Егоров Олег Алексеевич
С именем А. А. Силантьева связано начало научного охотоведения в России. Ему выпала честь первому в нашей стране начать преподавание охотоведения и создать первую отечественную школу охотоведов. С его именем связана также выработка и принятие законодательных мер по охране животных и создание первых государственных заповедников в России.
А.А. Силантьев. 1900-е гг.
А. А.Силантьев родился 18(30) марта 1868 года (все даты в тексте до 25 октября (7 ноября) 1917 года даны по старому стилю) в Петербурге. Его дед — Силантий, откуда и происходит фамилия, был из крепостных крестьян каких-то новгородских помещиков. Выкупившись на волю, он занимался извозным промыслом в Петербурге. Отец — Алексей держал портняжную мастерскую и был приписан к мещанскому сословию города Кронштадт. Уже на первом году жизни Анатолий Алексеевич Силантьев лишился обоих родителей, и сироту взял на воспитание муж одной из его теток — И. И. Добрынин, управляющий книжным магазином Э. Мелье в Петербурге.
Намереваясь со временем приобрести фирму в собственность, Добрынин хотел вырастить себе из мальчика помощника и возможного преемника. Он не жалел средств на его образование и, помимо официального, давал дополнительное — домашнее. Учить мальчика начали с пяти лет. Жизнь его была размерена по часам, никаких послаблений не допускалось. Это выработало в нем ценные качества: выдержку в труде, исполнительность и пунктуальность.
Строгая направленность его обучения, отсутствие развлечений, необходимых для ребенка его возраста, так и не поспособствовали развитию того, что хотел видеть в нем дядя, — стремления к коммерческой карьере. Замкнутость жизни разбудила в мальчике интерес к природе, единственно доступному ему развлечению. Мир растений и животных стал занимать весь его досуг. Все его помыслы и интересы сосредотачивались на животных, живших у него в неволе и собранных за лето в Лесном, пригороде Петербурга, где семья дяди проживала летом. Здесь же, в Лесном, в 1877 г. он, девятилетний мальчик, познакомился с профессором Императорского Лесного института Эрнестом Эрнестовичем Баллионом. «Добрый старик много чудес показал любознательному мальчику и впервые приподнял перед ним уголок завесы, скрывавшей дивный мир науки. Баллион поразил Силантьева своим почтенным видом, обилием знания и всей необычной обстановкой жизни, всецело посвященной науке, и заронил в него мысль идти по его следам. Впоследствии Анатолий Алексеевич часто вспоминал старого профессора, нередко критиковал его научную и педагогическую деятельность, но всегда неизменно отмечал, что Баллион — его первый учитель энтомологии, сыгравший решающую роль в выборе им специальности». (Богданов-Катьков Н. Н. Ан. Ал. Силантьев // Записки Энтомологического отдела Николаевской опытной станции. — Пг.: 1918. Вып. 1. С. 18.)
В этом же году мальчик был определен дядей в Петербургское коммерческое училище. Это училище, хотя и было специальным, давало разностороннее образование, ориентируясь на подготовку коммерсантов европейского уровня. Здесь преподавалось три живых языка — английский, французский и немецкий. Дома мальчик получил еще и музыкальное образование, и углубленную подготовку по иностранным языкам. По мнению дяди, это было необходимо для его будущей работы: магазин Мелье специализировался на продаже иностранной литературы, в том числе музыкальной. В мае 1885 г. Силантьев окончил училище с похвальным листом. В соответствии с правами, «высочайше» дарованными выпускникам коммерческих училищ, он получил звание «личного почетного гражданина Петербурга» и право поступить на государственную или частную службу.
Однако, уже к окончанию училища у Анатолия Алексеевича сложилось вполне определенное решение — избрать в качестве занятия в жизни научное поприще и с этой целью поступать в Университет. Против этого решения резко воспротивился дядя. Отчаявшись его переубедить, Силантьев послал письмо Баллиону с просьбой о помощи. В нем он писал: «…папаша (И. И. Добрынин) ни за что не хочет согласиться на то, чтобы я пошел в Университет, говоря, что по выходе из него моя будущность не будет ничем обеспечена; теперь у меня единственная надежда остается на поступление в Лесной институт, так как папаша говорит, что позволит мне поступить туда, если я дам ему сведения о том, кем можно сделаться по выходе оттуда, и вообще можно ли рассчитывать на то, что, выйдя оттуда, не умрешь с голоду? Теперь у меня одна надежда только осталась, именно на Вас; умоляю Вас, не откажите мне в моей просьбе, напишите, пожалуйста, папаше письмо и успокойте его насчет того, что я не буду сидеть без куска хлеба по выходе из Института, если и есть худые стороны в моей будущности, то не выставите их пожалуйста в дурном свете; Ваше слово за мое поступление в Институт будет очень важно для меня, так как папаша примет в расчет Вашу опытность по службе в институте и то, что Вам лучше, чем кому-либо из нас, знать о том, куда можно поступить по выходе из института. Еще раз прошу Вас, не оставьте меня, иначе я совершенно погиб, ибо меня пустят по коммерческой части». (Богданов-Катьков Н. Н. Указ. соч. С. 9.)
Эрнест Эрнестович не отказал юноше в поддержке и смог убедить дядю, что по окончанию Лесного института Анатолий будет иметь надежный заработок. Скрепя сердце, дядя дал согласие на поступление. Вступительные экзамены Силантьев сдал блестяще, и в числе 80 человек из 300 подавших документы на зачисление осенью 1886 г. поступил в Институт. Он жаждал посвятить свое время занятиям любимой зоологией. И в институте для этого ему представились прекрасные возможности.
А.А. Силантьев в тужурке студента Лесного института, 1890 г.
Оборот этой фотографии с дарственной надписью
Курс зоологии с 1885 г. читал выдающийся русский зоолог профессор Н. А. Холодковский. Лучшего учителя нельзя было и желать. Николай Александрович был не только выдающимся ученым (Член-корреспондент Петербургской АН, Почетный президент Международного энтомологического общества) и прекрасным педагогом, но и высокообразованным человеком. Достаточно сказать, что его перевод «Фауста» Гете был удостоен полной Пушкинской премии. Между учителем и учеником быстро установилась глубокая приязнь, сохранившаяся на всю жизнь. Впоследствии они дружили и семьями. Холодковский был восприемником и крестным отцом детей Силантьева.
