Марин А. П.
В 18 километрах от ст. Рюриково и в 30 километрах от г. Тулы расположено село Першино, славившееся в свое время комплектной псовой охотой, принадлежащей великому князю Николаю Николаевичу Романову.
В «Першинской охоте» содержалась очень большая стая гончих и десятки свор борзых, для ухода за которыми существовал значительный штат прислуги.
Михаил Александрович Мамкин когда-то служил доезжачим «Першинской охоты», а Павел Яковлевич Кулешов — борзятником. С ликвидацией «Першинской охоты» прекратилась в Тульской области и охота с борзыми; но стаю гончих для коллективной охоты на волков содержали и содержат по сей день охотничьи организации г. Тулы.
С первых же дней организации стаи гончих при Тульском Губсоюзе охотников на работу туда перешли: М. А. Мамкин — доезжачим, а П. Я. Кулешов — выжлятником.
Мамкин и Кулешов имели долголетний опыт работы с гончими и в короткий срок сколотили и приездили стаю. Охотились с этой стаей в основном на волков по черной тропе, уничтожая хищников целыми выводками «на корню».
Одна из таких охот, в которой мне посчастливилось принять участие, была проведена в 1934 году в лесных угодьях Володьковского лесничества, Белевского района, Тульской области.
Эта охота и по удаче, и по организованности, и по красоте оставила у всех ее участников яркое впечатление, которое и до сих пор свежо в памяти.
Михаил Александрович Мамкин вот уже неделю жил в деревне Ивановке, разведывая волчьи логова. О месте нахождения выводка было известно заранее: год назад в этом же острове, вблизи деревни, были волки; из прошлого гнезда уцелели матерые.
Волки имеют биологические особенности: если от выводка, имевшегося в прошлом году, уцелели старые самка и самец, они вновь принесут щенков на том же самом месте, где был предыдущий выводок.
Выводок держался, как и в прошлом году, на территории большого острова, изрезанного с севера на юг двумя глубокими оврагами; в одном из них протекал ручей, второй был захламлен буреломом и густыми порослями. От деревни Ивановка до острова было не более трех километров. Расстояние это разделяло яровое поле.
М. А. Мамкин был старым, опытным доезжачим и делал свое дело добросовестно и наверняка.
Выводок был неоднократно подвыт. Мамкин определил в нем матерого, старуху и семь прибылых. Переярков при выводке не оказалось.
После проверки выводка на подвывке надо было заранее найти логова, чтобы наверняка насадить стаю. И только после того, как все было основательно разведано, неоднократно проведен на вабу выводок и найдены логова, Михаил Александрович поторопился с вывозом гончих.
Стая гончих, состоящая из девяти смычков, пришла в деревню Ивановку восьмого августа.
Стаю привел старик Павел Яковлевич Кулешов, обязанности выжлятников при котором исполняли охотники-любители Николай Иванович и Сережа.
Стая была приезжена в совершенстве. Приехавшие накануне охотники, зная о готовящемся приходе стаи, чуть свет вышли за деревню встретить Павла Яковлевича и полюбоваться выпестованными им гончими.
В восьмом часу утра на проселочной дороге из-за горы показалась «охота». Гордо восседавший на лошади старик Кулешов, вел русскую пегую стаю. Гончие, спокойно, без смычков, текли у ног лошади. За стаей верхами следовали двое выжлятников без единого окрика на гончих. Да и едва ли нужны были окрики и хлопанье арапником при такой изумительной приездке стаи, которая была у Кулешова и Мамкина.
Встречать «охоту» вышли на край деревни и многие из ее жителей, особенно ребятишки.
Для размещения собак, лошадей, которые находились под верхом у доезжачего и выжлятников, заранее были приготовлены помещения. Прибывшие гончие были помещены в сарай, а в распоряжение доезжачего было отряжено несколько охотников готовить для собак кормежку.
Михаил Александрович поспешил обменяться данными разведки с Павлом Яковлевичем, и по их совету решено было брать выводок, не откладывая, завтра же.
Отдохнув несколько часов после длительного перехода. Мамкин и Кулешов слегка покормили гончих. По раз заведенному порядку кормежка была произведена с повторением правил «приездки».
Гончие из сарая были выведены без смычков. Мамкин и Кулешов провели собак по улице, оставив стаю стоять на месте в нескольких сотнях метров от корыта с кормом.
