Кулишов С. Н.
I
Закончив плести, Александр Савиныч убрал оставшуюся лозу, еще раз внимательно посмотрел на мастерски сплетенную огромную корзину и остался доволен своей работой.
Солнце пригревало все сильнее и сильнее. Повисшие ледяные сосульки на крышах и оживленная возня воробьев говорили о приближении весны.
Будучи страстным охотником и рыболовом, Александр Савиныч с грустью посмотрел в сторону леса и подумал: «Плохая пора наступает для козлов».
Снег выпал в этом году глубокий, весенний наст на руку браконьерам. Не перевелись еще такие «охотнички», которые пользуются весенним настом и истребляют зверя.
Поужинав, Александр Савиныч взял «ижевку» и отправился охранять колхозную лесопилку. Работа эта была ему по душе, он находился в лесу, чувствовал дыхание природы и наблюдал жизнь лесных обитателей.
Мало живет Александр Савиныч в своей избе, расположенной на краю деревни Успенка. Привычка и любовь к природе, к тайге тянут его в лес к горящему костру. Старик построил на бугре около реки Пышма охотничью избушку, ее окружают могучие разлапистые сосны, и избушка, наполовину врытая в землю, кажется крошечной.
Кто не знает избушку Пимнева? На многие десятки километров слышно о ней. Сюда идут рыбаки и охотники, и всех она принимает, гостеприимная и уютная.
Весело потрескивает в чувале сушняк. Над ним висят и около него стоят котелки гостей. В одних варится уха из свежей рыбы, в других суп с уткой. И около пламенеющего жаркого чувала допоздна ведутся беседы о тайге, о птицах, о звере...
Александр Савиныч строил избушку с большой любовью и теперь вспоминает о ней с душевной теплотой.
Вот и сейчас идет он на дежурство, а мысли его там, в прошлых охотах, в кругу друзей. Он представил себе весну с обширным половодьем, исчезнувшие границы рек: Пышмы, Кармачка и Чаплыка. На десятки километров разыгралась водная стихия и только зеленые массивы крон деревьев образуют целые острова...
Погруженный в воспоминания, старик не заметил, как подошел к лесопилке. Он открыл дежурку, затопил печку и пошел делать обход. Надвинувшиеся свинцовые тучи закрыли луну, и все вокруг окутало мраком. Лесопилка, окруженная со всех сторон плотной стеной тайги, напоминала собой средневековую крепость с острыми шпилями башен и бойниц. Где-то неподалеку ухал филин и ветерок шумел в ветвях. Мороз крепчал, и подтаявший за день снег хрустел под ногами, как битое стекло.
Александр Савиныч попробовал верхнюю корку целины — она проламывалась с шумом.
— Вот она, тяжелая пора для зверя, — подумал он. — Косуля беспомощна сейчас да и лось не выдержит долгой погони.
Приближался рассвет. Волнообразная поверхность вершин тайги уходила в темно-синюю даль. На востоке небо окрасилось в нежно-пурпурный цвет и, переливаясь в красках, над горизонтом сгустилась ярко-розовая полоса.
Когда после восхода солнца на лесопилку пришли станковые, Александр Савиныч собрал свои вещи, одел через плечо ружье и пошел домой.
Погода была на редкость хороша. Голубело небо, и плывущие в высоте освещенные солнцем облака, как огромные стаи лебедей, двигались с юга на север. В густых зарослях ельника струился радужный свет и птичий гомон приветствовал наступление весны.
И вдруг до слуха старика донесся гон собак; он то приближался, то удалялся, чувствовалось, что зверь, спасаясь, делает круги.
«Вот они, душегубы, начали свое подлое дело!» — старый охотник бросил в кусты сумку, схватил в руки ружье и побежал вперед.
Но лай внезапно прекратился. «Задавили», — подумал он и, перебегая от дерева к дереву, стал приближаться к месту, откуда донесся шум.
Раздвинув кусты, Александр Савиныч увидел в снежном углублении двух человек и около них собак. Собаки тяжело дышали, выбросив красные языки. Услышав чужого, они с злобным лаем бросились в кусты.
Браконьеры схватили ружья и стали за деревья. Опасаясь выстрела, Александр Савиныч также укрылся за дерево и подумал: «Матерые “волки”, одному их не взять». А тем временем один из браконьеров, согнувшись, торопливо подошел к козлу и схватив его за уши, озираясь по сторонам, потащил в кусты. Второй стоял в прежней позе с ружьем на изготовку.
Людей разделяло всего двадцать метров, но какая пропасть лежала между ними. С одной стороны стоял человек — друг природы, с другой — хищники в образе человека. Браконьер взвалил козла на плечи, стал уходить в лес под прикрытием стволов сообщника. Нарушители были людьми неизвестными. Один из них заметно припадал на левую ногу.
Александр Савиныч внимательно рассмотрел браконьеров и пошел домой в подавленном настроении. Невольно вспомнились годы, когда здесь свирепствовали волки, уничтожая все живое. Человек вступил тогда с волками в жестокую борьбу и спас от опустошения охотничьи угодья.
