Алферов В. Г.
Ему шел седьмой десяток, а он был такой бодрый, энергичный, что все просто диву давались.
— Ты, Максим Иваныч, ровно как вьюноша, — говорили ему мужики. — За тобой ни в каком деле не угонишься.
Его никто и не называл дедушкой. Даже ребятишки и те звали дядей Максимом.
Да и как его назовешь дедушкой, когда у него ни одной сединки в волосах не было, а зубы — точно сахар — белые и все целехоньки.
А когда он был помоложе, то успевал летним днем сходить в Сызрань и вернуться обратно домой. Туда и обратно — более ста верст, а ему хоть бы что! Ходок был замечательный. И силу имел большую. Рассказывали, что он вывозил в гору телегу с пшеницей в тридцать пудов.
Он был страстным рыболовом и охотником. Больше всего любил ловить рыбу на удочку. Зимой охотился на волков, лис, зайцев. Ставил капканы. Осенью, по «черной тропе», травил борзыми лис и зайцев. Ружья никогда не брал в руки.
После листопада — хорошая охота на зайцев. А у дяди Максима были три отличных борзых — Лыска, Стрелка и Беркут. Они никогда не упускали косого.
Однажды мы с Яшкой попросили его взять нас на охоту.
— Ну что же, пойдемте, — немного подумав, сказал старик.
Мы с Яшкой пришли к его двору рано утром. Нас встретили три высокие поджарые собаки с длинными узкими мордами. Они ласково увивались около наших ног, зная, что мы никогда не откажем им в маленьких кусочках хлеба. Немного спустя из калитки вышел дядя Максим. Взглянув на небо и поправив за плечами котомку, он сказал:
— Как бы дождя, ребятки, не было...
— Не размокнем, — с задором проговорил Яшка.
— Размокнуть не размокнем, но в дождик охота плохая, — разглаживая черную бороду, заметил старик...
До Большой дубравы насчитывалось более четырех километров, но за разговором мы их прошли незаметно. Слева рос невысокий осинник, сбегая по косогору вниз, к лугам, где виднелись тихие озера, обрамленные густым тальником, справа зеленели озими.
Дядя Максим огляделся, снял шапку, вытер рукавом вспотевший лоб, потом сказал:
— Ну, ребятки, — за дело. Мы с тобой, Яшуня, пойдем в осинник, а ты, Васятка, с Беркутом ступай к концу рощи и стой на опушке. Как только вспугнутый заяц выбежит из леска, Беркут тут же его и встретит — не даст ему уйти.
Я стоял на том месте, на которое мне указал дядя Максим. По телу пробегала нервная дрожь. Беркут беспокойно водил по сторонам узкой мордой.
Вдруг послышался голос дяди Максима:
— Лыска, у-лю-лю!..
Я понял, что старик вспугнул зайца и своим улюлюканьем подзадоривал Лыску. Потом послышалось какое-то досадное взвизгивание собаки. Такое взвизгивание обычно бывает в тех случаях, когда заяц обманывает настигающую его собаку, неожиданно делая двух- или трехметровый прыжок в сторону.
Беркут забеспокоился еще больше. Потом мгновенно рванулся в сторону. И не успел я глазом моргнуть, как он уже настигал русака, выскочившего метрах в пятидесяти от меня. Я растерялся и не знал, что делать: стоять ли на месте, или бежать в ту сторону, куда устремился Беркут. Пока я раздумывал, Беркут уже гнал зайца на меня. От радости я замахал руками и, подражая старику, громко закричал.
— У-лю-лю!..
Беркут усилил бег, еще больше вытянулся, ниже пригнул голову и в нескольких метрах от меня настиг зайца, схватил «за шиворот», как говорил дядя Максим, и, придерживая лапами, лег, устало дыша. Я побежал к нему. Из осинника вышел дядя Максим, неся на плече пойманного зайца.
— А, Беркут тоже с добычей! — довольно усмехнулся он.