Стая спокойно стояла в ожидании, пока их пестун готовил корм. Позыв в рог разрешил гончим тронуться с места, но до корма собаки не прикоснулись без приказания «дбруц».
Несколько минут выдержки у корыта с кормом показали, до какого совершенства можно выдрессировать гончих, зная правила приездки и имея любовь к делу.
После кормежки Мамкин и Кулешов еще раз провели стаю, разместив собак до утра в сарае, на заранее приготовленной мягкой постели из соломы.
Как только солнышко начало клониться к горизонту, Михаил Александрович, взяв с собой Николая Ивановича, отправился к острову для подвывки выводка на вечерней заре.
Стояла тишина. В лесу не шелохнулся ни один лист. Миновав поле, подошли к острову. Михаил Александрович рассказал ориентиры, где отзывается выводок и расположены логова.
После сухого и ясного дня повеяло приятной свежестью. Тишина делалась все более мертвящей. Воздух был чист и прозрачен. Малейший звук, прорезая предночную тишину, был слышен за сотни метров. Остановились на краю ближайшего оврага, пересекавшего поле. Несколько минут напряженного, нервного ожидания — и старик Мамкин начал вабу.
— У-у-у-у-у-у-о-о-о-о-а! — томно, гортанным звуком, запрокинув голову назад, протянул доезжачий, подражая вытью матерых волков.
— У-уу-уу-о-о-о-гам-о-о-о-а! — протянул он второе колено еще более томно, не выговаривая ясно букв при переходе звуков, на басовых нотах.
Старик-доезжачий повторил вабу, подражая вытью гнездарей. Сначала тихо, потом усиливаясь и снова утихая, протянулась ваба и замерла.
От нервного напряжения кровь приливала к голове, слышно было учащенное биение сердца, в ушах стоял шум. Напряженный слух старался уловить звуки в острове.
Старик повторил вабу снова, но не успел кончить ее, как в лесу прогудел бас материка, а за ним отозвался тенор старухи.
Не прошло и минуты, как отозвались прибылые, которые выли с подлаиванием и каким-то особым подвизгиванием.
Выводок оказался на месте. Мамкин был уверен в удачной охоте и вместе с Николаем Ивановичем возвратился в деревню, где в просторной хате собрались все участники охоты.
Старик-доезжачий скупо, но уверенно пояснил:
— Весь выводок на логове. Отозвались хорошо. Охота завтра будет обеспечена.
Николай Иванович достал карту, на которой было размечено, где стать стрелкам, откуда завести для наброса стаю, где беречь лаз подвижной команде на случай прорыва гончих за материком. Стрелков собралось более двадцати человек.
Было далеко за полночь, когда, обсудив план охоты завтрашнего дня, все разошлись по квартирам, чтобы вздремнуть перед охотой хоть часок для бодрости.
Чуть забрезжил рассвет, все были уже на ногах. Гончие, запертые в сарае, чувствуя приближение «поля», нетерпеливо повизгивали.
Мамкин до рассвета отправился на утреннюю вабу проверить выводок, договорившись и условившись о том, где он встретит охоту.
Охотой распоряжался Николай Иванович. Он и выжлятники встали раньше всех, осмотрели и приладили сбрую на лошадях, сомкнули стаю, для разминки провели ее несколько раз взад и вперед по деревне, и в десятом часу охота тронулась к острову.
Картина выезда была торжественна и величава. За доезжачего стаю вел старик Кулешов. За стаей следовали выжлятниками Николай Иванович и Сережа. Гончих до острова решено было вести на смычках. Из деревенских хат вывалили и стар и млад — полюбоваться охотой.
Стрелки за час раньше отправились к острову, где держался выводок, и ожидали прибытия охоты у опушки леса.
К десяти часам стая подошла к острову; старик Мамкин встретил охоту.
Нетерпение разбирало старика поскорее поделиться впечатлениями, полученными от подвывки на утренней заре. При вабе выводок был в сборе, кроме материка, которого Мамкин после вабы на заре перевидел в поле, — он возвращался с добычей к выводку на логова. Наскоро посоветовавшись, решили, что стаю насадит на логова старик Мамкин; в острове во время выпуска стаи ему должны были помочь верхом Кулешов и Сережа.
