стенам висели большие анатомические таблицы, в шкафах за стеклами стоял скелет человека. Блестящие инструменты были красиво разложены по полочкам; не последнее место занимали книги, стопками лежащие по углам и живописно разбросанные на большом круглом столе.
Наша беседа с врачом была далека от медицины, — мы обсуждали план охоты, на которую должны были выехать завтра. Наш спутник обещал за сегодняшний день собрать еще нескольких охотников.
Доктор много рассказывал о своих охотах в горах Осетии. Сейчас, по его словам, охотники ждали выпадения снега, чтобы начать промысел куницы.
Спустя некоторое время пришли его приятели, и план охоты был детально разработан.
К вечеру мы выехали в аул и с утра начали охоту.
Необычайно красива осень в горах Северного Кавказа, когда склоны расцвечены охристыми, светло-желтыми и красными пятнами отмирающей листвы буков, кленов, ясеней, рябины и других пород деревьев. Чем выше поднимаешься в горы, тем прозрачнее становится лес; здесь холоднее и лист облетел раньше. В этих местах удобнее перехватить зверя, когда он идет вверх от кричащих внизу, в ущелье, загонщиков.
На Кавказе загон называют гай; цепь стрелков — пересада.
Загонщики — гайщики — остались на месте, а мы — стрелки — поднимаемся в гору, соблюдая тишину. Распорядитель охоты молча взмахивает рукой, один из идущих гуськом охотников остается на номере.
Тяжело подниматься вверх по крутой тропе, не хватает дыхания, но все же не можешь оторвать глаз от сверкающих горных вершин, обрамленных красно-желтым осенним лесом.
Вот раздался далекий выстрел; это значит, что двинулись загонщики. Они далеко внизу, и на номере долго не слышно их голосов.
Теплое осеннее солнце льет свой все еще яркий свет на горы, леса и ущелья, уходящие далеко вниз, в глубокую синеву... Оттуда, как бы из-под земли, начинают доноситься сначала глухие, едва уловимые, протяжные крики гайщиков. Кажется, что они двигаются очень медленно. Их нестройные голоса то замолкают, то с новой силой раздаются по лесу. Но все же ясно, что они приближаются к пересаде.
Раскатывается первый выстрел на линии стрелков. Зверь в загоне! Стреляют еще. Мне слышно, как с дробным топотом проходит в чаще небольшое стадо свиней. Мелькают темные силуэты перебегающих между кустами животных. Стрелять далеко.
Загон окончен. Гайщики один за другим выходят на линию пересады. Собираемся к убитым кабанам. Две небольшие свиньи — наши трофеи.
Отряжаем несколько человек для того, чтобы снести добычу вниз, к лошадям, а сами, после короткого отдыха и обмена впечатлениями о загоне, направляемся дальше — начинать новый гай.
Нам нужно отойти подальше от места первого загона, — напутанные шумом свиньи ушли далеко в сторону. Приходится искать новые, нетронутые места охоты.
Идем довольно долго. Вначале осетины-загонщики громко переговариваются между собой, все еще не решив окончательно, откуда они будут гнать. Громко раздаются их голоса в прозрачном горном воздухе, и думается, что надо было бы говорить потише; однако опытные охотники хорошо знают места, где держится зверь, и с какого-то момента сразу прекращают громкий разговор. Они шепотом объясняют стрелкам, что пересада остается на месте, а гайщики пройдут дальше и оттуда будут гнать на нас зверя против ветра.
Становилось прохладно; солнце, снижаясь, посылало красноватые лучи на будто бы притихшие горы. В лесу стояла тишина, только время от времени ее прерывали своим шуршанием падающие листья. Не видно было даже маленьких пичужек, днем обычно перепархивающих с ветки на ветку.
Долго пришлось ждать сигнального выстрела, но лишь только он прозвучал, как на склоне горы показался крупный кабан. Он остановился, насторожась, и сердито фыркнул. Хотя зверь был довольно далеко, я выстрелил. Кабан бросился вперед. Пуля, несомненно, попала, потому что зверь пошел как-то боком.