Под влиянием Холодковского Силантьев определил тему своих научных занятий — польза и вред, приносимый дикими зверями, птицами и насекомыми лесу. Уже в студенческие годы он выполнил ряд научных работ и опубликовал четыре статьи, посвященные вопросам лесной энтомологии.
Холодковский рекомендовал Силантьева В. В. Докучаеву в качестве зоолога для участия в обследовании имения В. Л. Нарышкина «Пады» в Саратовской губернии. С 17 мая по 20 сентября 1890 г. Силантьев выполнил свое первое крупное исследование, а в следующем году — весной и осенью — дополнил и уточнил собранные материалы. Работа была опубликована в «Естественно-историческом очерке имения “Пады”», составленного П. А. Земятчинским, А. А. Силантьевым, В. А. Траншелем, под общей редакцией проф. В. В. Докучаева, затем издана отдельно в 1894 г. под названием «Фауна Падов, имения В. Л. Нарышкина». За эту работу Общество акклиматизации животных и растений наградило Силантьева Большой серебряной медалью.
А.А. Силантьев в парадной форме офицера Корпуса лесничих, 1890 г.
Теоретические воззрения выдающегося русского ученого-почвоведа В.В. Докучаева оказали глубокое влияние на дальнейшую научную деятельность Силантьева. «Основная методологическая идея Докучаева о необходимости всестороннего изучения природы как наиболее верного пути к овладению ею нашла в лице Силантьева преданного сторонника». (Новиков Г. А. Очерк истории экологии животных. — Л.: 1980. С. 91.) Первым опытом комплексного исследования для Силантьева и явилась работа в «Падах», где он работал вместе с почвоведом Земятчинским и ботаником Траншелем. Перед Силантьевым была поставлена задача: «Изучить по возможности фауну имения (позвоночных и беспозвоночных), выяснить распределение наиболее характерных животных форм в пространстве в зависимости от состава флоры и почвенных условий, обратить особое внимание на деятельность вредных в лесном и сельском хозяйствах животных, особенно копающихся грызунов».
В сентябре 1890 г. Силантьев блестяще окончил Лесной институт. В его дипломе значились четверки только по двум предметам, остальные сданы на отлично. За дипломную работу «Cynipidae окрестностей Петербурга» он был удостоен золотой медали. (ЦГИА СПб, ф. 994, оп. 4, д. 457. Личное дело А. А. Силантьева.)
Совет профессоров Лесного института (в дальнейшем Совет Института) принял решение: оставить Силантьева при Институте в качестве стипендиата высшего оклада на два года (с 1 января 1891 г. по 1 января 1893 г.). Эта форма обучения использовалась для подготовки высшего кадра специалистов Лесного ведомства. Как правило, стипендиат сам определял область будущих занятий. Круг научных интересов Силантьева прочно обозначился уже в студенческие годы — лесная зоология и лесоохранение.
Полевой период 1891 г. Силантьев провел в казенных лесничествах Саратовской, Воронежской, Харьковской и Крымской губерний, занимаясь изучением вредной деятельности насекомых. На следующий год он проводил ту же работу в казенных лесничествах западных губерний — Ковенской, Виленской, Гродненской.
Пристрастившись к охоте еще в студенческие годы, Силантьев попутно с изучением насекомых-вредителей занимался сбором коллекций диких зверей и птиц для учебных целей. Собранные коллекции поступали в зоологический кабинет Лесного института.
Исследовательская деятельность Силантьева была отмечена научной общественностью. Так, в 1890 г. он был избран корреспондентом Русского энтомологического общества, а с 1892 г. — его действительным членом. В этом же году он избран действительным членом Лесного общества, а с 1895 г. — членом Петербургского общества естествоиспытателей. Анатолий Алексеевич постоянно участвовал в работе обществ и выступал с докладами.
По окончании срока стипендиатства Силантьев был зачислен младшим запасным лесничим при Лесном департаменте, входившем в состав Министерства земледелия и государственных имуществ. Летом 1893 г. по заданию ведомства Силантьев изучал одного из важных вредителей леса — бабочку-монашенку и занимался организацией борьбы с нею в лесах Царства Польского, а зимой 1893/94 г. — в Рязанской и Владимирской губерниях.
После неоднократных прошений Н. А. Холодковского Лесной департамент откомандировал Силантьева с апреля 1894 г. на должность второго (внештатного) ассистента при кафедре зоологии Лесного института. В круг его обязанностей входило ведение практических занятий по биологии лесных зверей и птиц и лесной энтомологии с упором на их прикладное значение; наблюдение за коллекциями зоологического кабинета, их пополнение, систематизация и изучение. Но лесное ведомство оставило за собой право использовать Силантьева для своих нужд, в частности, привлекло его, по просьбе Докучаева, на летний период на участки Особой экспедиции «для организации систематических непрерывных наблюдений над жизнью и деятельностью разного рода насекомых, птиц и других животных, имеющих отношение к культурной растительности». С 1894 по 1898 г. он заведовал зоологическим отделом работ на участках этой экспедиции в Воронежской, Харьковской и Екатеринославской губерниях.
В эти годы Силантьев опубликовал ряд интереснейших работ по вопросам прикладной зоологии. В частности, Анатолий Алексеевич первым обратил внимание на необходимость изучения биологии вредителей в период их депрессии, т. е. в годы, предшествующие их массовому размножению, и на выяснение условий, способствующих этому. По его мнению, это можно было выявить путем длительных, непрерывных стационарных исследований всех вредных и полезных животных. До Силантьева на вредителей обращали внимание лишь в годы вспышки их численности, и поэтому прослеживались только обстоятельства падения их численности. Одним из первых Силантьев поставил задачи количественного учета животных, выяснения их биотопического распределения, изучения сезонных явлений жизни.
Получив известность в научном мире России как специалист по прикладной зоологии, Силантьев с 1897 г. был привлечен к работе в Особой комиссии по выработке нового охотничьего законопроекта. С этого момента до конца жизни он деятельно участвовал в совершенствовании охотничьего законодательства. В комиссии работали крупнейшие специалисты по охоте: Л. П. Сабанеев, Н. В. Туркин, В. Р. Диц, С. Н. Алфераки, М. В. Андреевский.
Практически Силантьев уже занимался одним из вопросов, который должен был рассматриваться Особой комиссией — об охране охотничьим законом полезных для сельского хозяйства птиц. Департамент земледелия поручил ему подготовить в кратком изложении обзор промысловых охот в России. Для этого Анатолий Алексеевич изучил до полутора тысяч отдельных изданий, статей, заметок, а также материалов, хранившихся в архивах различных министерств; кроме того, разработал специальную анкету для рассылки Департаментом земледелия губернаторам и чинам Корпуса лесничих, чтобы выяснить действительное состояние промысловой охоты на местах. К началу работы Силантьевым было получено 66 ответов от губернаторов и 457 — от лесных ревизоров и лесничих. В 1898 г. обзор вышел из печати.