Но кто эти люди? Александр Савиныч должен обязательно узнать их и оградить тайгу от этих двуногих волков.
II
Весна вступила в свои права. На почерневших дорогах важно расхаживали грачи, первые вестники весны. По ночам воздух оглашала гусиная перекличка и изредка было слышно курлыканье журавлиных стай. Александр Савиныч подготовил себе скрадок на плесе Исадного озера. Загрузив лодку, он оттолкнулся от берега и, лавируя между кустарниками, поплыл к месту охоты.
Отстреляв успешно вечернюю и утреннюю зорьку, Александр Савиныч собрал битую птицу и отправился домой. Дорога от Пышмы до деревни Успенки исхожена тысячи раз, и много передумано на этом коротком пути. Старик шел неторопливым шагом, внимательно приглядываясь к окружающему.
Из-за кустов вылетела сорока и, сев на дорогу, устремила плутоватый взгляд на охотника, а когда он приблизился, она, застрекотав, скрылась в придорожных кустах. От леса тянуло сыростью и тонким ароматом распускающихся почек.
До деревни оставалось около трех километров, когда справа из чащи леса старик услышал прерывистый женский плач и грубый мужской окрик:
— Давай, давай!
Александр Савиныч насторожился. Усталость и тяжесть в ногах мигом исчезли. Он осторожно зашел в кусты, положил связку уток и, зарядив ружье, скрываясь за деревьями, быстро направился на голоса.
Раздвинув заросли шиповника, Пимнев увидел молоденькую незнакомую девушку. Вид у нее был растерянный, лицо испуганное и белое, как полотно.
Двое мужчин стояли, повернувшись спиной, и их лица невозможно было рассмотреть. Один из них держал в руках цветной платок, жакет и сумку, а другой грубым недопускающим возражений голосом отбирал у девушки остальную одежду.
— Грабители... — как молния промелькнуло в голове старого охотника. Он сделал два шага вперед и, взяв ружье на изготовку, резко скомандовал: — Руки вверх!
Бандиты обернулись и попятились назад. На их лицах появились растерянность и страх. Вещи выпали из их рук. Но тот, что стоял ближе, посмотрел угрюмо и враждебно. Рука его судорожно потянулась к карману.
Не давая грабителям опомниться, Пимнев заговорил быстро и повелительно:
— Куда тянешься?! — Первый выстрел делаю над головой, второй — в упор!
Раскатисто прогремел выстрел. Резкий звук и гарь пороха ошеломили бандитов, и они подняли руки вверх. Тяжело дыша от волнения, Пимнев приказал:
— Идите вперед! — и подстроившись сзади, «подбадривал» их крепкими словами. Бандиты шагали молча, озираясь по сторонам, не решаясь на сопротивление.
Девушка шла следом, держа вещи в руках и, то ли от радости, то ли от испуга, плакала.
Когда они вышли на дорогу, Александр Савиныч заметил, что один из преступников припадает на левую ногу. Догадка мигом промелькнула в голове, и он вспомнил встречу с браконьерами. Сомнений не было — бандиты оказались старыми знакомыми.
Сдав грабителей в сельсовет, старый охотник сходил за дичью, оставленной в кустах, и направился к дому.
Через четыре дня состоялся суд. Грабители получили по пять лет.
III
Наступила осень. Тайга беспокойно шумела, роняя листья на влажную почву. Время от времени моросил дождь. Днем и ночью слышалась тревожная перекличка птиц, улетавших на юг.
Александр Савиныч шел по лесной дороге и вполголоса напевал:
Летят перелетные птицы
Ушедшее лето искать.
Летят они в жаркие страны,
А я не хочу улетать:
А я остаюся с тобою,
Родная моя сторона,
Не нужно мне солнце чужое,
Чужая земля не нужна.
Сегодня у него отличное настроение. Утиная охота на перелетах еще не кончилась, а зверовая уже подошла. И, несмотря на свои годы, старик шел легким и бодрым шагом.
За плечами у него были два ружья и рюкзак с провиантом. Одно ружье для охоты на птицу, а другое, «бердана» тридцать второго калибра, для охоты по зверю.
На лесных озерах изобилует утка, тут же вблизи на высохших болотах бродит зверь, и кто его знает, где будет удачнее охота, — по утке или по зверю.
Где-то в стороне послышалось ауканье девушек, собиравших ягоды. Углубляясь в тайгу, старый охотник долго слышал их смех и звонкие голоса и тепло улыбался.
С озера послышались выстрелы. «Опередили меня», — подумал Пимнев и свернул к высохшему болоту, на звериные тропы, но не нашел свежих следов. Повернув на север и обследовав займище, старик решил переночевать у старицы Пишмы, а утром поохотиться на уток.
Выбрав сухое место у копны сена, он остановился на ночлег. Сумерки сгущались, и Александр Савиныч быстро заготовил сушняк для костра и хвойных веток на подстилку. Затем он взял берданку, плавно спустил курок и, не вынимая патрона, воткнул ружье в копну сена, а патронташ убрал под хвойные ветки. Двустволку же, также не разряжая, старый охотник приставил к развилке куста около себя.