Николаю Ивановичу поручено было расставить на номера стрелков; после этого он должен был, спешившись, находиться с ружьем при выделенной из среды охотников подвижной команде стрелков из пяти человек (на случай если кто из матерых уведет за собой гончих).
Мамкин пересел на лошадь Николая Ивановича и повел на смычках стаю в остров.
Через несколько минут стрелки стояли на номерах, затаив дыхание и осматривая линию обстрела.
Въехав в глубь острова, Мамкин, оставаясь на лошади и зорко следя за каждым движением своих питомцев, приказал Кулешову и Сереже разомкнуть гончих. Разомкнутые гончие как вкопанные стояли на месте, только полушепотом получая приказания Кулешова: «стоять гончие!», «стоять!»
Только что выжлятники управились с смычками и сели на лошадей, поправляясь в седлах, старик Мамкин слегка подсвистнул стаю и тронулся на легкой рыси прямиком на логова. Выжлятники на рысях заезжали с флангов. Стая, подняв круто «гоны», рассыпалась по острову — и в тот же миг азартное порсканье разбудило окружающую тишину, раскатившись эхом по лесу. Вслед за доезжачим запорскали и выжлятники.
Первым на логовах подал голос осанистый ветеран Будило. Злобный, с поддаем башур накрыл голос доезжачего.
«С-л-у-ш-а-й!» — и не успел старик еще докончить «Вались к нему!», как в острове моментально отозвалось еще несколько голосов гончих. В противоположной стороне от Будилы натекла на след осенистая выжловка Флейта; бухнув раз-два, она захлебнулась на хриплых нотах баритона. «Варом» заварила вся стая. Голоса гончих слились в один сплошной стон, с переливами на всех нотах. Часть гончих в шесть-семь голосов свалилась и повела вдоль острова на фланг. По гону было ясно, что ведут матерого. Остальные гончие разбились, работая в острове на слуху, под доезжачим.
Вскоре на номерах стрелков прогремели два дублета. В это же время в самом центре острова послышалась грызня, и скоро позывистый рог доезжачего возвестил, что волк принят из-под гончих.
На фланге такой же сигнал подал один из выжлятников, принявший из-под гончих второго волка.
В острове все кипело. Слышались все азартнее и азартнее голоса гончих, сливающихся в сплошной вопль. На линии стрелков прогремели еще выстрелы. Несколько гончих уходили со слуха. Их голоса замирали на одной протяжной ноте.
Наконец в стороне удалявшегося гона глухо раздались два выстрела, и вскоре в острове все смолкло.
Через несколько минут звонкий рог доезжачего возвестил об окончании охоты.
Повторявшиеся сигналы рога говорили, что Михаил Александрович собирает стаю. Вдали от линии стрелков промелькнули в кустах несколько гончих, дружно «валившихся» на рог доезжачего.
Вскоре с фланга линии стрелков тоже был подан сигнал об окончании охоты. Стрелки, разрядив ружья, сходили с номеров и собирали трофеи.
Гончие были взяты на смычки, за исключением нескольких собак, которых увела матерая. Довольный успехом охоты и работой собак, старик-доезжачий вывел стаю на опушку, куда подтащили и собранные трофеи.
Убитых на линии и взятых из-под гончих оказалось семь прибылых.
Через несколько минут возвратились и остальные охотники из подвижной команды с добытой огромной волчицей-самкой.
Выводок был взят почти полностью, за исключением материка, вовремя унесшего ноги и, к счастью, не взявшего на себя стаю гончих, чем бы мог испортить всю охоту.
Рог доезжачего еще раз повторил позыв гончим, часть которых ушла по следу матерой и еще оставалась в острове. Идеальная приездка стаи и на этот раз сказалась на позывистости. Через непродолжительное время на рог вывалили и остальные гончие.
Стая была в сборе. Славно поработавшие собаки спокойно расположились кучей у стоявших под седлом лошадей, с которых спешились доезжачий и выжлятники.
Начались поздравления с удачным полем. Благодарили доезжачего. Кто-то из охотников достал припасенную чарку, которая заходила «на крови» по рукам, и через несколько минут все участники охоты, довольные и радостные, возвращались в деревню с добытыми трофеями; жители деревни благодарили за уничтожение хищников.
