Соловьев Владимир
Охота с борзыми собаками — самая удалая, захватывающая и одна из самых древнейших охот. Она сохранилась до настоящего времени почти в том виде, в каком была распространена в древнем Египте.
Борзая, родиной которой считается Африка, бесспорно, самая красивая, самая изящная собака в мире.
Она способна проявлять исключительную резвость, превышающую быстроту резвейших животных — антилоп.
В лесостепной полосе России была выведена особая порода борзых, приспособленных к условиям этой местности — русская псовая борзая, способная развивать максимально возможную резвость на небольших расстояниях — «накоротке). Высокая, поджарая, с удлиненной головой и узкой колодкой, псовая борзая весьма своеобразна. На ходу она несколько горбит свою спину (борзятники называют спину «степью»), прислушиваясь и оживляясь, поднимает уши кверху — ставит их «конем».
...В один из холодных ноябрьских дней, когда снег еще не покрыл, а только кое-где припорошил подмерзшую землю, я с двумя спутниками — работниками питомника промысловых собак — отправился в «отъезжее поле». Каждый из нас вел по своре псовых борзых.
Под нами были небольшие, но мало объезженные, резвые степные кони.
Отъехав несколько километров от города, мы разравнялись и поехали цепью, сохраняя между собою дистанцию в сто метров. Я ехал на левом фланге.
Пересекая встретившийся на пути отъемчик мелколесья, мы подозрели побуженную нами и уже успевшую удалеть лисицу. На светло-желтом, почти белом фоне жнивья ее силуэт казался черным. Мы одновременно сбросили своры и поскакали карьером с криками: «Улю-лю-лю!» Собаки пометили хищницу, лихо заложились и стали злыми ногами спеть к ней.
Травля началась! Сначала взял переда муругий кобель Ахид, но его вскоре лихо объехал половый Рогдай. Он достал лисицу и дал ей крутую угонку. Лиса отросла от кобеля, но доспевшая белая сука Ракета закатила вторую угонку, и зверь оказался в кольце всех девяти собак. Ему теперь не уйти! Еще две угонки, и матерую лисицу потащил крупный, полово-пегий Кудеяр. Отбиваю у борзых добычу. Несмотря на большое количество собак и их азарт, шкурка лисы оказалась не порванной. Приторачиваю трофей за шею к седлу.
Едем дальше. Жнивье чередуется со взметами и поросшей бурьяном целиной.
Правофланговый спутник Липай сбрасывает свору и скачет галопом. Что он травит, за дальностью расстояния не видно. Сначала собаки шли дружно, но вот серый красавец Хан уходит вперед от других собак, как от стоячих. Зверь, растянув собак, описывает дугу, приближаясь ко мне. «Заяц!» — решаю я и становлюсь на полевой дороге, у вершины овражка. Наконец-то помечаю быстро идущего матерого, почти полностью выкуневшего (вылинявшего) русака, окрас которого сливается с цветом припорошенного снегом покрова земли. Не в меру сбросил свою свору Липай! Я же не ошибся и правильно выбрал лаз — заяц идет на меня. Собаки тоже пометили его: нетерпеливо пляшут и рвутся на своре. Пора! Сбрасываю собак и впоперечь травлю резко отвернувшего в сторону русака. Но мои собаки встречаются с собаками, скачущими за зайцем, происходит замешательство, а заяц тем временем все дальше отрастает от них. Только тогда мне становится понятным, что борзые рвались на своре не потому, что пометили русака, а потому, что видели скачущих собак, и я рано их сбросил. Надо исправлять положение. Скачу за удалым и кричу: «Ату-ату-ту-ту». Зоркая, чубароухая Крылатка первой помечает зайца. Она, а также заложившиеся по ней другие собаки обходят скачущую лошадь и лихо спеют к косому, но он влетает в овражек и тем спасается от потерявших его из поля зрения собак. Досадно за свою непоправимую оплошность!
Разбираем по сворам собак и продолжаем двигаться по намеченному маршруту. Вскоре едущий в центре старый, опытный борзятник Битко, которому пошел восьмой десяток, делает мне знаки. Съезжаемся.
— Вон в жнивье лисица лежит. Видите? — говорит он прерывающимся от волнения шепотком.
— Нет, не вижу.
— Да вон в той борозде. Видите?
— Нет.
— Смотрите же... ушки чернеют.
— Борозду вижу, а ушко нет.