Титульный лист «Обзора промысловых охот в России»
Значение «Обзора промысловых охот в России» трудно переоценить. Впервые этой важной отрасли хозяйства России было уделено столь пристальное внимание. Задача Силантьева: «Изложить в общих чертах современное состояние охотничьего промысла в России, причины, грозящие в недалеком будущем довести эту важную отрасль народного благосостояния до полного расстройства, и указать общие меры к устранению подобных причин» была выполнена блестяще.
По мнению Д. К. Соловьева — ученика Силантьева, «Обзор промысловых охот в России» составил «эпоху в истории изучения русской охоты, положив начало систематическому изучению охотничьего дела... Автор впервые осветил со всех сторон значение охотничьего промысла в России, дал великолепную характеристику отдельных районов с промысловой точки зрения, разработал строгую классификацию методов и орудий охоты, правильно осветил экономику промыслов и наметил ряд действительно государственных мероприятий по улучшению охотничьего дела» (Соловьев Д. К. Основы охотоведения. — М.—Л.: 1929. С. 928.), и впервые в России заложил основы новой отрасли прикладной зоологии — научного охотоведения.
В процессе работы над «Обзором» Силантьев отметил важное экономическое значение мараловодства. Он опубликовал отдельную статью «Марал и его будущая роль в хозяйстве сибирских крестьян». Анатолий Алексеевич сумел убедить руководство Министерства земледелия в необходимости изучения этой отрасли народного хозяйства на месте. С 15 мая по 15 сентября 1897 г. он был командирован в Алтайский округ. Командировкой заинтересовался Зоологический музей АН и поручил Силантьеву дополнительно к заданию ведомства собрать биологический материал о марале для музея, снабдив его необходимыми приспособлениями для коллектирования.
А.А. Силантьев в экспедиции на Алтае испытывает различные типы пил для спилки пантов. 1897 г.
Силантьев собрал большой материал по биологии марала, в частности, он уточнил вопрос о сроках созревания пантов. Но главным итогом командировки было проведенное им статистико-экономическое обследование мараловодства, в результате которого он пришел к выводу, что содействие этой отрасли поможет значительно поднять благосостояние сибирских крестьян, а само мараловодство станет самостоятельной отраслью, выйдя из разряда подсобной для крестьянина по отношению к земледельческому труду. Одно из главных условий для этого — сохранение марала в диком состоянии, как источник для прилива свежей крови к животным, содержащимся в маральниках. Для выполнения этого необходим повсеместный запрет на добычу марала в течение круглого года. Все остальные меры, основанные на частичном запрете охоты на марала, по мнению Анатолия Алексеевича, существенной пользы в деле охраны марала от истребления не принесут.
Усилия Силантьева не пропали даром. В апреле 1898 г. Николай II «высочайше соизволил» воспретить охоту на маралов в пределах Алтайского округа и ловли какими-либо способами взрослых животных. Населению для пополнения маральников разрешалось ловить лишь молодых маралов. Силантьев разработал проект правил добычи диких маралов и содержания их в маральниках на землях Алтайского округа. Для поощрения развития мараловодства казенные лесничества получили указание на отвод в аренду казенной земли на длительный срок на самых льготных условиях, с бесплатным отпуском леса на устройство изгородей, станков, строений и прочего; новая отрасль не облагалась налогом. Принятые меры не замедлили сказаться самым благоприятным образом на мараловодстве. В начале XX века Горный Алтай давал половину всего экспорта пантов России в Китай.
В январе 1898 г. Силантьев как официальный представитель Министерства земледелия и Особой комиссии принял участие в Первом Всероссийском съезде охотников и в образованной съездом Комиссии по вопросам охотничьего законоположения. На съезде он прочитал доклад «О значении охраны зверей и птиц, включая и мелкие, для государства», в котором развил и уточнил высказанные им в обзоре идеи охраны животных законом и предложил внести в резолюции съезда следующие пункты:
I. Изложению текста закона об охоте предпослать следующие два общих основных положения:
1. Закон об охоте имеет целью охранять зверей и птиц, кроме вредных, от чрезмерного истребления, не стесняя, однако, разумного пользования ими в тех размерах и теми способами, какие окажутся наиболее соответствующими условиям данной местности и законом дозволенными.
2. Птицы и звери подлежат охране на всем пространстве Российской империи, причем охрана эта должна заключаться в применении общих для всей России законоположений, сообразно с местными условиями.
II. Ввести в закон об охоте разделение всей фауны птиц и зверей России на следующие постоянные группы, предоставив местной администрации право, в случае необходимости, входить с ходатайством о перемещении тех или других животных из одной группы в другую:
Группа А. Звери и птицы, охота на которых в законное время и законными способами не возбраняется.
Группа Б. Звери и птицы безусловно охраняемые, всякая охота на которых возбраняется. Сюда относятся:
1. Животные безусловно полезные, не служащие нормально предметами добычи.
2. Животные, хотя и служащие предметами охоты и промысла, но сохранение которых важно для хозяйства в определенных местностях или в определенные годы.
3. Животные настолько истребленные, что всякая дальнейшая охота на них должна быть воспрещена:
а) на всем пространстве России;
б) в известных только районах и в большинстве случаев на определенное число лет.
Группа В. Звери и птицы, которых нужно истреблять во всякое время года, всякими дозволенными способами.
1. Хищные звери и птицы, служащие предметами охоты.
2. Звери и птицы, вредящие хозяйству или дичи, но обыкновенно не служащие предметами охоты.
Группа Г. Звери и птицы, которых временно разрешается истреблять во всякое время года разными дозволенными способами.
Предложения Силантьева были одобрены общим собранием съезда и вошли в его резолюции, направленные в адрес Особой комиссии по пересмотру охотничьего закона.