Послышался голос Яшки:
— Дядя Максим, иди скорее сю-да-а!..
— Значит, Стрелка тоже с добычей, — сказал старик и пошел к Яшке.
— А мне тут оставаться? — спросил его я.
— Покуда оставайся здесь.
Немного спустя стал накрапывать дождь. На опушку вышли дядя Максим и Яшка. Они несли еще двух зайцев.
— Ну вот и мы, — подойдя, сказал дядя Максим. — Хорошо, что до дождя успели четырех поймать... Теперь, ребятки, пойдем вниз, в луга, под стог сена. Отдохнем, поедим, а тем временем и дождик, может быть, перестанет. Домой легче будет идти.
Расположились под стогом сена около озера. Дядя Максим, не торопясь, вынимал из котомки хлеб, вареную в «мундире» картошку, соленые огурцы, а мы с Яшкой уже ели ржаные лепешки, взятые из дома. Дядя Максим дал нам по одной картофелине, по одному огурцу и сказал:
— Ну вот, сейчас мы с медком поедим. Когда проголодаешься, — все кажется сладким да вкусным.
...Поели, отдохнули, а дождь не унимался. Дядя Максим, разгладив бороду, сказал с глубоким и шумным вздохом:
— Смотрю я на вас, ребятишки, и думаю: может, доживете вы когда-нибудь до хорошей жизни, о которой мне ваш учитель, Алексей Петрович, говорил — когда царя спихнут и всяких там хозяев... А я вот весь век не видал радости. И сила была, и работал, как лошадь, а умирать в лаптях придется. И если доживете когда-нибудь до хорошей жизни, помяните и дядю Максима добрым словом.
Нам не совсем понятны были тогда рассуждения дяди Максима. Заметив это, он вдруг переменил разговор.
— Хотите, я вам маленькую сказку расскажу?
— Хотим!
— Ну, тогда слушайте... Жила в лесу медведица, а у нее было три детеныша, три маленьких медвежонка. Ну, известное дело, детенышей надо кормить. И каждый день, утром, медведица отправлялась за кормом. Уходила надолго, а медвежатам наказывала: «Смотрите у меня, далеко не убегайте. А то случится какая-нибудь беда — защищать вас будет некому».
Слушались они ее и всегда делали, как велела. А мать, конечно, плохому не научит. Приносила она им разного корма: грибков, ягодок, а то и медку... У медведя губа не дура — любит сладенькое... Бывало, наедятся медвежата, выйдут с матерью на полянку и давай играть — кувыркаться, вставать на задние лапы... И мать тоже с ними играет. Хорошо жили!
Но вот как-то медвежата не послушались матери и ушли из дому одни. Ушли и больше не вернулись. Пришла с кормом мать, а детенышей нет. Она и туда и сюда — нигде нет. До ночи искала, все уголки в лесу обходила, но так и не нашла. И с горя так заревела, что в лесу все звери от страха задрожали, и все птицы попрятались...
— А куда же пропали медвежата? — спросили мы.
Дядя Максим улыбнулся.
— Ишь, любопытные. Скажи им, куда пропали... Медвежат охотники переловили и в город отвезли, продали там в зверильницу. Их посадили в клетку и людям стали показывать. Вот и все. Сказку эту я вам рассказал для того, чтобы вам не скучно было, а то, вишь, вы носы повесили, а еще для вразумления вашего, чтобы вы спрашивались у отца с матерью, если куда собираетесь идти. А то, поди, не спросись ушли? А?
Мы виновато молчали...
Дождик перестал, и мы пошли домой. По дороге нарвали ягод шиповника, которые, как говорил дядя Максим, от всех болезней помогают.
Идти было тяжело, на ноги налипала суглинистая земля, но мы с Яшкой были довольны охотой.
А когда пришли домой, дядя Максим дал нам одного зайца и сказал:
— Вы, дружки мои, тоже трудились, и за это получайте свою долю...