— Ну все равно... Заезжайте левее, а я заеду справа и побужу ее. Если она от моей своры побудится не в меру, пускайте своих собак.
Я выполняю указание Битко и наблюдаю за ним. Умело, не торопясь, он едет не прямо на плотно лежащую лисицу, а как бы стороной и оказывается почти вплотную к ней. Поздно поняв, что ей не удалось отлежаться, хищница вскакивает, но быстро сброшенные со своры борзые моментально сжигают ее: лиса без угонок попадает в зубы резвым собакам.
На рысях выравниваемся с отъехавшим вперед Липаем, который через некоторое время опять травит русака. Везет ему сегодня на зайцев! Уже цвелый прибылой русачок-настовик бочит влево. Сбрасывает свою свору и Битко. Лихо спеют борзые к зверю, но он влетает в полосу бурьянов. Собаки теряют его. Только потяжливый чубарый Карай не теряет зверя даже в сорах. Карьером скачем по собаке — русака в бурьянах не видно. Карай приближается к полотну железной дороги, идет рядом с быстро мчащимся поездом, обгоняет его, а затем начинает поворачивать к нам. Описав дугу длиною не менее двух километров, кобель останавливается вдали. Подъезжаем. Понуря голову, вывалив язык и тяжело дыша, Карай стоит над зайцем.
Иногда мы поочередно, чтобы промять затекающие в седлах ноги, идем пешком, ведя коней в поводу. Собакам тоже нудно все время быть на своре, и мы изредка пускаем их в свободный рыск. Тогда они начинают охоту на мышей. То одна, то другая борзая, завидев мышь, крадется к ней, подобно легавой на потяжке, на секунду приостанавливается, делает грациозный прыжок и почти ложится, прижимая грызуна передними лапами к земле. Вынув осторожно из-под лап зубами мышь, собака прикусывает ее и начинает бросать высоко вверх.
Подпрыгивая и становясь на задние ноги, сытые борзые ловко ловят на лету подбрасываемых мышей.
Не только кошки, но и борзые любят, прежде чем съесть мышь, поиграть с нею.
На убранном овсяном поле из-под ног моей лошади вскочил плотно лежавший заяц. Быстро сбрасываю свору. Белая Ракета молниеносно ожигает русака и тащит его за цветок. Скачущий почти ухо в ухо с ней муругий Ахид без промедления берет по месту, за шиворот, и собаки растягивают косого.
Побуженную затем матерую лисицу, ставшую перед вечером более сторожкой, травим всеми сворами. Доскачка длинная! Чубароухая Крылатка с ушей обрывает всех остальных собак, достает зверя и заставляет его повихнуть. Приспевшие собаки долго бьют изворотливую лису на угонках. Наконец поимистой Заире удается потащить ее.
С хорошей добычей в тороках — тремя лисицами и двумя зайцами — вечером достигаем конечной цели своего дневного маршрута — села Расловки. Там, приготовив ночлег, ожидает нас с утра высланный из города на подводе с провизией и кормом для собак и лошадей рабочий питомника Усерднов.
На следующий день, как только стало рассветать, мы сели на лошадей и снова поехали цепью, со сворами борзых.
Въехав на взлобок, я увидел не в меру идущую, с распушенной трубой лисицу. На черном фоне пашни она казалась светлой, почти белой. Я сбросил со своры собак, но они прометались, и зверь благополучно унес свои ноги и ценную шкурку. С утра нам всем не везло. Один русак из-под своры Битко не побоялся забраться в лисью нору, другой, матерый, из-под собак Липая влетел в стадо коров, где борзые и стеряли его.
Наконец, днем, когда зверь обычно лежит плотнее, мне удалось в меру побудить матерого русака. Я и Битко сбрасываем собак со свор. Пруткий половый кобель Рогдай первым достал зайца и поставил его ушами назад. Светло-половый Блистай потащил было зайца за цветок, но оторвал его и полетел через голову. Растерявшийся заяц заметался среди собак и влетел в огромную пасть Кудеяра.
Матерого русака, особенно степного, ловят далеко не все борзые, а только наиболее резвые. Этот зверь, которого спасают от врагов только одни ноги, способен развивать скорость до тысячи и более метров в минуту, — скорость, мало отличающуюся от скорости антилоп.
Матерый русак — пробный камень, позволяющий полностью выявлять резвость борзых. Лисица такой быстротой не обладает, и ее догонять собакам значительно легче.
