Свентицкий Б. Н.
Когда московский поезд, быстро мчащийся к югу среди однообразных распаханных полей, замедляя ход, будет идти по высоченной железнодорожной насыпи у маленького полустанка Батыево Московско-Курской железной дороги, — на одном из бугров покажется, радуя взгляд, большая, высокая группа деревьев.
Это родовое имение охотника-писателя, корифея русской литературы Ивана Сергеевича Тургенева — Спасск-Лутовиново.
Усадьба
Деревянный старинный дом и часть надворных построек, пострадавших во время немецкой оккупации Орловщины в годы Великой Отечественной войны, восстановлены и вновь посещаются, особенно в летнее время, многочисленными экскурсиями из Мценска, Орла и других городов.
Огромные ракиты и березы, выросшие на глубоких канавах, вырытых еще руками крепостных, надежно предохраняют старый фруктовый сад (и в пору цветения, и в пору плодоношения) от вредного действия сильных ветров.
Раскинувшийся около сада большой парк из столетних деревьев, густо заросший мелким подседом, служит оазисом среди безлесных орловских полей для пролетного вальдшнепа весной; зимой каждый гонный русак, поднятый с лежки в окрестных полях, бежит спасаться в чащу парка.
Большое количество скворцов, гнездящихся в дуплах ракит и других старых деревьев, и множество мелких певчих птиц весной и летом наполняют парк и сад звонкими песнями.
Дорога и природа
Невдалеке от Спасск-Лутовинова на пути к охотничьим местам Ивана Сергеевича Тургенева протекает река Сняжеть; на ее берегах расположено село Тургенево и усадьба, обрамленная высокими липами. Дорога, поднявшаяся вверх на гору, спускается тотчас же вниз, к другой небольшой речушке — Малая Снежеть и, вновь всползая ужом на гору, выходит на большое, ровное поле, с которого зимние снега, растопленные теплом весенних солнечных лучей, текут ручейками в три разные стороны, в три разные реки (на запад — в Текучу, а по ней в Зушу, на восток — к Бежину лугу).
Вода, избравшая направление к северу, попадает в глубокие парахинские вершки, сильно заросшие дубовыми и ореховыми кустами, а по ним у села Парахина — в Ракитню и дальше в реку Иста, к которой мы держим путь.
Как выглядело село Парахино и его окрестности в дни Тургенева, не известно. Сейчас мы можем об этом только догадываться по тем огромным почерневшим дубам, которые торчат в обвалах оврага Ракитня, с обеих сторон охватывающего большое село, с белой церковью в центре.
У самого края Ракитни поля так изуродованы эрозией, что никакой трактор к ним подступиться не сможет, и эти места прочно захватили пырей, красная и серая полынь.
Не взирая на большое количество лисиц, у которых вокруг Парахина имеется много нор, периодически здесь бывает много серой куропатки. Тут же находится и наибольший по району центр плотности русаков. Летом бывает много перепела.
Пять километров отделяют Парахино от реки Исты, где часто охотился Иван Сергеевич Тургенев и про которую он в рассказе «Ермолай и мельничиха» сказал: «Эта небольшая речка вьется чрезвычайно прихотливо, ползет змеей, ни на полверсты не течет прямо и в ином месте, с высоты крутого холма, видна верст на десять, со своими плотинами, прудами, мельницами, огородами, окруженными ракитником и густыми садами».
Река Иста, начинаясь в пределах бывшего Белевского уезда Тульской губернии, прорезав весь уезд по диагонали, в пределах Белевского же уезда впадает в Оку. Если считать ее длину по прямой от истока до устья, то не будет и 50 километров; если же считать по течению — будет втрое.
Начавшись чуть заметным ручейком недалеко от линии Рязанско-Уральской железной дороги, она километров 15 течет вдали от селений, среди полей, покрытых глубокими и длинными оврагами, имеющими огромную площадь водосбора. Кроме этого, из каждой горы, к которой она подходит, бьет по нескольку сильных родников. У Байдино, первого селения, расположенного на ее берегах, она уже настолько полноводна, что может вертеть мукомольные жернова. Здесь воды реки перехватывает плотина первой мельницы.
На этой мельнице ночевал Иван Сергеевич после тяги в лесу, находящемся на правом берегу реки («Ермолай и мельничиха»). Лес этот цел и ныне. Тяга в нем и теперь отменная, не только по количеству тянущих вальдшнепов, но и по своей колоритности.