В «Обзоре промысловых охот России» Силантьев впервые высказал мысль о необходимости введения преподавания охотоведения в высших лесных и сельскохозяйственных учебных заведениях. Анатолий Алексеевич прекрасно понимал, что введение нового охотничьего закона, действие которого должно было быть распространено на всю Россию, неизбежно столкнется с отсутствием специалистов, могущих не только надзирать за соблюдением закона, но и, самое главное, организовать на месте правильное охотничье хозяйство. Кто должен готовить специалистов и где они должны готовиться? Ответ на этот вопрос для Силантьева был однозначен. Выпускники лесных и сельскохозяйственных учебных заведений работают лесничими, агрономами, управляющими как частных, так и государственных (казенных) лесных и сельских хозяйств, и по своему положению стоят ближе всех к вопросам охоты. «Раз государство, — писал Анатолий Алексеевич, — налагает на своих служащих, получающих образование в специальных учебных заведениях... известного рода обязанности, как например в данном случае, по надзору за исполнением закона об охоте, то лица эти неизбежно должны получать при прохождении курса наук соответствующую подготовку в этом направлении». (Силантьев А. А. Хозяйственное значение охотничьего промысла и спорта // Сельское хозяйство и лесоводство. — 1898. № 11. С. 383.)
Силантьев, поддержанный Холодковским, деятельно принялся за подготовку специального курса охотоведения и уже в октябре 1897 г. представил его на рассмотрение Совета Лесного института. Совет дал одобрение на введение курса охотоведения, но разрешил вести его только как факультатив. Директор института утвердил это решение Совета и разрешил приступить к чтению лекций с января 1898 года. К чтению курса Силантьев приступил с нового учебного года. 25 сентября (6 октября) 1898 г. впервые в России начал читаться курс охотоведения на III и IV курсах Лесного института. Помимо теоретических занятий с 1899 г. были введены и практические.
А.А. Силантьев в кабинете кафедры зоологии Лесного института. 1910-е гг.
В 1897 г. Силантьев подал на рассмотрение Ученого комитета Департамента земледелия подробную программу теоретического и практического курса охотоведения. Положительное решение Ученого комитета могло повлиять на руководство Министерства и содействовать принятию решения о введении этого курса в подведомственных Министерству земледелия учебных заведениях. В декабре 1898 г. соединенное присутствие Ученого и Лесного специального комитетов одобрило и утвердило программу, причем директор Лесного института отметил, что лекции Силантьева с интересом посещаются слушателями. В январе 1899 г. программу утвердил министр земледелия, необходимость преподавания охотоведения была признана государственно, но до признания обязательности курса при получении лесного специального образования было еще далеко.
Особая комиссия по пересмотру закона об охоте, деятельное участие в которой принял Силантьев, работала с апреля 1897 по январь 1902 г. К концу 1901 г. комиссия подготовила окончательный вариант «Проекта закона об охоте».
Лично Силантьевым были разработаны следующие разделы нового закона:
I. О заведовании всеми делами охотничьего хозяйства, о пределах распространения закона об охоте и об охотничьих свидетельствах.
IV. О воспрещенных способах охоты и орудиях ловли.
V. О вредных животных.
VII. О торговле дичью и о перевозке ее.
В двух частных заседаниях 26 и 27 апреля 1898 г. Силантьев доложил проектируемые им изменения и дополнения. В своем докладе он указал на необходимость распространения охотничьего закона на всю Россию: «Громадное экономическое значение охотничьего промысла в России, повсеместно клонящегося к упадку, не допускает возможности дальнейшего игнорирования в законе об охоте потребностей промыслово-охотничьего хозяйства и заставляет нас при выработке нового закона обратить особое внимание на условия охранения птиц и зверей в промысловых районах». (РГИА, ф. 390, оп. 1, д. 17, л. 2.)
Особо остановился Силантьев на вопросе об охране животных. «В законе об охоте необходимо коснуться условий охраны и добычи (добровольной или вынужденной, т. е. истребления) всех птиц и зверей вообще, равно как и предусмотреть те случаи, когда охотники должны поступаться своими интересами в пользу народного хозяйства». (РГИА, ф. 390, оп. 1, д. 17, л. 2 об.) Силантьев первый из современников осознал необходимость изменения общей цели охотничьего законодательства и указал на то, что охотничий закон в первую очередь должен охранять животных, а только потом регламентировать охоту на них. «Пора нам, наконец, в XX столетии признать основным принципом, что жизнь зверей и птиц должна быть щадима, и, что отступления от этого принципа должны допускаться только в строго определенных случаях: в интересах защиты человека и его хозяйства от вредных животных, в научных, промысловых и спортивных. Пора нам отречься от мысли, что каждый, владеющий ружьем, может бить все и вся, зачастую без всякой цели, ограничиваясь только известными минимальными запретными сроками охоты на главные породы дичи. Только тогда интересы охотничьего дела и сельского хозяйства будут надлежащим образом ограждены законом, когда воспрещение убивать животных будет признано правилом, а разрешение — исключением, точно обозначенными в законе (выделено Силантьевым — О. Е.)». (РГИА, ф. 390, оп. 1, д. 17, л. 59.)
Он отметил также, что необходимо расширить контингент признаков, по которым животных можно было бы относить к категории, безусловно охраняемых или допускаемых к истреблению, и дать возможность изменять состав этих групп, приноравливаясь к местным условиям. Но при этом подчеркнул, что список животных, подлежащих истреблению во всякое время года, должен быть минимальным.
Между Силантьевым и остальными членами Особой комиссии наметилось разногласие по вопросу об охране неохотничьих видов животных и списков животных по категориям охраны законом. По общему мнению членов Комиссии, было решено сохранить список животных, подлежащих истреблению во всякое время года, таким, каким он был в законе 1892 г., т. е. исходящим из интересов только спортивного охотничьего хозяйства.
Анатолий Алексеевич был вынужден подать «Особое мнение», текст которого приложил к проекту нового закона. Там он указал, что этим решением Комиссии совершенно игнорируются потребности сельского, лесного и промыслового хозяйств и подчеркнул, что охотничий закон в первую очередь должен охранять: «Зачем... дозволять законом истребление такого животного как соболь, на всем пространстве распространения которого заведомо нет ни одного угла, где не понадобилось бы всеми силами содействовать его размножению, как ценнейшего промыслового животного» (подчеркнуто Силантьевым — О. Е.)». (РГИА, ф. 390, оп. 1, д. 17, л. 418.)
А исключение из списка охраняемых животных неохотничьих видов, таких, например, как аисты, ежи, летучие мыши и др., в отсутствии специального охранного закона, по мнению Анатолия Алексеевича, обрекает на убийство их ради забавы, в то время как взятие их под охрану, хотя бы и охотничьим законом, уже означало бы какое важное значение придается охране полезных животных государством.