Голоса гайщиков приближались; была слышна стрельба, но трудно было разобрать, где стреляли — в гаю или в пересаде. Временами шум в гаю обрывался и наступала странная тишина. Загонщики замолкали, когда встречали на своем пути преграды — скалы, завалы упавших деревьев; потом они опять начинали кричать и пугать зверя, стуча палками о деревья.
Иной раз в гаю поднимался усиленный шум.
— Смотри, смотри, свиньи идут! — можно было уловить отдельные возгласы.
Тогда в цепи стрелков раздавались выстрелы.
В этом часу стадо кабанов прорвалось через линию пересады; одна раненая свинья бросилась обратно в загон и была убита подоспевшим гайщиком. После того как вышли ко мне загонщики, я сошел со своего места — посмотреть, что сталось с моим кабаном. Значительно ниже того места, где я стрелял, уже собралась группа охотников; кабан лежал, уткнувшись мордой в основание ствола большого дерева... Вечерело, пора было кончать охоту.
II
Дымкой приятных охотничьих воспоминаний окутано далекое время моей жизни на Кавказе...
Теперь расскажу об охоте на кабанов в Западной Белоруссии в недавние годы.
Середина января. В ночь выпал небольшой снежок, чуть припорошил землю и опавшую листву. В лесу было пасмурно и черно, озера и пруды замерзли, но дороги тонули в грязи и под копыта лошадей комьями набивался мокрый снег.
Кабанов в этом году было мало, что объяснялось неурожаем дубовых желудей, основного зимнего корма кабанов. Они уже с осени причиняли существенный урон колхозным полям, копнам хлеба и картофельным посадкам.
Мы ехали на телеге вдоль широкого просека; в одном месте заметили следы трех кабанов, направлявшихся в чащу леса. Поставили стрелков на номера, завели собак. Загонщики шли молча, говоря, что это — не охота загоном, а охота нагоном с собаками.
Мне приходилось видеть охоты в Средней Азии, на Сырдарье, а также в некоторых местах Закавказья; и там, и тут собирают стаю беспородных собак и с ними ходят на кабанов. Важно, чтобы собаки были злобные, хорошо притравленные на кабана. Настигнув зверя, они должны как можно дольше держать его, пока не подоспеют охотники. Среди этих собак попадаются иной раз и гончие, и сеттеры, вернее помеси с этими породами. В Закавказье мне рассказывали про красного сеттера, с большой злобой преследовавшего кабанов; он даже делал стойки по свежим лёжкам. В тех местах, где свиньи не угрожают культурным посевам, охота таким способом запрещена, потому что собаки ловят и рвут поросят.
Мы своих собак использовали в качестве гончих, но надо сказать, что из всей стаи только одна гнала по-настоящему, остальные были «молчунами».
Я занял указанный номер; цепь стрелков протянулась по прямому просеку. Передо мною была непролазная чаща мелкого ельника, осины и березняка.
Раздался крик загонщика, где-то тявкнула собака, через мгновение она промелькнула в чаще и залилась тонким голосом по зрячему. Через просеку проскочил небольшой темный кабанчик; почти вися у него на хвосте, промчалась собака, затем другая, третья. Через мгновение послышались выстрел, отчаянный визг кабана и лай собак. Охотники вытащили на дорогу небольшого убитого подсвинка. В загоне видели еще большую свинью.
Опять завели нагон, расставили стрелков. Собаки погнали, но свинья не пошла на стрелков, а вышла из круга.
Стоя на номере, я наблюдал за парой воронов, которые усиленно каркали, все время держась около одной группы деревьев. Наши охотники высказывали предположение, что вороны отгоняют ястреба-тетеревятника от своего гнездового участка. Зимой в здешних лесах собирается много пролетных и зимующих тетеревятников, живущих в лесу за счет рябчиков, а по опушкам добывающих серых куропаток.