В полдень, когда я, спешившись для проминки, шел, ведя лошадь в поводу, Битко знаками опять подозвал меня к себе. Старый, но зоркий борзятник сказал:
— Смотрите... Вон в краю пашни... в той глубокой борозде лежит заяц. Видите?
Я вгляделся и ясно увидел лежащего на брюшке, головой на ветер, матерого русака.
— Вижу.
— Обойдите его с противоположной стороны и столкните с пашни на целину. А то, чего доброго, уйдет: промерзшая тонкая корка земли держит его, а собаки вязнут...
Я обошел зайца и стал приближаться к нему. Когда до него осталось не более пятнадцати шагов, сердце старого Битко не выдержало, и он закричал:
— Не подходите ближе! Разве это травля?.. Он хода не успеет развить, как собаки сразу его схватят... Пугните его!..
Я стал кричать и махать руками, похлопал в ладоши, но заяц и после этого продолжал лежать.
— Да что же это за диковинный заяц?! — сказал удивленный Битко, подъезжая ближе.
Тогда я взял смерзшийся ком земли и бросил в зайца. Ком удачно попал в русака и завалил его на бок. Но и после этого заяц не вскочил, а, приняв первоначальное положение, притоптал локотками передних и лапками задних ног землю и опять застыл в первоначальной позе. Пришлось подойти к нему еще ближе. И только после того, как я оказался от него в трех шагах, он пустился наутек. Спущенные со своры борзые действительно не позволили ему набрать быстроту и тут же, как только он выскочил с пашни на край целины, без угонок заловили.
Перевалив сырт, я подозрил идущего тупым наметом волка-переярка. Сажаю на него своих собак. Волк наддает хода и бочит вправо. Скачу галопом и вижу только переярка и собак. Достанут ли собаки волка? Первым доспевает к зверю Ахид, грудью сшибает его, дает хватку, но, не сдержав, спускает. Кудеяр щиплет волка за полено и гачи. Тянувшаяся сзади Ракета к «серому» не присунулась и взмыла мимо. Волк садится и отщелкивается от наседающих кобелей.
Наконец, хитрый Ахид, примеряясь к волку, отвлекает его внимание, а ловкий Кудеяр молниеносно берет зверя за шиворот. Ахид помещается в гачи, и борзые растягивают переярка... Прикалываю кинжалом зверя и с трудом отрываю от него разазартившихся собак.
Только тогда я вспоминаю о спутниках: где они и почему не приняли участия в травле волка? Смотрю в сторону и вижу, что Битко несется карьером, а впереди него мелькают два светлых пятна — это Рогдай и Блистай. А где же третья собака? Наконец, замечаю впереди серое пятно — это и есть Заира. Но почему серых пятна два? Кто же бежит впереди собак? То спасает свою шкуру волк. Тогда я оставляю на время свой трофей и скачу с собаками к месту травли. Лихо спеет Заира. За ней, со значительным просветом, рядом, как в дышле, идут Рогдай и Блистай. Матерый волк, прихрамывая на заднюю ногу, подается к находящемуся неподалеку лесному отъему. «Уйдет!» — досадую я. Но ему наперерез мчится свора Липая. Резво идут Хан и Крылатка. Лишь потяжливый Карай тянется сзади. Увидев собак Липая, волк, круто изломив ногу, отворачивает от леса. Зверь выбит на чистое поле! Впоперечь спеет и моя свора. Лихим броском достает материка Рогдай, сшибает его грудью, но не берет, а только оплясывает. Блистай щиплет волка за гачи. Волк садится и отщелкивается от нападающих собак. Зоркий Рогдай бросается вновь на волка, но с визгом отскакивает назад. Зверь успевает попятнать ему щипец. Кровь капает с морды собаки. Доспевший Хан берет волка по месту, но сильный, широколобый, с крутой загривиной материк встает и стряхивает с себя кобеля. Присунувшемуся Караю он прокусывает ногу. Кобель, скуля, отскакивает от волка. Доспевает и моя свора.
Собаки не берут злобно щелкающего зубами волка, но оплясывают и не дают ему хода. Тогда подскакавший Битко падает на волка с седла. Глаза его горят, румянец залил щеки, лицо помолодело. Он становится ловким, как юноша! Один миг — и блеснувший кинжал угодил прямо в сердце зверя. Волк валится на бок. Кончилась еще одна разбойничья жизнь, еще одним «серым помещиком» стало на свете меньше. Многие колхозники скажут о нас, охотниках, доброе слово. Исключительно удачный день!