Подготовленный Особой комиссией проект нового закона с комментариями к каждой статье, с приложением Записок и Особых мнений членов комиссии, а также с пожеланиями охотничьих обществ и частных лиц, был разослан во все ведомства, так или иначе соприкасающиеся с делами охоты. Однако рассмотрение законопроекта в ведомствах затянулось. Последние ответы от них Министерство земледелия получило только в сентябре 1908 г.
В мае 1899 г. Силантьев принял участие в работе международного съезда птицеводов в Петербурге. Одно из заседаний съезда было посвящено «Охране певчих, промысловых, охотничьих, насекомоядных и других полезных птиц». Анатолий Алексеевич выступил здесь с докладом «Охрана полезных и истребление вредных птиц, как предмет международных соглашений». В докладе он подробно обосновал все положения, которые должны лечь в основу «Международной конвенции по охране птиц»
Силантьев впервые в мире предложил положить в основу охраны птиц совершенно новую концепцию — не только полезные в сельском хозяйстве, но все животные имеют право на жизнь и охрану законом, исключения из этого допускаются только в трех случаях: а) ради научных целей; б) ради охраны человека и его имущества; в) с утилитарными целями.
В июне 1899 г. Силантьев был избран на освободившуюся должность штатного ассистента при кафедре зоологии, продолжая выполнять обязанности специалиста по прикладной зоологии в Департаменте земледелия. Полевые периоды он по-прежнему проводил в командировках по России, выполняя задания ведомства по изучению и организации борьбы с вредителями сельского и лесного хозяйств.
С 1900 г. Холодковский разделил курс зоологии. Он оставил себе небольшой курс общей зоологии, а Силантьев стал читать студентам «Биологию лесных зверей и птиц в связи с охотоведением». Это разделение было неофициальным, и Совет Института его не утвердил, но, несмотря на это, курс зоологии и в дальнейшем читался как два самостоятельных курса.
С 1901 г. началось долгое увлечение Силантьева Северным Кавказом. Интерес к этому краю заронил в него еще Баллион рассказами о его красотах и богатстве. Анатолий Алексеевич оставил работы в Европейской России и вплоть до 1911 г. проводил полевые работы и все свободное время на Кавказе и в Крыму. В Хосте, на восточном побережье Черного моря, он приобрел дом и немного земли, мечтая с выходом на пенсию окончательно поселиться здесь.
В начале века Черноморское побережье Кавказа не было освоено в сельскохозяйственном отношении. Министерство земледелия увидело здесь богатые возможности для развития субтропических плодовых культур и виноградарства. По инициативе Министерства начала проводиться политика привлечения переселенцев льготной продажей казенных участков земли. На Силантьева ведомство возложило организацию помощи хозяйствам в борьбе с вредителями плодовых культур. Анатолий Алексеевич занимался изучением фауны вредителей, в частности, винограда: турецким скосарем, филлоксерой, виноградной листоверткой и др. Опубликовал ряд интереснейших статей и брошюр, выступал с лекциями и беседами среди местного населения.
В сентябре I908 г. Министерство земледелия, получившее, наконец, последние ответы от ведомств на новый охотничий законопроект, приступило к подготовке внесения согласованного проекта в законодательные органы. Это оживление в области охотничьего дела, после вынужденного перерыва, стало благоприятно сказываться на деятельности Силантьева.
3 октября 1908 г. министр земледелия утвердил постановление Совета Лесного института о введении на III и IV семестрах преподавания обязательного курса «Биология лесных зверей и птиц в связи с промысловым охотоведением». К моменту официального признания курса его программа была уже отработана и опробована во всех деталях. Особую гордость Силантьева составлял созданный им кабинет охотоведения, насчитывающий к этому времени около 6000 предметов. Основу музея составили сборы самого Силантьева, привозимые им из многочисленных командировок, и сборы его учеников, которые и по окончании института продолжали присылать материалы в музей из различных уголков России. Были поступления в музей и от частных лиц, например, от членов Особой комиссии, даже от ее «августейшего председателя» Великого князя Сергея Михайловича.
Музей, созданный Силантьевым, был первым специальным музеем охотоведения в России. Благодаря стараниям учеников Анатолия Алексеевича в нем были собраны не только богатейшие коллекции по фауне охотничье-промысловых животных и следам их жизнедеятельности, но и всевозможные орудия охоты, принадлежности труда и быта промысловых охотников со всех концов России: макеты охотничье-промысловых избушек, нарты, лыжи, пестери и поняги, ружья и принадлежности к ним, ножи и рогатины, капканы и ловушки и т. п., начала формироваться специальная библиотека, документальный и иконографический материал.
В октябре 1907 г. самые увлеченные студенты-охотники организовали Кружок любителей правильной охоты. А в 1911 г., по инициативе Силантьева, был организован еще один кружок — Кружок охотников-натуралистов, но уже с научными целями. Это было, как бы мы назвали сейчас, студенческое научное общество и первое научное общество в России по изучению охотоведения. Из этой среды и вышли первые деятели в области изучения охотничьего хозяйства и первые профессиональные охотоведы. Для Силантьева деятельность обоих кружков была тем фундаментом, с которого в любой момент при создании благоприятных условий могло развернуться самостоятельное отделение охотоведения при Лесном институте.
В 1908 г. Силантьева пригласили занять кафедру прикладной зоологии на Высших петербургских сельскохозяйственных курсах. Организованные в 1907 г., эти курсы привлекли Анатолия Алексеевича тем, что здесь преподавателя не ограничивали никакими официальными установками, как это было в казенных учебных заведениях. Как строить курс, что читать слушателям — было личным делом преподавателя. Анатолий Алексеевич разработал свой, оригинальный курс прикладной зоологии специально для этих курсов.
В ноябре 1909 г. Силантьев принял участие во Втором Всероссийском съезде охотников, созванном в связи с тем, что «в самом скором времени на рассмотрение Государственной Думы вносится проект нового охотничьего закона, существенно изменяющего постановку охотничьего дела на нашей родине и всесторонне затрагивающего интересы охотников». (Труды Второго Всероссийского съезда охотников. — М.: 1911. Ч. 1. С. 6.)
На съезде Анатолий Алексеевич — официальный делегат от Министерства земледелия — был избран Председателем охотничье-промысловой подсекции съезда. 19 ноября на третьем общем собрании съезда он сделал доклад, в котором выдвинул ряд предложений, в том числе — о необходимости учреждения при Министерстве земледелия Бюро охоты, которое должно координировать правительственные мероприятия в области охоты, проводить научно-практические исследования, руководить охотничьим хозяйством в казенных лесах и т.п.