Сзади меня, где-то в лесу, пилили дрова; звук пилы раздражал и мешал слушать шорох подходящего зверя. Увенчанные снегом, стояли вековые дубы; ели горделиво возвышались над разной мелочью нижнего яруса леса. Высокие корабельные сосны живописными группами сверкали на солнце своими оранжевыми стволами. Ветви деревьев и кустов были разукрашены инеем, рыхлый снег лежал на деревьях, но на земле его было совсем мало; в глухом лесу под большими елями оставались большие бурые пятна опавшей хвои.
Следов на снегу было немного. Неурожай желудей сказался не только на численности кабанов, — за несколько дней я видел только одну сойку. Почему-то в этом году не было видно и свиристелей; обычно они держатся здесь каждую зиму. Зато встречались порядочные стайки зимующих чижей, кое-где попадалась синичка; были и рябчики.
Опять сошлись вместе охотники и, посовещавшись, решили устроить загон в долине между двумя холмами. Стрелки быстро разошлись по просекам. Мой номер находился в плотных мелких зарослях. Я ждал довольно долго, до тех пор, пока справа от меня раздался негромкий свист соседа. Ему, вероятно, надоело стоять и он решил идти. Как только я сделал несколько шагов в его направлении, погнали собаки. Они подняли кабана.
Раздался выстрел, через несколько минут — другой. После некоторого молчания собака погнала опять; время от времени к ее высокому голосу присоединялся басистый лай одного из ублюдков. Гон перешел на другую сторону просеки; там опять раздался выстрел и все смолкло.
Выждав некоторое время, я вышел на основной просек и по следам нашел лошадей. Наша телега стояла около шоссе; возница развел костер, чтобы немного обогреться. Как только я подошел к огню, издалека послышался голос охотника, вызывавшего лошадей, чтобы погрузить свинью, убитую в этом загоне. Она была средней величины — пудов на пять.
Интересно, что здесь, среди типичных темных кабанов, иногда попадаются пестрые — явная помесь с домашними свиньями, которые летом уходят в леса и там встречаются с дикими кабанами.
После того, как прогнали безрезультатно последний загон, пошли к ночлегу.
Стемнело. Звезды сияли на темном небе, слабо светилась луна на ущербе. Был легкий морозец.
Прекрасно было следующее утро. Восходящее солнце румянило снег на вершинах сосен. Красная заря ярко горела в просветах между ветвями старых дубов и ясеней.
Совсем близко от огорода потянулись следы пары кабанов; они привели нас к озеру. Собаки скоро подняли кабана, кто-то стрелял по нему, но неудачно. После первой неудачи мы пошли вдоль берега озера и углубились в лес. Пришлось пересекать обширный кочкарник, поросший мелким ельником. Шли долго, миновали сумрачные пустые ельники, поднялись на гору и вышли, наконец, на дорогу. Здесь места были светлые, веселые, — молодые сосняки граничили с широколиственными смешанными лесами.
На дороге были заметны следы двух рысей, — незадолго до нашего прихода здесь прошло одиннадцать оленей. Они перешли через дорогу и углубились в лес. Может быть, рыси безуспешно следили их, но было видно, что олени шли не торопясь.
Расставив стрелков, загонщики ушли.
Погода была замечательная, ярко светило солнце, и на искрящемся снегу отчетливо выступали звериные следы; от деревьев ложились слабые, прозрачные голубые тени.
В загоне ничего не оказалось; загонщики шли молча, собаки не гнали. Стоять на номере было очень скучно.
Все же в поисках где-то затаившихся рысей сделали еще один безрезультатный загон. На меня налетел ястреб-тетеревятник, но стрелять его мне было нечем: в стволах были пули, заложенные в расчете на кабана.
Ко мне подошел один из загонщиков и сказал:
— Мы ищем зверя, а зверь нас, — там, где были следы рысей, видели много кабаньих следов.
Загонщиков направили по просекам, а стрелков по дорожке, пересекающей квартал по диагонали.