Заходящее солнце дружно и звучно провожает птичий хор, а когда он смолкает и начинают тускнеть яркие краски заката, заглушая томные звуки зорянок, как солисты начинают выступать в разных частях леса и над рекой соловьи, встречая первое хорканье тянущего вальдшнепа.
Ниже Байдинской мельницы, по течению реки, находились еще три мельницы; близкое их соседство вело к тому, что хозяин ниже лежащей мельницы, стараясь задержать как можно больше воды в пруде, необходимой для работы мельницы, подтапливал водяные колеса выше стоящей мельницы и, таким образом, убивал сразу двух зайцев: тормозил работу по помолу хлеба своему конкуренту и одновременно отманивал помольщиков к себе. Поэтому мельники были во вражде между собой и вечно судились друг с другом.
Из находящихся на реке Исте восьми мельниц особенного внимания заслуживает Юриковская, о которой речь будет ниже.
Три винокуренных завода стояли на берегах Исты; из них один в Байдине, рядом с описанной Тургеневым мельницей. Заводы построены позже тех времен, когда там охотился Иван Сергеевич.
Остатки производства винокуренных заводов — барда, не использованная на корм скоту, спускалась заводами в реку, и ею кормились оставшиеся на зиму кряковые утки и рыба.
Ниже бука Байдинской мельницы по обеим сторонам реки тянутся потные луга, на которых держатся в небольшом количестве дупеля.
Река течет в этом месте под отвесными в 3—4 метра берегами, сплошь заросшими ивняком.
Из-за обилия ключей река в этом месте не замерзает, даже в очень сильные морозы, так же как и на бродах около Юрикова, хутора Шибаевых и за Араной. Не замерзает вода и около больших и сильных ключей, которыми так богата Иста.
На этих открытых участках остаются зимовать дикие утки, иногда в значительном количестве, кормясь по ночам на бродах и у мест, где спускается заводами барда в реку. В сильные морозы утки проводят день на воде, под закраинами снега, лежащего толстым слоем на ивняках, нависших над водой. В теплую погоду их можно видеть сидящими табунком в чистом поле, далеко от реки.
Дальше по Исте расположены одна мельница за другой. После третьей мельницы река, обогнув большое село Литвиново, подходит к церкви, а от нее, делая полукруг, упирается в старинный сад и парк Андреевских, находящийся на горе.
Внизу у самой речки еще в крепостные времена была выбрана в горке дорожка под названием нижняя: чтобы она не осыпалась, ее укрепили ракитовыми кольями. Эти колья принялись и со временем выросли в большие деревья, наклонившиеся над водой до самой середины реки.
Огненный шар
Однажды на этой дорожке родилась легенда об огненном шаре, который летал по ночам над дорожкой и ракитами.
Дело дошло до того, что вечером никто не осмеливался ходить по нижней дорожке, а ночью и подавно. Люди предпочитали делать большой крюк вокруг усадьбы, по проезжей дороге к лодочному перевозу на другой берег реки, в деревню Круг.
Прошел год, другой, шар не появлялся. Легенду забыли и снова стали ходить по нижней дорожке, которая была ближайшим путем к перевозу. Никакого шара не было.
И вдруг четыре девушки со станции Воробьевка, которая расположена тоже на другом берегу реки, запоздавшие на работе, спеша домой, пошли по нижней дорожке... И только было они начали песню, как... огненный шар появился над ними. Взвизгнули девчата, закричали во все горло и, чуть не столкнув друг друга в воду, кинулись обратно.
Снова воскресла легенда и стала запретной дорожка...
Было мне в то время лет 12—13. И верил я в легенду и не верил.
Однажды, когда ко мне приехал товарищ одних лет со мной, мы решили узнать, что это за огненный шар, появляющийся на нижней дорожке и до смерти пугающий прохожих.
Дождались вечера. Хотели взять с собой два ружья, потом решили, что лучше одно, а то как бы не перестрелять друг друга.
— Трусу и порох с дробью не помогут, — насмешливо сказал товарищ и, захватив с собой палочку, зашагал за мной.
Вот уже близко дорожка. Курки взведены. Тускло поблескивает вода. Темно. Вошли на дорожку. От нависших над ней деревьев стало еще темнее. Зацепившаяся за лицо ветка ледяной дрожью отозвалась на спине. Только присутствие товарища позволило пересилить себя и продолжать идти дальше.
Вот почти середина пути пройдена, недалеко и конец, а ничего нет. Только подумал, что все это чепуха, как вдруг сверху валится неопределенной формы светящийся предмет... Не помню, как я грохнул в этот предмет из ружья. Все рассыпалось и пропало из глаз.