Съезд одобрил предложения Силантьева, а также горячо поддержал его концепцию в области охраны животных.
Вобрав в себя пожелания охотничьего съезда, охотничий законопроект опять прошел горнило межведомственных согласований и только в феврале 1911 г. окончательный вариант законопроекта был внесен на «уважение» Государственной Думы. В конце февраля была создана специальная охотничья комиссия из депутатов Думы в составе 19 человек. Силантьев, как один из составителей законопроекта и официальный представитель Министерства земледелия, активно участвовал во всех этих заседаниях и совещаниях, а также на многих заседаниях Охотничьей комиссии Государственной Думы, защищая в новом законе интересы своего ведомства, т. е. интересы сельского, лесного и промыслового хозяйств, неразрывно связанных с проводимыми им в законе идеями охраны животных.
Именно об этой стороне нового закона об охоте высоко отозвался профессор Г. А. Кожевников, указав, что он «сравнительно с ныне действующим законом представляет крупный шаг вперед в деле охраны природы». (Анучин Д. Н. Охрана памятников природы. Кожевников Г. А. Международная охрана природы. — М.: 1914. С. 58.)
Рассмотрение охотничьего законопроекта в Думе сильно затянулось, и этот прогрессивный новый охотничий закон так и не был принят в старой России.
Новый охотничий законопроект всю полноту ответственности за состояние охотничьей отрасли возлагал на Министерство земледелия. Для того чтобы ведомство не оказалось в момент введения нового закона неподготовленным и могло бы владеть ситуацией, 5 февраля 1911 г. при Департаменте земледелия было создано совершенно новое делопроизводство — Делопроизводство по охоте. Руководить делопроизводством был назначен Силантьев. «Таким образом, — отметил он, — в моих руках сосредоточились, с одной стороны, руководство специальной отраслью деятельности ведомства, с другой — подготовка по той же специальности лиц, готовящихся к лесной службе, т. е. создались идеальнейшие условия для единообразного, планомерного проведения определенных идей и в школе, и в жизни, и осуществления полнейшей связи между преподаванием и запросами практики, чему и должно, прежде всего, отвечать специальное учебное заведение». (РГИА, ф. 398, оп. 17, д. 26583, л. 1—1 об.)
Силантьев начал работу с составления общего плана деятельности. По широте охвата и глубине разработки вопросов охотничьего хозяйства его можно было бы назвать «программой максимум» для Делопроизводства, рассчитанной на длительную перспективу.
Первый вопрос, который был поставлен Силантьевым для практического решения, был вопрос о соболе. Предвидя неизбежные задержки в прохождении столь сложного законопроекта как охотничий и «признавая крайнюю необходимость в принятии экстренных мер к ограждению самого ценного нашего промыслового зверя — соболя от окончательного истребления в России» (РГИА, ф. 398, оп. 75, д. 255, л. 3 об.), Анатолий Алексеевич разработал проект временных правил по охоте на соболя.
Одновременно Ирбитский ярмарочный комитет от имени собрания мехоторговцев обратился в 1910 г. в Министерство земледелия с ходатайством о полном воспрещении соболиного промысла в течение двух лет. По отдельным районам Сибири и Дальнего Востока местная администрация, общественные и инородческие управы принимали самостоятельные меры по урегулированию охоты на соболя. В апреле 1911 г. проект временных правил по охоте на соболя был внесен на одобрение Государственной Думы. В декабре 1911 г. Общее собрание Думы одобрило проект и признало необходимость установления трехлетнего запретного срока на промысел соболя с 1 февраля 1913 г. по 15 октября 1916 г. повсеместно в России.
Первые, самые неотложные, меры для защиты соболя были приняты. Теперь можно было перейти к его изучению. Департамент земледелия поручил Силантьеву «общее руководство работами по обследованию соболиного промысла, сбору, подготовке и обработке материалов; подготовку соответствующего технического персонала и окончательную сводку всех материалов в виде монографии о соболе». (РГИА, ф. 398, оп. 75, д. 256, л. 82 об.) К этому времени относятся и первые наметки Силантьева по созданию соболиных заповедников.
Делопроизводство по охоте поддержало инициативу Московского сельскохозяйственного института по организации курсов охотоведения и выделило для них специальный кредит. По приглашению одного из организаторов курсов — профессора Н. М. Кулагина Силантьев читал на них лекции по пантовому хозяйству в Сибири; охотничьему хозяйству в России и задачах правильной его организации; законопроекту об охоте в связи с его изменениями в Государственной Думе.
Для выполнения задач по изучению охотничьего хозяйства России Силантьев начал подбирать в делопроизводство сотрудников. Часть из них были его непосредственными учениками по Лесному институту, например: Г. Г. Доппельмаир, Н. Ф. Томкевич, В. И. Белоусов и др. Часть — лица с различной научной подготовкой, но получившие известность и в охотничьей области, например, экономист В. Я. Генерозов, географ Д. К. Соловьев и др.
Под руководством Силантьева специалисты Делопроизводства по охоте выполнили первые специальные обследования охотничьего хозяйства России. Часть отчетов вышла в серии «Материалы к познанию русского охотничьего дела». Это издание, начавшее выходить с 1913 г., было первым в России специальным периодическим органом по вопросам научного охотоведения. Оно было детищем Силантьева, осуществлением его планов по изданию собственного печатного органа, где могли бы помещаться работы научно-практического содержания по всем отраслям охотничьего дела и соприкасающихся с ним наук. Всего вышло десять выпусков, составивших первый том. Последний выпуск, изданный в 1918 г., вышел уже после смерти Анатолия Алексеевича, осуществлявшего редакцию всех выпусков.
Вершиной деятельности Делопроизводства по охоте стала организация экспедиций по обследованию соболиного промысла и создание первых в России государственных заповедников. Вопрос охраны и рациональной эксплуатации соболя постоянно поднимался Силантьевым во всех его выступлениях и докладах. Но первые практические шаги удалось предпринять только после организации Делопроизводства по охоте и проведения специального закона о соболе. Своевременность введения этого закона и его положительное действие на охрану соболя было отмечено на собрании мехоторговцев Ирбитской ярмарки в 1914 г., которые признали, что закон является благодетельным не только в отношении сохранения соболя, но оказывает благотворное влияние и на охранение других зверей.
