портал охотничьего, спортивного и экстерьерного собаководства

Телицын Ю.

— Сведу-ка я тебя, парень, на омет, — сказал дед Ерофей, допивая девятую чашку чая. — А тебя, — обратился он к моему другу Валерьяну, — возьму с собою в шалаш.

Старик опорожнил блюдце и не спеша, с каким-то присущим сибирякам искусством, ловко перевернул чашку вверх донышком. Он по привычке взглянул в угол, откуда внимательно смотрел на нас Николай Угодник, но его поднявшаяся рука не дотянулась до лба и задержалась сначала на поседевших усах, затем опустилась на бороду.

Толоконников И. В.

За рулем сидит Миша — «дорожка-фронтовая», как зовут его товарищи за удаль и любимую им песню.

Уличные огни поселка мелькают, как длинное сверкающее ожерелье. С грохотом, одним махом, пролетают внизу мосты. Кажется, что и месяц мчится вместе с нами навстречу белым парусам туманных облаков.

Белоцерковский В.

Шесть часов вечера. Суббота. Морозный пар рвется за двери, висит над крышами, окутывает лица, но людской поток весело бурлит на улице. На обледенелом тротуаре перед метро терпеливо дежурят назначившие свидание молодые люди... И вдруг среди них появляются степенные дяди — в унтах, валенках, с объемистыми рюкзаками.

Паустовский К. Г.

Последний черт

Дед ходил за дикой малиной на Глухое озеро и вернулся с перекошенным от страха лицом. Он долго кричал по деревне, что на озере завелись черти. В доказательство дед показывал порванные штаны: черт якобы клюнул деда в ногу, порвал рядно и набил на колене большую ссадину.

Ливеровский А. А.

Ладога! — большая утиная дорога, плоские берега, глинистый вал канала, черные смоленые лодки, поблекшие камыши и тоненькая, совсем уже золотая березка, насквозь продутая жестким ветром.

Вяло, сквозь туман, разгорается солнце над камышами. В заводинах тихо, можно даже закурить, не закрываясь, а на зарубье свежий ветер захлестывает водяную пыль в челнок и тонконогая треста часто кланяется набегающему озерному валу.

Красильников А. М.

— Конечно, всякому кулику свое болото любится, а все ж есть у нас за Волгой истинно памятные места — дремучие боры, светлые реки... В словах-то, в названиях-то краса какая: Разнежье, Ардино, Нестиар-озеро, Китеж... Чувствуешь?

Лесник, седобровый, в меру восторженный, с никогда не сходящей с лица трогательной улыбкой доверительно посвящал меня в заповедные тайны Керженских лесов.

Хемингуэй Э. М.

Дует сильный северный ветер; в заливе крупная волна, и рыбу ловить нельзя, а охотиться сейчас не время. Когда работа кончена, уже темнеет и можно проехаться верхом по приморскому бульвару, а потом пускать против ветра глиняные диски из ручного катапульта, и они будут нырять и подпрыгивать, взлетая кверху ломаной линией, словно бекас в ветреную погоду.

ЗУЕВ Дмитрий Павлович

В челне

Поблекли суходольные луга. А заросшие осокой низины, отлогие берега поймы Московского моря все еще зеленеют сочной травой. Уже дыхнуло осенью, а на воде доцветают стрелолист, водяная гречиха, омежник, ядовитый цвет; все еще распускаются цветочные бутоны водяных растений.

Соколов-Микитов И. С.

(Из Таймырского дневника)

Пробуждение весны

Утром, «на рассвете» (это обычное понятие, впрочем, неуместно: ночью и днем солнце давно не заходит, а о времени «рассвета» мы узнаем по нашим карманным часам), первый настоящий дождь забарабанил по верху походной палатки.

Терник Е. М.

Ночью вызвездило, и под утро ударил такой мороз, что в лесу стреляло. Воздух был недвижим. Когда мы выходили из дому, над избами подымались, чуть шевелясь, прямые султаны дыма.

Гонец Рыдай бесстрашно совал поседевшую морду в снег, громко отфыркивался и, натягивая в руках егеря сворку, горбом выгибал багряную спину.