Держа ружье наизготовку, мы дошли до конца дорожки. Обратно пошли в обход парка, как ходили все.
Не могу сказать, как себя чувствовал мой храбрый товарищ, но по лицу его даже в темноте было заметно, что он был не в своей тарелке.
Отправившись утром на место, где я стрелял по светящемуся шару, мы увидели печально плавающую со взъерошенными перьями сову, зацепившуюся крылом за низко нависшие в воде ветви ракиты, а немного впереди этого места стояла громадная дуплистая липа, в которой эта сова жила.
Свечение, так пугавшее людей, вызывали гнилостные бактерии, прилипавшие к оперению совы, когда она вылезала из дупла.
Так вместе со смертью совы умерла и легенда о светящемся шаре.
Пернатый мир
Славки, малиновки, юрки, юлы, рябинники и черные дрозды в большом количестве обитают в парке, а на окружающих парк лугах — чеканы, мелкие трясогузки.
Над водой в строго определенных местах, на обнаженных ледоходом ветвях ракит караулят рыбу зимородки.
На голых вершинах засыхающих высоких берез целыми днями воркуют горлинки, гнезда которых находятся в непролазной чаще одичавшего вишневника, где на все лады заливаются соловьи.
На потных заливных лугах, с трех сторон окружающих парк, скрипят во всех сторонах коростели, а на прилегавших к лугам полях, по хлебам, неумолчно гремят перепела.
И всюду — и над лугами, и над полями — от восхода до захода солнца несутся серебряные трели жаворонков.
Юриковская мельница
Сделав очередной поворот вдоль узкого луга, по которому частенько встречаются дупеля, река Иста через километр подходит к четвертой по счету Юриковской мельнице.
Отличалась эта мельница от других, которые были выше и ниже нее по течению реки, тем, что на полую воду весной она не разбиралась, как другие. Сравнительно низкие берега, удачно использованный поворот реки давали возможность сваям из огромных дубов отводить весь лед с верховья реки по залитому водой лугу в сторону от плотины.
Имея большой запас воды в пруду, мельница, кроме трех поставов для помола муки, имела еще и толчею для обработки льна и пеньки, крупорушку и шерстобитку.
Тургенев сказал, что «рыбы в Исте — бездна, особливо голавлей...» («Ермолай и мельничиха»); через сто лет после него Иста также очень богата рыбой.
Надо отметить, что около Байдина преобладает крупный голавль, как и во времена Тургенева; интересно и то, что в половине реки Исты, лежащей выше Юриковской мельницы, много крупного карпа, голавля, огромные окуни, немало плотвы, подуста, ерша, карася, а местами пескаря, но совершенно нет ни одной щуки на всем протяжении реки, до самых ее истоков.
Ниже, у самой Юриковской мельницы, щуки много.
Чем это объясняется, неизвестно. Говорят, что ранний бурный подъем воды в Исте вследствие быстрого и сильного таяния снегов на полях, а затем быстрый спад воды в верхней половине реки губительно сказывается на выметанной щукой икре, которая, обсыхая на лугах, пропадает. Сами же щуки, чувствуя сильную убыль воды, скатываются вниз по течению реки.
Ниже Юриковской мельницы уже ощущается на реке подпор высоких в ту пору Окских вод, и щука задерживается.
А может быть, и просто режим вод в верхней половине реки не совпадает с периодом икрометания у щуки...
Отсутствует на всем протяжении Исты, за исключением устья, куда он заходит из Оки, налим; а места, казалось бы, для него первоклассные. На большом пространстве по берегам растет ивняк, корни которого глубоко уходят в воду. Немало на глубоких местах обрывистых берегов с множеством нор под водой, сплошь заселенных раками. Вода в летнее время из-за обилия ключей очень холодная; кажется, все это любит налим.
У самых свай Юриковской мельницы, о которых говорилось выше, образовалась большая, длинная, до 8—10 метров, яма. Дно этой ямы заполняет всевозможный хлам, который приносит река. В этой яме находится «штаб-квартира» самых крупных карпов (до 12 кг). В жаркие дни мая и июня, которые там часто дарит природа, можно наблюдать, как около свай табунами стоят, будто породистые поросята, темно-золотистые карпы.
Ходит по плотине мельник, стучат по ней топорами рабочие; едет верхом на лошади мальчик и тащится сзади лошади борона, громыхая по камням; скрипит колымага с навозом, идет за ней крестьянин, помахивая кнутом, — а карпы как стояли, так и стоят.