Для оценки состояния соболиного промысла и определения районов, где необходимо создать соболиные заповедники в первую очередь, Силантьев в 1912 г. составил специальную анкету. От Департамента земледелия ее разослали в соответствующие управления Министерства земледелия, переселенческие управления, губернаторам, в охотничьи общества и отдельным, хорошо знакомым с постановкой соболиного промысла лицам, с просьбой прислать ответы не позднее марта 1913 г. Ответы с мест подтвердили, что местная администрация и управления Министерства земледелия полностью одобряют решение правительства о введении специального закона по охране соболя и считают самой действенной мерой по его охране создание специальных заповедников.
Для отработки методики работ Силантьев дал задание своему ученику В. И. Белоусову обследовать состояние соболиного промысла на Северном Урале и составить проект организации там соболиного заповедника. Летом 1913 г. Белоусов провел обследование в Чердынском и Верхотурском уездах Пермской губернии и составил проект заповедника. К сожалению, дальнейших работ Делопроизводство в этом районе не проводило, и заповедник не был создан.
С первого января 1913 г. Силантьев был освобожден от должности заведующего Делопроизводством по охоте и был назначен главным консультантом Департамента земледелия по промысловой охоте, где осуществлял общее руководство в области государственного охотничьего хозяйства.
Весной 1913 г. после обработки ответов Силантьев подготовил «Проект обследования соболиных районов России в 1913—15 гг.», в котором указал, что необходимо воспользоваться благоприятной обстановкой, созданной введением запрета добычи соболя, с тем, чтобы к 15 октября 1916 г., то есть к моменту открытия охоты на него, успеть создать и укрепить соболиные заповедники. В течение этих трех лет необходимо обследовать только важнейшие районы, где создание заповедников всего нужнее для охраны соболя. Их четыре: 1. Баргузинский, где обитает самый ценный соболь; 2. Минусинский и 3. Канский и Нижнеудинский округа Енисейской губернии, как районы, где соболиный промысел имеет самое большое значение для местного населения; 4. Верхотурский уезд Пермской губернии, как естественное продолжение работ 1912 года. Руководителями партий Силантьев наметил В. И. Белоусова, В. П. Гортынского и В. Н. Троицкого, которые в 1912 г. приобрели необходимый опыт работы в качестве практикантов Делопроизводства по охоте. Они же, по мнению Анатолия Алексеевича, должны стать кандидатами на должности заведующих постоянными государственными заповедниками.
Однако, на совещании 15 мая 1913 г. в Департаменте земледелия восторжествовала концепция приглашенных зоологов: А. А. Бялыницкого-Бирули и Н. А. Смирнова, поддержанная и директором Департамента В. К. Бражниковым, заключавшаяся в том, что главное внимание в работе экспедиций должно быть обращено на изучение биологии соболя. И поэтому возглавить экспедиции должны были лица с естественно-исторической подготовкой. Бялыницкому-Бируле, Смирнову и Силантьеву было предложено выработать новые положения о соболиных экспедициях. На последовавших совещаниях в октябре 1913 г. было решено направить партии в первую очередь в Прибайкальский и Саянский районы, а обследования других районов провести по мере возможности. Научное руководство экспедициями было возложено на Бялыницкого-Бирулю. Силантьев занимался составлением программ экспедиций по охотничье-промысловому и статистико-экономическому обследованиям районов.
Баргузинскую экспедицию возглавил Г. Г. Доппельмаир. Она работала в 1914—15 гг. Проект организации Баргузинского заповедника был внесен на рассмотрение Государственной Думы и утвержден ею в декабре 1916 года.
Саянскую экспедицию возглавил Д. К. Соловьев. Она приступила к работам одновременно с Баргузинской, но из-за обширности района работала дольше. Проект организации заповедника был внесен в Думу только в конце 1916 г. Законодательно до Октябрьской революции он не был утвержден.
Третья соболиная экспедиция была организована на Камчатку. Возглавил ее С. В. Керцелли. Она приступила к работам лишь в конце 1916 г. В связи с последовавшими революционными событиями программа экспедиции полностью не была выполнена, и проект организации заповедника подготовлен не был.
Работа экспедиций подтвердила правоту доктрины Силантьева. С чисто практической точки зрения, ввиду неизученности соболиного промысла и срочности принятия мер для его охраны, гораздо целесообразнее было проведение менее трудоемких и более быстрых статистико-экономических обследований, по типу проведенных Белоусовым, что позволило бы выяснить общую картину состояния соболиного промысла. Только после принятия всех необходимых и неотложных мер для охраны соболя и создания государственных заповедников можно было приступить к более дорогостоящим, детальным научным исследованиям биологии охотничье-промысловой фауны.
Для ознакомления русского общества с деятельностью Отдела охоты, а заодно и для пропаганды охотничьего дела, охраны животных и привлечения к этой деятельности широких масс охотников и любителей природы, в конце 1916 г. Силантьев высказал идею о создании «Общества по изучению и упорядочению охотничьего дела в России». Уже 10 января 1917 г. в помещении Отдела охоты прошло организационное собрание по созданию этого общества. Анатолий Алексеевич за долгие годы работы в Комиссии по пересмотру охотничьего закона и в Охотничьей комиссии Государственной Думы, получивший известность и самые широкие связи, смог привлечь в учредители Общества широкий круг специалистов: от членов Государственного Совета, Государственной Думы, представителей Министерства земледелия, Министерства торговли и промышленности, Пушного отдела Экспортной палаты до ученых Академии наук и специалистов производств, связанных с охотой: звероводства, скорняжно-красильного дела, оружейного, промыслового и охотничьего хозяйств, оленеводства и т. п. (Охотничий Вестник. — 1917. № 2. С. 29.) Общество намечало обширную программу действий вплоть до издания собственного печатного органа. К сожалению, революционные события не позволили развиться этому замечательному начинанию.
А.А. Силантьев на практике по прикладной зоологии со слушателями Высших петербургских сельскохозяйственных курсов в имении «Николаевское»
Лужского уезда Петербургской губернии. 1910-е гг. Фото Н. Н. Богданова-Катькова
А.А. Силантьев на практическом занятии по биологии лесных зверей и птиц со студентами Лесного института на кафедре зоологии. 1910-е гг.
А.А. Силантьев в своей лаборатории в Хосте. 1910-е гг.