Вспыхнула спичка, и костер запылал. Александр Савиныч перекусил и с удовольствием закурил козью ножку.
Невидимая в темноте любопытная белка, зашуршав по стволу и затаившись на ветке, наблюдала за пришельцем. Где-то недалеко протяжно и жалобно закричала ночная птица. От легкого дуновения ветерка был слышен монотонный и загадочный шепот листвы.
Согревшись у костра, Александр Савиныч прилег на хвою. Он смотрел вверх, туда, где в осеннем холодном небе мерцали далекие яркие звезды. Сколько их?..
Постепенно сон сковал его веки, и старик уснул. Костер, потрескивая и шипя, выбрасывал из пламени красные искры... Десятки невидимых глаз обитателей тайги с любопытством следили за сонным человеком, а он спал и чему-то спокойно улыбался.
Но вот сквозь чуткий сон охотнику послышался приглушенный звук и треск сушняка. Он открыл глаза и напряженно прислушался... Ему показалось, что кто-то наблюдает за ним из ночной темноты. Молниеносно он схватил ружье и, отступив в темноту, стал за ствол дерева.
Непроглядная ночь обступила старика. Вглядываясь в черную темноту леса, он напряженно прислушивался, стараясь уловить тот странный звук, который разбудил его. Но кругом было тихо, и Александр Савиныч облегченно подумал: «Наверно, лось прошел». Однако опыт охотника удерживал его на месте. Не двигаясь, затаив дыхание, он долго вслушивался в тревожную тишину ночи. Но в лесу по-прежнему было тихо и только вершины таежных деревьев шептались о чем-то.
Костер медленно догорал. Александр Савиныч вышел из темноты и, подбросив веток, присел около огня. Его душевное спокойствие было нарушено, лицо с крупными мужественными чертами выражало тревогу. Вокруг все было тихо, но ему почему-то стало не по себе. Тишина казалась мрачной, беспокойной, предательской.
Резко, отрывисто, почти совсем рядом предостерегающе прокричала ночная птица. «Не к добру это, — тягостно проплывает мысль, но Александр Савиныч старается успокоить себя: — Разве я впервые ночую у костра? Или первый раз слышу ночную птицу?» Но тревога не проходила.
Он курил цигарку за цигаркой, вслушиваясь в однообразный шум деревьев и постепенно успокаиваясь. Наконец, он задремал... Но мысли старого охотника продолжали тревожно работать и тяжелые сновидения чередовались одно за другим. Вот он видит огромного, неизвестного ему, страшного зверя... Зверь подходит все ближе и ближе, старик хочет бежать, но тело охватила бессильная истома и двинуться нет сил. Еще один шаг и зверь схватит его...
И вдруг сквозь сон он услышал над собой грубый голос:
— Да ведь это он! Наш старый приятель! У-у, гад! Вставай! — и торжествующее: — Теперь мы с ним рассчитаемся!
Ничего не понимая, Александр Савиныч открыл глаза и провел рукой по лицу, желая прогнать кошмарный сон. Инстинктивно он рванулся к ружью, но услыхал резкий, самодовольный смех.
— Опоздал!... не вышло!
— Ха-ха-ха! Наконец-то мы с тобою рассчитаемся!
Ярко вспыхнувшая ветка костра озарила их фигуры и лица, и Александр Савиныч вздрогнул. Он узнал грабителей-браконьеров. «Бежали из заключения», — пронеслось у него в голове.
Один из бандитов держал в руках его ружье и, направив на старика стволы, насмешливо спросил:
— Как оно у тебя, хорошо стреляет?
Глаза их встретились и, преодолев страх, Александр Савиныч ответил спокойным, но глухим изменившимся голосом: «Хорошо».
— Прощайся, старик, с жизнью!
«Неужели конец?» — подумал Александр Савиныч. Взгляд его с лихорадочной быстротой скользил по окружающим предметам, но надежды на спасение не встречал.
— Где твой патронташ? — прозвучал грубый окрик.
И, как молния, промелькнула спасительная мысль:
— Возьмите. Спрятал от дождя в копне, — и показал в темноту, — мне он теперь не нужен.
Несколько секунд бродяги стояли в замешательстве, затем они о чем-то зашептались. Как ножом, полоснули услышанные слова:
— Не надо, брось! Не нужны они! — проговорил один. — Кончай с ним!
Секунды казались вечностью. Но второй возразил:
— Пригодятся! Иди достань!
Александр Савиныч, чувствуя за спиной смертоносные стволы, пошел к копне, запустил руки в сено и, нащупав берданку, мысленно произнес:
— Спасай, моя верная, на тебя вся надежда!
Оттянув пуговку затвора, он крепко зажал приклад ружья в руках и развернувшись, как пружина, выстрелил в упор.
Бандит подпрыгнул, выронил ружье и беззвучно свалился на землю. Его сообщник стремительно бросился бежать...