Но вот показался на плотине чужой человек, и сразу все карпы как по команде на том же месте медленно опускаются вниз. Прошел человек, и через несколько минут рыбы снова поднялись из глубины и замерли у свай, на том же месте.
Ни на какие приманки эти голиафы здесь не берут. А если случайно в тихую серенькую зорю с маленьким дождичком (лучшая погода, когда ловится на удочку крупная рыба на Исте) карп и возьмет, то в ту же минуту рвет леску.
Ниже плотины, образуя большой полукруг, находятся три брода (перекаты), не замерзающие зимой, с крупными камнями. Как правило, после каждого брода находится большая, глубокая и длинная яма, в которой сторожит неосторожную рыбу шереспер.
У так называемого Поповского брода, находящегося за селом Юриковым (около брода), находится большой и мощный ключ, с очень приятной на вкус водой, широко известной по округе.
Где зимуют раки...
Зимой, в большие морозы, на этом броду ребятишки ловят много раков.
Когда сильные морозы скуют тонким льдом у берега небольшие мелкие заливчики, ребята берут нетолстую палку лещины метра полтора, накалывают ее ножом с одного конца посередине, сантиметров на 25; затем заостряют расколотый конец палки, а в раскол вставляют небольшой (сантиметров в 6) отрезок палочки толщиной с палец и, продвинув эту палочку до конца расщепа, закрепляют ее или веревочкой или тонким гвоздиком. Получается рогатка, между заостренными концами которой поместятся четыре сложенных пальца руки. Орудие лова готово, остается применить его к делу.
Осторожно откалывая ломом тонкий лед, ловцы обнаруживают группы раков, неподвижно стоящих на небольшой глубине под водой, на песке. Они осторожно опускают рогульку в воду, так, чтобы спина рака была посередине расщепа, и вжимают острие развилки в находящийся под спиной рака песок. Придавленный к песку и зажатый развилкой, рак пойман. Остается поднять из воды палку и вынуть крепко зажатого рака из ращепа.
Счастливым бывает тот ловец, который знает «где раки зимуют». Бухточки на вид все одинаковые, песок в них как будто один и тот же, а лед над ними и подавно, но раки в одних скопляются десятками, а в других нет ни одного.
Дальше, вниз по течению, к деревне Аране, берега становятся высокими и не всегда заливаются вешними паводками.
Около Арамы в Исту впадает ее приток, небольшая речка Истица. Еще ниже, у деревни Песочная, расположен луг с небольшими ключами, где почти всегда бывают дупеля. К лугу примыкает край леса — часть начинающегося лесного массива, далеко тянущегося в направлении г. Белева.
В оврагах и густых мелочах леса всегда бывает несколько выводков волков, находящихся друг от друга километров на 8—10. Эти волки совершают из чащ леса набеги, днем — на пасущийся в полях и лугах скот, а по ночам, не взирая на бдительную охрану, режут жеребят в табунах и лошадей, пасущихся в ночном.
Встречается в небольшом количестве тетерев, за которым усиленно охотятся куницы. Тетереву достается от них и летом и зимой. Не спасают его от зубов куницы и глубокие снега, под покровом которых он ночует зимой.
Весной в этих местах бывает прекрасная тяга, особенно в части леса, расположенной невдалеке от бассейна Оки и Исты.
Тяга начинается очень рано, когда еще совершенно светло, продолжается долго, вплоть до совершенной темноты. Вальдшнеп тянет очень тихо и низко...
Миновав снова два больших поворота около торфяного луга (пожалуй, лучшего охотничьего места на Исте), река подходит к высокому берегу, на котором ярким и красочным пятном белеет Срикинский винокуренный завод и барский дом, красиво отражаясь в широком, неподвижном речном зеркале.
На большом и широком лугу против завода производятся торфоразработки. По старым, заросшим ивняком и березняком глубоким карьерам встречаются чирки, бекасы, а на мелких луговых болотцах — дупеля.
Через несколько километров река подходит к Фурсовскому винокуренному заводу, где на берегах растет около десятка взрослых кедров, иногда плодоносящих орехи. Очевидно, эти кедры послужили причиной постоянного обитания нескольких штук белок, явно предпочитающих близость людей, тесноту сада и шум завода — тишине и простору находящегося здесь дубового леса, в котором живут опасные соседки белок — куницы. Недалеко от завода Иста, «ползя змеей» (выражение Тургенева в рассказе «Ермолай и мельничиха»), впадает в Оку.