Февральская революция вызвала небывалый подъем гражданского самосознания народных масс, проникнувшихся идеями демократии и социализма. Революция открыла широкий простор для творческой инициативы народа. Не остались в стороне от бурления общественной жизни и охотники. Первыми на новые перемены откликнулись питерцы. В апреле 1917 г. был создан первый в России демократический союз охотников — Петроградский, идейным вдохновителем и организатором которого был Силантьев, его ученики и единомышленники. Основная идея, выдвинутая Петроградским союзом охотников, — добиться принятия правительством закона, объявляющего всю дичь национальным достоянием и отделяющего право на охоту от права на землевладение. В союз мог вступить любой охотник, независимо от сословной принадлежности и состояния. Средства союза, которые шли, в первую очередь, на уплату арендной платы за угодья как государству, так и частным владельцам, и на выплату им компенсации за ущерб, причиненный как от охоты, так и от охотничьих животных, образовывались путем обложения своих членов прогрессивным подоходным охотничьим налогом. На этой основе Петроградский союз охотников в короткий срок сумел объединить почти всех охотников Петрограда и Петроградской губернии. Но закон об охоте 1892 г., который связывал право на охоту с правом на землевладение, продолжал действовать, поэтому Силантьев разработал проект о передаче союзу в исключительную аренду всех казенных земель Петроградской губернии. 8 июля 1917 г. он успешно провел его в Министерстве земледелия.
Воспользовавшись возможностями, представившимися при проводимой Временным правительством реорганизации министерств, Силантьев добился создания специального Отдела охоты в Министерстве земледелия и сам его возглавил. Одним из первых мероприятий Отдела охоты было проведение через законодательные органы проекта о национализации Императорской охоты в Гатчине. На ее основе было организовано Гатчинское государственное учебно-показательное охотничье хозяйство. Силантьев также поднял вопрос о национализации бывшей Кубанской охоты Великого Князя Сергея Михайловича и передаче ее в ведение Отдела охоты с целью организации там национального заповедника для охраны кавказского зубра.
В начале сентября 1917 г. Силантьев подготовил доклад «Охота как отрасль народного хозяйства России», в котором определил основные направления политики ведомства по организации государственного охотничьего хозяйства России в предстоящий период, или, как он сам определил его, «в эпоху великого переустройства России на новых началах».
20 сентября, по инициативе Силантьева, состоялось первое организационное заседание Комиссии по переустройству охотничьего хозяйства России, в связи с предстоящей аграрной реформой. Заседание началось с доклада Силантьева «Программа вопросов, долженствующих лечь в основу работы комиссии», где был дан общий очерк истории развития охоты в России и анализ современного состояния ее охотничьего хозяйства. Силантьев подчеркнул: «Не предрешая вопрос о том, в какую именно форму выльется право пользования землею в будущем, сохранится ли частное землевладение, целиком или частично, или же Учредительное собрание совершенно его отвергнет, необходимо напомнить, что при наличии частного землевладения вполне возможна национализация дичи и широкая демократизация охоты... Дичь должна быть признана государственной собственностью вне зависимости от того, где бы она не обитала, причем право пользования охотой должно принадлежать всему населению». (РГИА, ф. 398, оп. 73, д. 29822, л. 4—4 об.)
Заседание избрало Силантьева председателем Комиссии. Помимо членов Комиссии, состоящей из сотрудников Отдела охоты: В. Я. Генерозова, Г. Г. Доппельмаира, С. В. Керцелли и Д. К. Соловьева, в общих заседаниях и заседаниях подкомиссий приняли участие известные зоологи и знатоки охотничьего дела: А. Л. Биркган, А. А. Битрих, А. А. Бялыницкий-Бируля, С. А. Бутурлин, В. П. Валентинов, Р. Ф. Гернгросс, Б. М. Житков, В. Н. Иохельсон, Г. А. Кожевников и др. К сожалению, Комиссия не успела закончить свою работу и не смогла подготовить и издать какие-либо труды. Но, тем не менее, она сыграла огромную роль в деле создания охотничьего хозяйства России, а все ее участники стали ведущими специалистами советского охотничьего хозяйства.
На одном из первых заседаний Комиссии, 30 сентября 1917 г., Силантьев предложил для обсуждения вопрос о заповедниках. Все члены Комиссии признали необходимость создания сети заповедников для охраны мест зимовок, путей перелетов, мест гнездования птиц по типу созданных в Северной Америке.В числе первых должны стать южные заповедники на Каспии — около Ленкорани, в устьях Волги и Урала, а также на Аральском море.
Комиссия по переустройству охотничьего хозяйства России, дела и заботы Отдела охоты, преподавание в Лесном институте и на Высших сельскохозяйственных курсах, Петроградский союз охотников, редактирование «Материалов к познанию русского охотничьего дела» и многое другое — все требовало самого непосредственного участия Анатолия Алексеевича, его энергии, частицы его души и любви. «Любовь к делу двигала его на труд, — вспоминал в 1918 г. ученик Силантьева Н. Н. Богданов-Катьков, — она же была и причиной преждевременной его смерти. В последний год, когда всем тяжело стало не только работать, но и просто жить, он особенно не щадил своих сил. Нередко во вьюгу в легоньком пальто возвращался он пешком из города в Лесной с какого-нибудь заседания. Даже серьезно заболев, он не хотел или, вернее, не мог оставить работы. С повышенной температурой, почти в бреду, писал он список наиболее ценных предметов зоологического кабинета, подлежащих эвакуации. Это был ответ на запрос, не помню откуда исходивший, ко всем хранителям научных кабинетов и музеев. На него, я знаю, многие ответили официальной отпиской, а кое-кто и ничего не ответил. Невольно, сопоставляя эти факты, я задаю вопрос, кто больше Анатолия Алексеевича любил свое дело, кто другой, умирая, стал бы заботиться о каких-то шкурках, чучелах, когда собственная жизнь висит на волоске?.. Отдавая почти все силы работе и делу, Анатолий Алексеевич мало уделял внимание людям, домашним, и у него мало было близких... И он был почти одиноким. Иногда, желая отдохнуть, забыться, он запирался в своей огромной квартире, среди абсолютной тишины садился за рояль и вместе со звуками улетал в другой мир, черпая там силы для новой борьбы. Музыку он очень любил и, извлекая звуки, действительно, отдыхал в них душой. В звуках он выливал свое настроение и по странной случайности, в первый день своей последней болезни, уходя от меня, он сел по моей просьбе за рояль и сыграл похоронный марш Шопена. Это был последний гимн, с которым он и отошел в иной мир». (Богданов-Катьков Н. Н. Указ. соч., с. 26—27.)
Силантьев скончался 21 (8) марта 1918 года от крупозного воспаления легких в Петрограде.
г. Санкт-Петербург, март, 2009 г.