И здесь лес был необычайно красив в своеобразном убранстве начинающейся зимы. Среди старых буков на мелком снегу были видны свежие порой кабанов; они пестрели сложным узором красно-бурых листьев и черной земли.
На номере мне пришлось стоять в причудливой обстановке старого леса. Громадный дуб и рядом с ним такая же старая пирамидальная ель; кругом ясени и грабы, стволы упавших сухих елей. Все было слегка запорошено снегом.
Погода испортилась, — стало теплее и началась капель; от земли поднимался легкий пар. На сухие листья с деревьев то и дело падали комья мокрого снега. Падение ледяных сосулек при ударах о ветки производило особый звук, напоминающий стук звериных копыт о землю. Если и были в этом загоне кабаны, то они ушли в сторону.
Уже темнело, когда собаки вдруг азартно погнали; даже «молчуны» взлаивали и визжали. Кто-то из охотников перевидел якобы крупного секача, но, в конце концов, убили лишь небольшую черную и длиннорылую свинью. Одному пришлось идти за лошадьми, а остальные стрелки направились на ночлег.
20 января собралась большая охота. Накануне, с вечера, несколько охотников обложили пару волков в одном из лесных островов, около озера. Говорили, что за флагами в окладе, кроме волков, находится еще пара кабанов. Приходилось опасаться, что кабаньи могут вывести волков из оклада, так как они не боятся флагов, а, преследуемые волками, порвут шнур и откроют выход из круга.
При последней проверке выяснилось, что волки задавили одного подсвинка, бросили его и вышли из оклада. После этой неудачи стали охотиться загонами. В первый же час убили двух кабанов. Один вышел к автомобилям, стоявшим в стороне от загона, и тут был убит, а другой — на номер. Несколько растерявшийся стрелок не сразу сдвинул предохранитель своего ружья и с запозданием выстрелил вслед уходящему кабану. На следу была кровь. Хотя снега было очень мало, по крови все же нашли раненого кабана. Оказался трехгодовалый самец; он сидел и злобно озирался вокруг.
Поехали к следующему намеченному месту загона. Как только пошли загонщики, в круге началась стрельба. На меня вышел русак; в ожидании более интересной добычи я его, конечно, не стрелял. Он присел шагах в тридцати, прислушался и со всех ног бросился дальше.
В этот раз мы убили еще пару кабанов; были еще и свиньи, но они не пошли на номера.
В одном случае собаки взяли кабана вне круга и погнали его через линию стрелков в загон. Поднялась стрельба, но она была неудачна. У одного охотника был закрыт предохранитель дробового автомата, а кто-то не смог выстрелить потому, что другой охотник стоял посреди просека и глазел на бегущих кабанов. Была явная опасность застрелить человека вместо кабана. Но кабаны, наткнувшись на загонщиков, повернули обратно на цепь стрелков.
Я стоял на своем номере около ели, обломал сучки и постарался сделать хотя бы небольшое прикрытие. Через некоторый промежуток времени, после двух раздавшихся в загоне выстрелов, я уловил в чаще слабый треск. Было ясно, что на меня идет кабан. К сожалению, он не пошел через дорогу и на мгновение задержался в чаще; потом, видимо заметив меня, бросился в сторону. В течение какой-то доли секунды я видел громадного темно-бурого секача; его клыки сверкнули своей яркой белизной на темном фоне головы.
Я выстрелил два раза, картечью и пулей. Было видно, как снаряды! срезали ветви, но кабан метнулся чащей и вышел на соседний номер. Этот охотник был счастливее меня; зверь в десяти шагах от него медленно перешел через просеку. Вместо первого выстрела получилась осечка, и только потом — выстрел. Раненого кабана все же нашли собаки, — он ушел далеко от линии стрелков.
На этом закончился наш последний «большой охотничий день». Пошел дождь, опять стало пасмурно, снег быстро исчезал и по дорогам и в лесу. Скверная погода напомнила мне холодную и гнилую осень.
